nah-nah, they can't hold me

Паган слишком рано понял, что учительницы младших классов всегда будут видеть в учениках маленьких и наивных детей. Они часто вели разговоры о детской жестокости, тщательно оберегали от жизненных реалий наивных и пучеглазых первоклашек, но, казалось, никогда не верили в сказанное сами. Паган слишком рано понял, что этим можно пользоваться. Он любил оставаться на дополнительные занятия и рассказывать вдумчивым и заботливым женщинам о своих летних каникулах, семье и выходных. Он любил втираться в доверие. Любил их заинтересованное выражение лица. А потом начинал рассказывать про то, как в совсем маленьком возрасте специально пытался задушить свою кошку, не доводя дело до конца и оставляя ее валяться еле живой и слабо дышащей. Он любил наблюдать за тем, как мягкий взгляд сердобольных учительниц сменяется на откровенный ужас. Было в этом что-то... максимально честное. В целом, Пагана считали хорошим мальчиком. И Паган считал себя хорошим, особенно когда подкладывал горячие угольки в карманы учительских пальто. Ваас страдал от избытка энергии и дефицита внимания. Он любил вскакивать посреди урока и стремительно направляться к ближайшему горшку с цветком ("Эти сраные гортензии меня бесят!"), которые по какой-то странной традиции присутствовали в любом кабинете. Он удовлетворенно ухмылялся, чиркал зажигалкой и наблюдал за разворачивающимся представлением. Он любил отрезать косички сидящих впереди девчонок, клянчить у старшеклассников сигареты и драться с кем повезет. Ваас был грозой школы и головной болью всех нянечек. Его ненавидели и видели в нем надежды, так как он на удивление быстро умел понимать совсем взрослые вещи. Но преимущественно ненавидели, конечно же. Спустя короткий отрезок времени он довел руководящий состав до такого состояния, что его карманы осматривали на входе, специально дожидаясь мальчишку лишь в строго определенное время перед началом уроков. И старались максимально долгое время держать в школе, не смея и боясь предполагать, что он может натворить в остальное время. Ваас был завсегдатаем дополнительных занятий и ему было очень скучно. *** Стоило учительнице покинуть кабинет, двое проходимцев сразу поняли, что нужно делать. Пока Паган запирал дверь забытым на столе ключом, Ваас уже вовсю орудовал мелками на школьной доске, рисуя замысловатых гиен, тигров и слонов. Он растер кусочек мела в порошок, подкидывая в воздух и наблюдая как старый деревянный пол окрашивается крупицами цветов. Он размазывал розовый и синий по ладоням и лицу, воображая себя индийцем или жителем африканского племени. Местная - любимая всеми учениками и учителями - кошка, серая словно маленькое грозовое облачко, быстро перебирала лапками, пытаясь спрятаться под самый дальний шкаф. Происходящее явно было не по ее кошачьей душе. Паган резво схватил ее, водрузил себе на плечи, воображая, что теперь это будет их священное животное. Ваас ронял горшки с цветами, заинтересованно наблюдая за траекторией падения. Паган раскрыл все окна в классе, начиная горланить песни на выдуманном языке. Ваас вскочил на парту, вопя, что теперь это их остров и они смогут делать все, что захотят. "Мне с ним весело", - думал Паган. А Ваас ни о чем не думал, рисуя "ритуальный раскрас" на лице Пагана синим фломастером. Просто ловил момент и получал свой кайф. Затем мальчишка с интригующим взглядом достал из носка умело припрятанную зажигалку и рассыпал на полу клочки школьного журнала. Деревянная хлипкая дверь уже трещала от ударов. *** Последний день занятий в каждом семестре всегда ознаменовывался для Пагана началом чего-то нового. Он любил скрупулезно взвешивать собственные достижения, думать над итогами и строить дальнейшие планы. Последний день, проведенный в школе означал для него буквально новую вселенную, которая маячила где-то впереди. Он считал этот день куда важнее выпускного. Обводил взглядом всех одноклассников, мирно сидевших за партами, и тихонько мечтательно вздыхал. Он успел заслужить славу умного, но слегка странного парня. Держался подальше ото всех, зато умело совершенствовал самого себя. Он сидел, наряженный в идеально выглаженный костюм светло-серого цвета, довершением которого стал такой же не слишком яркий розовый галстук, и не мог поверить в то, что скоро сможет жить так, как ему вздумается. Мысль о власти над своей жизнью и полной самостоятельности сладко пленила разум, все его думы зациклились лишь на этом. Паган обещал себе стать влиятельным. Обещал себе, что сможет управлять стадом, коим являлись его одноклассники, а заодно и все люди вокруг. Он не ненавидел их, вовсе нет, просто считал на порядок ниже и глупее себя. Ваас сидел неподалеку. Казалось, что за эти года он совсем не изменился, только стал еще больше и устрашающе. На его лбу красовался огромный шрам, а на лице - трехдневная щетина. От него несло перегаром и в целом он выглядел не совсем здорово. Огромные мешки под глазами, ссадины на ладонях и разбитые костяшки пальцев. Все знали, что Ваас в своей дикости перешел все мыслимые и немыслимые границы, но легче было просто не тревожить его. Он довольно быстро заводился и мог в доли секунд превратить любую ситуацию в сущий ад. Ваас ни с того ни с сего обернулся, оценивающе осматривая Пагана, и показал ему средний палец. Паган высокомерно пялился в ответ, поправляя галстук. "Ты слишком сильно изменился, Ваас", - думал Паган и утыкался взглядом в тетрадь, царапая ручкой здоровенного слона в боевом синем раскрасе. "Пошел нахуй, педик", - думал Ваас и хватал за задницу проходившую мимо одноклассницу.