И нет пути обратно.

- Да расслабься ты. - Нет, нет, подожди. Я... я передумал, - тихо произносит Лёня, упираясь ладонями в сильные плечи парня. - Что значит - передумал? - усмехается Толя. - Ты хоть понимаешь, как долго я настраивался, а ты задний ход дал? - Он несильно бьёт кулаком по подушке возле головы друга. Лёня вздрагивает . - Хорошо, только давай быстро, - просит он, делая подобие молящего выражения лица. - Я чего-то не догоняю, или ты не хочешь научиться? - Толик вопросительно изгибает бровь. - Хочу, - почти шёпотом произносит Лёня, несильно сжимая серую ткань на плечах парня. - Ну тогда делай, что говорят. Леонид кивает и снова пытается сосредоточиться, глядя в голубые глаза. Питерский медленно выдыхает и склоняется ниже, не отводя взгляда от лица Лёни. Мучительно долгий контакт глаза в глаза. Бешеное биение сердца, предательский румянец, подбирающийся к щекам, и опаляющее чужое дыхание на губах. Лёгкое соприкосновение носами и... Лёня снова плотно сжимает губы и упирается руками в плечи, отталкивая. - Я не могу. Можешь научить меня как-нибудь иначе? - проговаривает он, отводя взгляд. - Ты достал уже! Без практики - никак! - вспыхивает Толя. Все эти эксперименты даются ему не так уж и легко. - Просто, ты так смотришь, - пытается выкрутиться Леонид, всё ещё сжимая серую футболку и глядя куда-то вниз. - Тогда глаза закрой, - предлагает Толя, раздражённо глядя на собеседника. - Всё? Я решил твою проблему? Теперь можно продолжить? Так хочется съязвить, но Лёня понимает, что не время и не место, да и не в том он сейчас положении, поэтому, бросив кроткое, тихое "да", он закрывает глаза и поднимает голову. - Это последний раз, - предупреждает Толик. Леонид сглатывает и чуть приоткрывает губы, пытаясь привести мысли в порядок. Но в голове всё окончательно путается и сбивается в кашу, когда горячее дыхание опаляет губы. Парень открывает глаза и хочет оттолкнуть Толю, но замечает, что и он закрыл глаза. А через секунду его вовлекают в нежный, властный поцелуй, и глаза закрываются сами собой. Напряжение в миг улетучивается. Лёня отпускает несчастную ткань и дрожащими пальцами касается чужой шеи, притягивая парня ближе. Толя повинуется, прижимаясь к стройному телу, упираясь локтем о подушку, а коленом меж ног Лёни. Рука сама тянется к русым волосам. Ладонь чуть надавливает на затылок, заставляя углубить поцелуй. Лёня не сопротивляется. Он послушно приоткрывает рот, впуская чужой язык, позволяя хозяйничать на предоставленной территории. Толя чувствует, что начинает входить во вкус. Ему нравится эта власть. Ему хочется подчинить это тело себе целиком и полностью, без остатка. Он ощущает, как тонкие пальцы гладят его шею, прижимая ближе, как чужой язык робко касается его языка, как мягкие губы соприкасаются с его губами. Он на секунду открывает глаза и смотрит на алеющие щёки Лёни, на его дрожащие ресницы. Усмехается сквозь поцелуй и снова закрывает. Рука сама по-хозяйски ложится на тонкую талию, заставляя прижаться бёдрами. Тут Леонид вздрагивает и резко отталкивает Толю. - Всё. Этого достаточно, - тяжело дыша, заявляет он и тут же с головой укрывается одеялом. - Лады, достаточно, так достаточно, - как можно более безразлично говорит Питерский, пытаясь скрыть чуть дрожащий и хриплый голос. Пару секунд он всё ещё сидит на краю постели и вроде хочет что-то сказать, но затем молча встаёт и уходит. Лёня с замиранием сердца ждёт, когда затихнут шаги, а затем подтягивает колени к груди. "Только бы не заметил," - думает он, зажмуривая глаза и сильнее закутываясь в одеяло, пряча свой "стыд". Он никак не мог ожидать, что его тело так отреагирует на прикосновения Толи. "Почему это произошло прямо сейчас?" Парень снова пытается привести мысли в порядок. "Главное не думать о нём, и всё само пройдёт." Но мозг отчаянно подкидывает образы друга, заставляя вновь и вновь вспоминать его нежные прикосновения, его губы, его руки, его тело. От этого хочется не то что стонать, хочется выть, хочется коснуться себя "там", а ещё лучше, чтобы Толя сделал это. Жарко, безумно жарко. Лёня жадно глотает ртом воздух, рука сама тянется вниз, сжимая напряжённую плоть через ткань боксер. Но он тут же отдёргивает себя. "Надо просто потерпеть," - пытается убедить себя парень. Неприятные ощущения сменяются ноющей болью. "Если сделаю "это" быстро, никто и не заметит." Лёня вновь скользит ладонью вниз. Обхватив вставший член, он начинает медленно двигать рукой. Фантазия услужливо рисует в мыслях образ Толи. Сердце начинает бешено колотиться, перегоняя кровь. Пальцы тут же становятся влажными. Парень громко и тяжело дышит. Одной рукой он сминает подушку, прижимаясь к ней виском, а другой двигает по стволу всё быстрее и быстрее, то и дело задевая головку. А в мыслях лишь один человек, его ласки, его губы, его касания. Лёня жмурится, открывая рот в немом стоне, сжимая налитую кровью плоть. Ещё немного, ещё совсем чуть-чуть. Он делает пару быстрых движений. Всё внутри натягивается, словно струна, и тут же обрывается. С тихим полустоном парень изливается себе в ладонь. Взглянув на перепачканную в семени руку, он закрывает глаза, тяжело дыша утыкается носом в подушку и даже не слышит, как тихо закрывается дверь в комнату. Толя отпускает ручку двери. Облокотившись спиной о стену, он медленно сползает по ней вниз и утыкается лицом в ладони. А в голове обоих лишь одна мысль: "Что же я натворил?"