Живи!

Боль. Бесконечный космос мучений и боли. Каждую клеточку тела пронзает боль, которая острее любого, хорошо заточенного, клинка. Он умер? Да, должно быть. Но почему же тогда так больно? Или это его наказание за то, что он отдал душу тьме? — Влад… — любимый голос раздается рядом. Она здесь, она с ним! — Мирена… — еле слышный шепот разрывает звенящую тишину, давящую на князя, и он открывает глаза, но его ослепляет палящее солнце. Влад щурится, несмотря на резь в глазах, и пытается хоть что-то увидеть, и, наконец, он видит ее. Мирена ничуть не изменилась: все та же ласковая улыбка, все та же нежность во взгляде. Она рядом, она с ним. — Ты пришел, — девушка улыбается и опускает голову, а легкий ветерок колышет её волосы. Как же она сейчас похожа на ангела, спустившегося с небес. Её окружает золотое свечение, от которого веет теплом, и хочется утонуть в её объятиях. Вот оно счастье. — Я спас нашего сына, — всё тот же тихий шепот, срывающийся с израненных губ. Ах, если бы были силы протянуть руку и коснуться её, но, увы, он не может заставить себя пошевелиться. — Я знаю, — снова ласковая улыбка, обращённая к нему. — Я верила в тебя. — Мирена… — Влад пытается что-то сказать, но слова застревают в горле. Он столько всего хочет ей рассказать, но губы и язык не подчиняются ему. Нет, сейчас он соберётся с силами, он обнимет её, скажет, как сильно любит, и больше ничто не сможет разлучить их. — Мне тут так одиноко… Без тебя… — тихо шепчет Мирена и смотрит куда-то вдаль. Какое-то время они молчат. Каждый пытается подобрать слова, чтобы сказать то, что должен, то, что хочет. — Но ты должен жить, — девушка поворачивает голову и смотрит Владу в глаза. — Мирена… — наконец-то он собирается с силами, но она его перебивает: — Сделай это ради нашего сына. Он потерял меня, нельзя, чтобы он ещё лишился и тебя. Пусть ты и стал другим, но ты по-прежнему его отец. Никто на свете не будет его любить и защищать так, как ты. Ты нужен ему. Она права. Да, он хочет остаться с ней, но там остался их маленький сын, который смотрит на заходящее солнце, и сердце в его груди замирает от надежды, что, возможно, его отец вернётся. — Я всегда буду любить тебя, — шепчет Влад, вглядываясь в такие родные черты милого лица. — Я тоже всегда буду любить тебя, — эхом откликается Мирена и наклоняется к нему. — А теперь живи! Её губы коснулись его, и князя пронзила адская боль, которой не было равной по силе. Она проникла в каждую клеточку тела и начала выжигать его изнутри, словно проверяла на прочность. Сколько ещё он сможет вынести? Но что это? Боль постепенно превращается в блаженное тепло, которое полностью окутывает его и возвращает силы. Ещё. Ещё. Ему нужно больше этого странного тепла, которое медленно, словно нехотя, расползается по телу. Звенящая тишина взрывается сотней звуков, которые нещадно бьют по ушам и наполняют мозг. Но где-то, совсем близко, находится самый громкий звук — биение чужого сердца. Влад вздыхает и открывает глаза, когда рядом раздается голос, полный благоговейного трепета: — Пейте, владыка…