Половинка Призмолик

В том, чтобы мотаться из Пусана в Сеул с частотой через выходные – иногда и каждые выходные – действительно было что-то. Они знали расписание рейсовых автобусов не хуже собственного скедьюла. Знали, наверное, всех аджосси-водителей. Знали, с какой стороны садиться, чтобы солнце не в лицо. И могли в случае необходимости собрать одну сумку на двоих, если у кого-то случился пиздец на работе и нет времени собраться самому, или просто какой-то пиздец и: «Чжун, ради бога, соберись за меня!» Они работали слаженно как две части одной команды: на сцене, в студии и по жизни. У Чону в профиле так и было написано, что он: «Prizmoliq 1/2». И вообще, в этом всём было что-то. Всегда движение и всегда ощущение приближающегося праздника в с каждым километром приближающемся Сеуле. Чону спал, утопив спину в угол между сиденьем и окном. Как уснулось. И в диагональ хоть как больше места ноги вытянуть. Чжун спал навалившись на него спиной. И проснулся, потому что Чону потянулся и выгнулся, чтобы размять затёкшие мышцы. Походу, он сделал это, даже не просыпаясь. Чжун потёр глаза и пожмурился в часы. До Сеула оставалось полчаса. Он мученически помычал и вздохнул: «Ну почему...». Но спящий Чону страданий не поддержал, и Чжун снова прикрыл глаза. Во всём этом движении всегда было ощущение праздника, и со временем – нарастающей усталости от бесконечной дороги. Чжун замотался. Но переезжать решил, тем не менее, Чону. При поддержке ребят – особенно Чонкёна, который потом так и записал в твиттере: «Я очень хороший хён» – нашёл в Сеуле постоянный заработок и комнату, и однажды они с Чжуном возвращались в Пусан только для того, чтобы Чону подсобрал вещи, и чтобы двумя днями позже Чжун проводил его на автобус, а сам… не поехал. Чону предложил, конечно. Предлагал. Потому что тема про перебраться естественно возникала время от времени. Но Чжун никуда надолго из Пусана не собирался. И поэтому теперь они сидели, потягивая холодный кофе недалеко от станции, и Чжун сказал: «Значит, ты теперь сеульская 1/2 часть Призмолик», - и вместе они посмеялись, что так невзначай и захватят всю страну. А потом обменялись рукопожатиями и объятиями на автобусной остановке, Чжун помахал рукой и ещё немного проследил, как Чону в окне отъезжающего автобуса надевает наушники. Чжун достал свои, повторил действие и отправился домой. В принципе, было нормально. Они виделись через выходные – иногда и каждые выходные, в зависимости от расписания концертов – и проводили время от первой минуты, и огненно выходили на сцену, и болтали все ночи до утра, независимо от того, насколько от объема принятого алкоголя заплетался язык. На крайняк, они могли просто смеяться по поводу и без. Или над тем, как Чжуна постигла неведомая карма, он не успел собраться, и, доехав до Чону, с порога заявил, что тому придётся одолжить ему труселей. Или над тем, что Чжун уйдёт спать к Чонкёну, потому что у Чону мало того, что только на полу валяться, так хоть бы подушку для друга прикупил, потому что шея уже болит. Чону на это всегда только отмахивался в духе «а сам купи», и однажды, будучи в кондиции, они пристали к Чонкёну с тем, чтобы подушку любимым донсенам купил, конечно же, он. Действительно пристали. «Я», - сказал, наконец, Чонкён, отставляя бутылку. - «Я очень хороший хён», - он начал загибать пальцы. «Я с вами в кино хожу. Я с вами поесть хожу. Я с вами в футбол играть хожу. А вы?» «А мы?» - спросили двое. «А вы мне – футбольный мяч потеряли!», - Чонкён сообщил это с такой горечью, что оба аж головы опустили от неловкости. И тут же заржали, потому что Чонкён полез через стол и потянул их обоих за волосы: «Когда оба переедете - подушку куплю!» В принципе, было нормально. Даже без выступлений бывало ничего. Они, конечно, тогда виделись реже, но и в Сеул мотаться не надо было, и есть какаоток, и есть другие друзья в Пусане, и… Чжун просто болтался. Ему иногда казалось, что Чону просто на каникулы уехал, но скоро вернётся, и они вместе сходят в новую модную кафешку, куда весь город ломанулся пить огромные цветные смуззи. И Чжун просто болтался в каком-то вечном ожидании, лишь постепенно осознавая, что Чону вернётся нескоро и максимум на пару дней. Чжун смотрел на покрытый каплями большой прозрачный пластиковый стакан с цветным смуззи внутри. Он плавился от жары. Чжун плавился от жары. Но содержимое стакана, очевидно, тоже. Этот летний день выдавался очень жарким, и Чжун плавился на балконе, рассматривая то стоящий рядом с ним стакан, то собственные вытянутые через решётки балкона и торчащие в пространстве ноги. Он дурел. «Ну что, в то кафе ходил?» - Чону в какаотоке живо интересовался, готовясь завидовать. «Сходил!» - ответил Чжун. «О-о, завидую! И как там??» «Я домой взял». «Холь. Случилось чо?» - Я сдурел, - вслух сказал Чжун. И набрал: «Я тебе щас позвоню». А потом набрал номер. * * * В Сеуле тоже было жарко. Везде. Ветерок с Хангана хоть и был, но очень тёплый и очень влажный. А тень от моста над ними… но хотя бы тень от моста, потому что тента ни у Чону ни у Чжуна не было. Тент был только у Чонкёна, которого они и дожилась на лавочке под мостом в парке на Ёыйдо. Очень хотелось поваляться в парке на траве. И очень хотелось мороженого. - Очень хочется мороженого, - сказал Чону. - Да… мороженого очень хочется… - Чжун с ним согласился. – Попросим? Они звонили Чонкёну уже дважды. Сначала, собственно, попросить привезти с собой тент. Потом – спросить, привезёт ли он волейбольный мяч и чего-нибудь еще, в смысле поесть. И теперь… - Ну что? – Чжун крутил в руках телефон. - И подушку у него тоже попроси, - поржал Чону. - Иди, знаешь! Нет, - Чжуну и самому было смешно. – Он тогда запалит, нахера я в середине недели приехал. Тихо, - он погрозил пальцем, прежде чем Чону возразил бы в духе «а думаешь, ещё не запалил», и приложил телефон к уху. Рассказ о том, что накануне вечером Чжун ввалился в комнату Чону с сумкой и с подушкой они решили припасти для Чонкёна, когда тот прикатит к ним на Ёыйдо. Рассказ и передачу фееричного, по их мнению, диалога: «Ты её из самого Пусана пёр что ли?» - «Переезжать так переезжать!» - «Ну. Труселей взять не забыл?» Чонкён взял трубку: - На проводе. Несмотря на беззвучно ржущего рядом Чону, Чжун действительно попросил у Чонкёна привезти им мороженого. Потом помолчал, потом согласно помычал, а потом уточнил, какое именно везти. - Ну? – Чону очень любопытствовал. - Знаешь, что он сказал? – спросил в ответ Чжун. На секунду повисла пауза, а потом они оба закричали: «Я очень! Хороший! Хён!» - сделали хайфайв и пожали друг другу руки. Было весело. Чжун смотрел на всю эту главную реку этого Сеула, куда он вообще не собирался переезжать, но, как он сам же сказал, когда ещё из Пусана звонил: «Я сдурел, но я, знаешь, тоже Призмолик 1/2». Действительно весело. Они сидели под мостом, и он больше не чувствовал себя сдуревшим.