Silence of my heart

Нортром ненавидел шум. Эти жужжащие, словно рой мух, голоса бесили не-мага, бесили до скрежета зубов, до дрожи. Хотелось убить их - лишь бы замолчали! Но Нортром терпел, Нортром глушил в себе эти животные позывы. Каждый патруль, в который чаще всего ему давали напарника, был словно ад. По обыкновению, его партнерами были либо шумные девчонки, либо самоуверенные вояки, вопящие невесть что посреди боя. Дни, когда удавалось куда-то выйти одному, для Нортрома были подобны празднику. Среди его союзников было мало тех, с кем мужчине было комфортно. А те, кто возможно не раздражал бы Сайленсера во время боя, никогда не ходили с ним. И приходилось терпеть, глушить в себе желание свернуть шейку с говорливой головой и, как мяч, пнуть на сторону противников. Держаться стоило больших трудов... Но как-то, совершенно случайно, Нортром приметил особу, вызвавшую у него интерес. Она пришла на помощь ему и желтокожему самураю. Не-маг и не заметил бы ее - ледяная стрела прилетела в цель так быстро, что мужчина едва успел разглядеть полы синего плаща ее хозяйки. И по возвращению, Нортром первым делом принялся искать ту, что сегодня ненароком увидел. Она стояла поодаль, отстраненно наблюдая за шумным скопищем, без интереса отвечая на вопросы, задаваемые ей. Тогда повелителю тишины и стала интересна эта лучница. Ни разу он толком не видел ее в бою. Лишь та метко пущенная ледяная стрела. Но это поправимо... При первой же возможности Нортром отправился в угодья незнакомки, наблюдая за ее танцем. И она была великолепна. Кралась бесшумно, с грацией и легкостью дикой кошки, ее стрелы разили без промаха, не давая противнику шанса на побег или ответный удар. С каждым боем она становилась сильнее, училась, перенимала опыт врагов. Как и сам Нортром. Только лучница училась молча, наблюдая, а мужчина хладнокровно отбирал частицы разума тех, кто был повержен им. А как она нейтрализовывала вражеских магов! Ее собственная магия, такая простая, но такая эффективная, разила на повал. Спокойное "тсс", срывающееся с ее тонких губ, отшвыривало назад любого противника, посмевшего напасть на нее. А зачарованные стрелы не позволяли напавшему завершить начатое. Они хорошо сработались. Нортром без спроса пошел с ней однажды, устав наблюдать издалека, она без недовольств приняла его компанию. Ее звали Траксес. Так она представилась. Больше разговоров не было - охоту они вели молча. И охота выдалась что надо. Лучница обрывала жизни, не-маг крал разум. Они оба оставались в выигрыше. Оба остались довольны. Затем уже Траксес пошла с ним. Пару раз они заводили короткие беседы. Бархатный тон лучницы приятно разбавлял тишину леса - Сайленсеру редко когда приходилось заслушиваться чьим-то голосом. Но и с этим важно было не переборщить. И Траксес не перебарщивала. Она словно чувствовала, когда нужно было остановиться, когда нужно было молчать. С каждым выходом в бой расстояние между союзниками сокращалось. И однажды Нортром понял, что он хочет большего. Он хочет ее. Короткое предложение заглянуть к нему после боя было встречено легкой улыбкой и согласием. Они уже не дети, чтобы играть в невинных и непорочных. Траксес прекрасно знала, зачем Сайленсер позвал ее. И, видимо, была заинтересована им также сильно, как и он ею. Она не издавала ни звука. Когда он целовал ее плечи, ласкал чувствительную грудь, Траксес лишь крепче обнимала его, иногда тянулась за поцелуем. Это только распаляло Нортрома, разжигало пожар внутри него. Возбуждение усиливалось с каждым ее немым стоном, росло желание проверить ее, узнать, продержится ли, не ошибся ли он в ней. Дыхание Траксес становилось тяжелее с каждым движением Нортрома. Но она оставалась такой же молчаливой, как и всегда. Когда не-маг вошел в нее, медленно, крепко удерживая за бедра, лучница в предвкушении прикусила губу, сильно сжимая плечи мужчины руками, и лишь обхватила того ногами. Нортром старался двигаться быстро, сжимал хрупкие запястья девушки над ее головой, лишая ее своеобразной свободы, целовал, целовал грубо и властно, впивался зубами в тонкую кожу шеи. Нежность была не для нее. Впервые за свою жизни мужчина поистине наслаждался сексом. Громкие и нелепые стоны не резали слух не-мага, женщина, лежащая под ним сейчас, была поистине прекрасна. Он читал ее эмоции по ее телу, по прикосновениям и движениям. И это умение, это мастерство владения телом без привлечения голоса, приводило Нортрома в дичайший восторг. Он словно сходил с ума, он чувствовал себя маньяком в порыве исполнения сокровенных фантазий. Эйфория, моральная и физическая, накрывала с головой. Когда она изогнулась под ним, раскрыла губы, уже готовясь исторгнуть пронзительный стон из груди, Нортром нагнулся, быстро закрыв ей ладонью рот. Нет, не сейчас. Она не может все испортить именно сейчас. — Шшшшш, — властный голос прошелестел над ухом Траксес, дрожащей в предоргазменной лихорадке. Она кусала его пальцы, понимая, чего от нее сейчас НЕ требуется, царапала плечи и спину до кровавых полос. Руки лучницы скользили по телу не-мага, с каждым его резким толчком отмечаясь где-то: уколов ногтями плечи, проведя кровавые полосы по спине, сжав тонкими пальцами волосы Нортрома в кулак. Оргазм накрыл лучницу первой - она, закинув голову, прочертила новые кровавые узоры на спине мужчины, все же не сумела сдержать протяжный стон, полоснувший тишину комнаты лезвием. Нортром продолжал двигаться, но сторонний звук развеял дымку удовольствия. А ведь ему оставалось совсем немного! Руки мужчины сжали горло лучницы, движения стали более резкими и быстрыми. Траксес закрыла глаза, покоряясь доминантному началу партнера, хрипло выдыхая в такт толчкам. Но давление становилось сильнее, ей было все труднее дышать. В раскрывшихся глазах на мгновение мелькнул страх... Нортром, глухо выдохнув, кончил на живот лучнице. Но то удовольствие, которое он почти сумел получить, рассыпалось, почти охватив его. Она все же сумела все испортить. Он все же ошибся в ней. Но сейчас... Мужчина поцеловал еще теплые губы девушки, лежащей под ним, поправил светлые волосы. А она все смотрела на него, не закрывая глаз, в которых навеки застыл неясный страх. Живой блеск уже угас, угас насовсем. Нортром ласково погладил ее по щеке. Сейчас она была совершенна, без малейшего изъяна. Сейчас она была тиха.