Моя боль или Помощь приходит неожиданно

Он прижался лбом к холодному стеклу, глядя на беснующийся океан внизу. Положив ладонь на реактор, он закрыл глаза. Неожиданно захотелось разорвать рубашку, выбросить реактор и сжать руками, скрести ногтями то, что сейчас так адски ныло. - Джарвис, закрой все двери и отключайся к черту, - пробормотал Старк. Он ненавидел такую погоду, хотя раньше любил. Его всегда привлекала стихия: волны, набрасывающиеся на берег, темные свинцовые тучи, нависающие над горизонтом – была в этом своеобразная прелесть и привлекательность. Вот только последние два года эта погода творила с ним что-то непонятное: грудь чертовски ныла, кожа, соприкасающаяся с металлом, казалось, горела, а сам он чувствовал ужасающую слабость и дыру в теле, пылающую болью пустоту. Тони наконец-то отлепился от стекла. Был у него один проверенный метод на такой вот случай: включить воду в душе похолодней, захватить из бара бутылочку виски и зависнуть в ванной на несколько часов. Вода была холодной, почти ледяной. Вот только ему не дали расслабиться. Дверь с шумом распахнулась, и в комнату степенно вошел не кто иной, как Фил Коулсон. - Старк, - позвал он, а потом, услышав шум воды, пошел в сторону ванной комнаты, где и застал съежившегося под холодными струями Тони Старка с бутылкой виски в руке. – Старк? - Ты ожидал увидеть кого-то другого? – язык уже заплетался, что было странным. Тони с грустью подумал, что теряет квалификацию. - Вода ледяная, - спокойно заметил Фил, засунув руку под душ. - Не смей выключать, - предупредил Тони, увидев, как рука Коулсона потянулась к крану. - И не собирался, - заметил тот, включая горячую воду. - Тепленькая, - с идиотской улыбкой заметил Тони, поднимая голову вверх, с любопытством уставившись на падающие ровными дорожками струи воды. - Что происходит, Старк? – осторожно спросил Фил, прислонившись к раковине. – Это уже повторяется несколько раз за последний месяц, мне не составило труда проследить некую зависимость твоих одиночных посиделок от такой вот примерно погоды. Ты изобретаешь что-то новое, что может заработать только сейчас? Тони со злостью уставился на Фила. Ну, конечно, его же только с технологиями и могли ассоциировать. Тони сделал добрый глоток виски, отворачиваясь от Коулсона, глядя на синюю кафельную плитку стены. Боль из резкой колющей переросла в тупую и ноющую, долгожданного облегчения это не принесло, наоборот, все стало хуже. Старк выполз из душа на четвереньках. Не то чтобы он не мог стоять на ногах, просто не хотелось подниматься. Коулсон с недоумением смотрел на ползущего в сторону кровати Тони, а потом последовал за ним. Старк копался в ящике шкафа, разбрасывая упаковки с таблетками. - Вот они, мои малышки, - прошептал он через секунду. Опершись на кровать, Тони методично выкладывал по одной таблетке на ладонь. – Как думаешь, сколько нужно выпить, чтобы забыться беспокойным оздоровительным сном? - Ты болен? Тони, расскажи мне? – в голосе Фила наконец-то зазвучало беспокойство. Вот, оказывается, что нужно сделать, чтобы люди перестали считать его Железным Человеком как внутри, так и снаружи. Пальцы Старка заскребли по мокрой футболке, которая скрывала реактор, пытаясь пробраться внутрь и вытащить из себя инородное тело, зависнувшее в пустоте, огненными щупальцами проникающее в его тело. – Старк? Это реактор? Он убивает тебя? Снова? – Ого! Такой паники от вечно спокойного Фила Коулсона он еще не слышал. Это даже его немного растрогало. Стянув мокрые футболку и джинсы, он забрался под одеяло. Рука продолжала скрести по металлу, который отвечал холодным голубым светом. - Тони, остановись. Фил перехватил его руку, положив теплую ладонь на реактор, пальцы нежно обвели контур металла, касаясь кожи, и, кажется, на миг стало легче. Прижав его ладонь к груди, Тони закрыл глаза, неожиданно быстро проваливаясь в чернильную темноту беспокойного сна. Как ни странно, но голова на утро почти не болела, но еще более странным был агент Фил Коулсон в белом фартуке и чашкой куриного бульона в руках. - А ты, оказывается, просто сокровище, - пробормотал Тони, увидев промелькнувшую тень улыбки, на вечно серьезном лице агента.