***
Цуна проснулась с петухами. Пернатое создание противно так кукарекало где-то далеко, на соседней ферме. Среди местных о них с Занзасом чего только не думали. Какие-то странные чудаки въехали просто как-то зимой в этот дом на Рождество и гудели так, что на них потом ещё долго косились местные фермеры. Вария умела отрываться — это Цуна поняла ещё в Сочельник. Сейчас же вся присущая Саваде доброта покинула её. Петуха хотелось лично придушить. Муж спокойно так себе дрых на своей половине кровати. Если тот не чувствовал опасности, то спал без задних ног. Цуна попыталась заткнуть уши подушкой, выдернув ту из-под головы Занзаса, но это не помогло. Тут нужны были беруши, а они как назло канули в лету, когда пьяный Леви что-то доказывал своему боссу. Она поняла одно: проще встать, чем задыхаться под подушкой, учитывая довольно знойный по-южному март. Хмыкнув, Цуна приподняла за волосы голову Занзаса. Положила подушку на место. Отпустила волосы — голова вернулась в исходное положение. Теперь словно ничего и не было. Насвистывая мелодию из какого-то фильма, Цуна встала с кровати и потянулась. На полу валялась их одежда. Истерзанная брендовая блузка была изодрана в клочья. Уже раздражало то, что муж вечно портил её вещи. И это учитывая то, что к своему кителю он относился благосклонно, нося его чуть ли не в тридцатиградусную жару. Найдя в шкафу чистые трусики и майку, Цуна вместе с ними покинула спальню и направилась в душ. Она любила этот летний домик, он был очень милым, но Занзас даже не удосужился спросить, есть ли у супруги какие-то планы. Не обязательно задротские. Они с Ламбо собирались после собрания прошвырнуться по городу, но Занзас даже не дал поговорить с подругой. И, между прочим, Цуна сама не любила ходить по магазинам. Но кто-то да рвал вечно её костюмы и ненавистные юбки. Она вышла из душа в немного приподнятом настроении. Было время сладостной мести. Цуна не поленилась спуститься по лестнице на первый этаж и найти перечницу. Вернувшись с ней в спальню, она продефилировала мимо спящего на кровати мужа и залезла в прикроватную тумбочку, где у него в ящике хранилось бельё. Взяла боксёры и щедро посыпала их изнутри перцем, после чего положила бельё обратно. И с чувством выполненного долга она покинула спальню, намереваясь сходить к соседу на ферму и купить у того молока. Она не воспринимала свою жизнь и утро без кофе.***
— Какого чёрта?! О-о!.. А-а, они в огне!.. Утро начиналось прекрасно. Цуна, довольная донельзя, попивала любимый латте с пятью ложками сахара и читала любовный роман в стиле восточных сказок. Муж попал в ловушку с перцем на том моменте, когда прекрасная Клара была похищена людьми шейха и отправлена в его гарем. — И тебе доброе утро, Зан, — не отрываясь от чтения, она поприветствовала влетевшего в кухню Занзаса. Прищурившись, Занзас понял, что на него злятся — жена уж слишком демонстративно уткнулась в книгу, не замечая его. Скрипнув зубами, он удалился. Цуна прямо чувствовала себя победителем. К полудню она расположилась в гостиной, где даже был камин, правда, его разжигали только зимой, — зимы в Италии были лютыми даже на Сицилии. Положив под живот подушку, Цуна разлеглась на диванчике, болтая в воздухе босыми стопами. — Так что да, Интел, — вздохнула она. — Неизвестно, когда мы вернёмся. Присмотрите там за всем с Хаято и Скуало. — Не волнуйся, Каге. Мы вас прикроем. Ты лучше скажи, как ты там? — В смысле? Ты о планах? — меняя руку с коммуникатором, спросила Цуна. В гостиную зашёл Занзас в футболке и джинсах — необычное зрелище, если не видишь этого человека в обычных условиях. Она всегда думала, что тот не снимает китель, но когда началась в меру счастливая семейная жизнь, то она увидела мужа и Варию в целом в более расслабленной обстановке. Скуало, как оказалось, любил полосатые рубашки, порой безвкусные. И пилить за это капитана уже надоело — он просто посылал её в дальние дали не слишком цензурных краёв. — Ну да, — донёсся из динамика голос подруги. — Пока не знаю, — фыркнула Цуна. Ну не говорить же, что кроме как прогулками по улицам да чтением заняться нечем? Интернета в этой глуши не было, но это было не так уж страшно — порой, отдохнуть от этого информационного болота было очень даже нужно. — Я вот тоже не знаю, — вздохнула подруга. — Хаято если узнает, что я сейчас свободна… У-у… Савада заливисто рассмеялась. Отношения её «правой руки» и внешнего советника порой веселили так, что живот того и гляди лопнет от смеха. Бедный Хаято пытался ухаживать за Ламбо, но та его постоянно отвергала. Они уже даже ставки делали, когда Гроза сдастся под напором Урагана. Маммон почему-то постоянно посмеивался, явно чувствуя себя победителем. — Цунаёши. Цуна сделала вид, что не слышит мужа, усевшегося в кресло, стоящее рядом с диваном. Она собиралась ещё какое-то время игнорировать Занзаса. — Цунаёши, ты не хочешь куда-нибудь сходить? В город ближайший съездить, к примеру… — Да-да, — отмахнулась Цуна, даже не вслушиваясь в то, что ей говорил муж. Изобразив на лице увлечённость разговором с подругой, Цуна продолжила. Занзас прикрыл глаза, мысленно считая до десяти. Усугублять положение не хотелось. Раздражение немного поутихло, когда он досчитал. — Давай уже мириться, хватит тебе, — перешагнув через собственную гордость, сказал Занзас. Но ответом был мимолётный взмах рукой. Жена лежала на диване кверху задом, соблазнительно демонстрируя два упругих полушария. И ему надоело. Подорвавшись с места, он схватил её за одну ногу, тут же приспуская её трусики. Цуна охнула и невольно выронила телефон на пол. — Что там у вас? — донеслось из динамика. Но Цуна уже не слышала Ламбо. Сразу два пальца ворвались в неё сзади. Савада тут же отреагировала на эту, пусть и грубую ласку, громко застонав. — О господи, Зан, что ты делаешь с утра пораньше?! Но тот её уже не слышал. Рыча, он вжал её в обивку дивана, развернув так, чтобы было удобно, и проникал во влажное влагалище пальцами. Цуна тихо всхлипывала, чувствуя, что подступает оргазм. Пальцы задевали внутри все чувствительные места, изученные мужем. Желание уже застилало глаза. Хотелось большего, нежели пальцы, ласкающие изнутри. Ламбо давно отключилась, не желая слушать, как там развлекаются два не знающих меры идиота. Вскрикнув, Цуна почувствовала, как муж вытащил из неё свои горячие пальцы. По бёдрам стекала смазка. А ведь она только с утра приняла душ! Правда, это уже было много часов назад. Занзас спустил джинсы вместе с нижним бельём вниз и пристроился у неё между ног. Нет, она понимала, что увлеклась. Но так хотелось иногда поставить этого самца на место… Он приставил головку, немного потёрся у неё между ягодиц. Хмыкнув, вошёл в неё во всю длину, тут же задавая темп. Цуна же сдалась, пытаясь поудобнее устроиться на диване. Упёршись ладонями в спинку, она чувствовала в себе мужа. Каждое движение приятно отдавалось в области живота. Его руки гуляли по её талии. При одном особенно чувственном толчке его правая рука коснулась её клитора, сжимая его пальцами. — За-а-ан!.. Подхватив жену под руки, он ощутимо укусил её за шею. Теперь она лежала на спине, дыша часто-часто, даже надрывно. Карие глаза сейчас были почти чёрными от желания. Его футболка вместе с остальной одеждой полетели на пол. Цуна просто лежала, ожидая, когда Занзас снимет и с неё мешающуюся майку, что всё ещё оставалась на ней. И её пожелание исполнилось — хлопковое изделие, словно белый флаг взмыло в воздух, обнажая её грудь. Она лежала перед ним голая и такая желанная. Грубые ладони легли на грудь, тут же сжимая её. Пальцы оттянули соски, вырывая из лёгких Цуны воздух. Горячий язык прошёлся по животу, из-за чего тело тут же покрылось мурашками. Он знал, как извиняться перед ней. Губы остановились у лобка. Невесомым поцелуем он коснулся её там, где она сильнее всего хотела на данный момент. Не то, чтобы Занзасу нравилось делать ей кунилингус, но то, как она в бессилии хваталась за его волосы — это было волшебно. На вкус Цуна была солёная, с лёгким привкусом клубники и чего-то пряного. Она извивалась под ним с тихими всхлипами-стонами. И это он, Занзас, сделал её такой. Подхватив Цуну под бёдра, он закинул её ноги себе на плечи. Она эротично облизала губы, предвкушая то, что будет дальше. И он толкнулся в неё, срывая стон с этих самых губ. В воздухе витали запахи разгорячённых тел и клубники с пряностями. И так эти двое мирились каждый раз, не учась абсолютно ничему. Но их это вполне устраивало.***
После всего произошедшего в гостиной и совместного душа Занзас предложил съездить в город. Цуна не отказалась — а почему, собственно, нет? К её удивлению они ходили сплошь по магазинам, преимущественно женским. Скептицизм в девушке рос не переставая. Это он так заглаживает свою вину, насилуя себя шоппингом с ней? Они зашли в магазин женской одежды. Консультантки тут же окружили молодую синьору, а Занзасу предложили сесть на софу, но тот отказался. К удивлению женщин он самолично участвовал в процессе. Савада уже с округлёнными глазами поглядывала на Скайрини, мечтая проверить тому температуру — уж не заболел ли? В итоге Цуна была отправлена с ворохом вешалок в примерочную. Занзас терпеливо ждал каждый выход и оценивал подобранные им вещи. Расплатившись кредиткой, они вышли из бутика на улицу, прямо под палящее солнце. Он притянул к себе жену, целуя в висок. Занзас словно не замечал устремлённых на них взглядов. — И что бы всё это значило? — улыбнулась Цуна. — А ты как сама думаешь? — Горячий шёпот обжёг ей шею. — Когда мужчина покупает одежду своей половинке, то на уме у него только одно… — Ага, снять её, — фыркнула в ответ Цуна. — Или даже разорвать в клочья в порыве страсти. Что ты обычно и делаешь. Фирменные пакеты почему-то переместились ей в руки. Отстранившись, Занзас быстрым шагом направился в ту сторону, где они оставили машину. На руках Занзаса отчётливо выделялись шрамы: он был зол. Очень зол. — Зан, да не обижайся ты! — поудобнее подхватив под ручки пакеты, Цуна поспешила за мужем. — Я же не знала, что тебя на романтику потянуло так резко. Эй!