***
- Знаешь, мне очень нравятся твои родинки, - провожу пальцем по тонким рукам, обводя им маленькие темные пятнышки на светлой коже. - У меня есть родинки? - пара незрячих глаз совсем без удивления уставилась на меня, все же чуть скосив вбок. - Да, - притягиваю тебя к себе за талию, чувствуя наготу такого излюбленного мною тела под легкой простыней, - они очень красивые.***
Его светлые волосы, пропитанные дымом моих любимых сигарет, как будто символ испорченной чистоты. Испорченной мною, что жутко заводит. Еще совсем юный и такой притягательный. Со своим звонким смехом, неподдельной радостью и пугающими белыми глазами, которые не уступают своей проницательностью никому из тех, кого я когда-либо встречал, он создавал идеальный образ для моего творчества. - Она великолепна, - шепчешь ты с прикрытыми глазами, держа в руках мою очередную работу, написанную специально для тебя. - Откуда ты знаешь? - затягиваюсь и сажусь на пол рядом с тобой, всматриваясь в картину, - ты же ничего не видишь. - Импрессионизм - для незрячих, - ты грустно улыбаешься, пытаясь взять меня за руку, что получается только с третьей попытки. - По-твоему, художник не может передать чувства через реализм? - По-моему, творчество для того, чтобы чувствовать, а не видеть. И я, наконец, сжимаю твою хрупкую ладонь в своей, выдыхая дым в любимые светлые волосы, целуя их.***
- Только не бойся, - подвожу тебя к большому холсту, придерживая за талию, - у тебя все получится. - У нас все получится, - чувствую, как ты улыбаешься, скользя пальчиками по моим рукам, поглаживая их. Я улыбаюсь вместе с тобой, потому что только так бываю счастлив. Только с тобой.***
Однажды ты сказал, что начинаешь видеть, когда я рядом. Я подумал о цвете твоих глаз. Они бы были зелеными, как у твоей покойной матери: какая-то семейная болезнь, которая скоро заберет и тебя. Все же я удивляюсь твоей жизнерадостности, которая остается вне утрат и лишений, которые тебе пришлось перенести. - Малыш, -шепчу тебе на ухо. Сопящее чудо, закутанное в теплое одеяло, ты начинаешь ворочаться и приоткрываешь глаза, которые блестят в ночной темноте, - я люблю тебя. - И я тебя люблю, - сонно произносишь ты и, зевая, обнимаешь меня за руку.***
Оставшись без тебя, я погрузился в реализм. Больше нет чувств, только визуальное восприятие. Ты сказал, что начинаешь видеть, когда я рядом. А я стал слепым без тебя. Сидя на жестком полу нашей с тобой комнатки, смотря на две такие разные картины: твой портрет и ту, что ты обозвал слепой любовью, которую мы рисовали, поддавшись искушению страсти, я понимаю, что выразить чувства мог только с тобой. Мог выразить даже в реализме, навсегда оставив себе любимый портрет и чистый образ. И я любил тебя больше невозможного.