ToraxShou

Бета: Mireille Alen *** Уж очень меня вдохновил этот трек: Другие правила – Опера. *** Поскольку мне не приходилось бывать в опере, я опишу обыкновенные постановки мюзиклов. :З *** Я думаю, я посвящу сиё безобразие моей любимой парочке. Бро, запоздалый подарок на твой бёздэй <3 и твоему Торычу на счастье. *** - Я давно хотела, но боялась сказать тебе... Ты для меня всё, Шинджи. Я безумно люблю тебя, и если бы не мой отец, то... - Ни слова, Кая, – мужчина в черном, расшитом акациями кимоно, аккуратно приложил палец к губам юной девушки. Её хрупкое тело было облачено в белое кимоно с переливающимися сиреневыми узорами. – Я знаю, твой отец против безродного проходимца. Такого, как я. Но все же… - Амано сглотнул, прежде чем произнести те самые слова, которые сказать было невероятно трудно. Особенно ему. – Я люблю тебя. И мне все равно, что придется сделать для того, чтобы твой отец признал меня. Даже если я умру… - Не смей даже думать о таком! – рассердившись, воскликнула девушка. Полы её одежды зашуршали по дощатому полу: ходить по рёкану бесшумно просто не получалось, к тому же отец был здесь и обслуживал посетителей на нижних этажах. – Я прошу тебя, Шинджи-сама, не оставляй меня здесь одну. - Не оставлю, глупая, – прижав к себе девушку с мягкими вьющимися волосами огненного цвета, мужчина нежно улыбнулся, хотя в душе его уже разгоралось пламя страсти. Отстранив от себя девушку, он чувственно провел пальцами по бледной щеке, а затем вдоль линии подбородка, чтобы возлюбленная слегка приподняла голову. Её челка так мило съехала на глаза, четко контрастируя с кожей, что сердце Шинджи забилось гораздо чаще, и он, недолго думая, потянулся к её пухлым алым губам. - Стоп!! – человек в зеленой кепке и сером шарфе рьяно замахал перед ними обеими руками, как будто от этого зависела его жизнь. – Так, Тора, я не понял, что ты творишь?! - Что же я творю? – Шинджи Амано, он же Тора, как называли его за кулисами, отстранил от себя девушку. Мужчине было за тридцать, но благодаря гримерам он выглядел как юноша не старше двадцати. - Поцелуй слишком рано! Рано-рано-рано! – затараторил режиссер, размахивая мегафоном в руке. – Если бы вы продолжили, то её отец вошел уже на середине полового акта! Это же старая Япония, всё должно быть максимально девственно и невинно. В то время честь была превыше всего! Амано нахмурился, привычно касаясь скулы своим указательным пальцем. Когда его взгляд уловил тень за красной занавесью, он уже приготовился к тому, что сейчас начнется. - Поэтому я говорил, что эту роль лучше было отдать мне! Кохара Казумаса, или просто Шо, выступил вперед. Дощатая сцена под ним жалобно скрипнула. Один из лучших актеров оперы, великолепный певец, грациозный и изящный юноша, пылающий знойной молодостью, как наливное яблоко. Неудивительно, что однажды Тора пал жертвой его соблазнов. Но было и то, что он не мог уступить юному наглецу – это роль и слава. - Шо, роли уже распределили, и ты будешь играть его старшего брата! Готовься, скоро твой выход, – постановщик устало потер переносицу и тяжело вздохнул. Спорить с примами театра было абсолютно бесполезно, потому что они могли дать достойный словесный отпор. Творческие, мать их, личности. - Вечно мне достаются роли отрицательных персонажей! – искренне возмущался рыжеволосый Казумаса. – Хотя бы раз дайте выйти за рамки сложившихся стереотипов! - Зрители уже привыкли воспринимать тебя злодеем, – коротко и веско отрезал режиссер, приложив рупор ко рту и проорав во весь голос, игнорируя недовольное сопение актера. - Сцена десять, заново! - Черт возьми, хватит уже привередничать! Тора аккуратно обвел ватным тампоном нахмуренные брови, темные от теней веки, слегка подкрашенные ресницы. Смывать косметику было действием привычным, почти автоматическим, в это время чаще всего он спорил с Кохарой, который занимался тем же напротив него. Они делили одну гримёрку на двоих. - Я хочу сыграть роль хорошего парня! – не унимался Шо. - И не надо мне повторять, что девчонки любят плохих парней. Задолбался. - Хорошо, я понял. Амано тяжело вздохнул. Действительно, зрители привыкли к образу злодея Шо, и в ближайшее время никто не собирался ничего менять. Казумаса мог отказаться, но ему, в конце концов, нужны были деньги. Говорить о не доставшейся роли он мог ещё очень долго, потому Тора старался закончить со снятием макияжа как можно скорее, чтобы наконец-то попасть домой. Как же прекрасен Шо, когда молчит в постели! Послушный и трепещущий, как осенний листок на ветру, готовый вот-вот сорваться в томящую страсть. Возможно, стоило бы его сегодня пригласить к себе. «Возможно…» – ещё раз повторил про себя Шинджи, в спешке собирая свои вещи в заплечный рюкзак цвета хаки. - Роль – удивительная вещь. Тебе дается шанс стать кем-то иным. Тем, кто не похож на тебя, но ты должен быть похож на него. Ты должен быть им внутри и снаружи. – Тора поставил свой бокал с красным вином на журнальный столик и неловко поднялся на ноги. Ему предстояло пройти лишь по мягкому ковру, но в его организме оказалось достаточно алкоголя для того, чтобы по-настоящему рухнуть, а не мягко опуститься на колени перед соседним креслом, как он планировал сначала. На кресле восседал Казумаса. И он лишь украдкой усмехнулся, не меняя своей позы «нога на ногу». От рыжего юноши пахло пудрой и легким флёром мужских духов. - Кажется, ты сегодня перебрал, Амано-сан, – высказал очевидное парень, так же оставляя свой бокал шикарной лакированной тумбочке в стиле раннего барокко, стоящей возле дивана. – У тебя дома очень уютно. Хорошо, что ты частенько меня приглашаешь. Это был неоднозначный комплимент. Родители Торы – миллиардеры, давно плевали на театральное хобби сына и самого сына в целом, обеспечивая его лишь материально. Это было грустно, но Шинджи давно уже ни о чём не сожалел. Они оба знали, зачем в этот вечер оказались здесь, и зачем Амано пригласил Шо в свой дом. Один и тот же сценарий повторялся каждый визит юноши. - Ты думаешь роль – это игра? Тора, сузив глаза, слабо усмехнулся и потянулся к тумбочке. Пальцы мужчины коснулись прохладной поверхности дверцы, скользнули вниз к резной ручке. Там было то, что обычно продают в специализированных магазинах: черная кожа, шипы, ремешки, скользкая поверхность фаллоимитаторов, повязки, свечи, смазка и всё, что только можно было пожелать. Иногда Шинджи думал, что эта страсть, этот фетиш передался ему по наследству. Он действительно был без ума от подобного, и Кохара так идеально не был против. - Роль – это своя микро-вселенная в тебе. В самом сердце, – продолжал Амано, полностью сосредоточившись на выборе сегодняшней экипировки для Шо. Не обращая внимания на разведенный бардак, Тора резко схватил его за колени и дернул на себя, стаскивая с кресла и заставляя встать на четвереньки. Казумаса удивленно выдохнул, но тут же смирился со своим положением. Его ожидания оправдались, когда холодные пальцы Шинджи нырнули в просветы между застегнутыми пуговицами идеально выглаженной рубашки. - Роль, это всего лишь роль, которую ты забудешь. – Шо ощущал, как в его венах, благодаря алкоголю, разливается горячее тепло. Движения становились неловкими, а конечности наливались приятной тяжестью. Он всё больше отмечал, какие у Торы умелые руки, дарящие чувственное наслаждение, когда мужчина расстегнул его одежду и принялся поглаживать бледную грудь. Рубашка Кохары скользнула с плеч, следом за ней раздался звон пряжки на ремне. - Не говори так, ведь ты хочешь быть хорошим парнем, верно? – мужчина слегка укусил его за плечо, получая в ответ отрывистый вздох. – Даю тебе роль на сегодняшний вечер. Будь послушным мальчиком. Тора отстранился и подобрал первое, что попалось под руку среди вещей, высыпавшихся из тумбочки. К его безмерному удовольствию это оказалась повязка на глаза. Он любовно погладил шёлковую поверхность ткани и быстро распутал комок завязок. С рыжими, как огонь, волосами и завязанными глазами, Казумаса выглядел изумительно и так соблазнительно, что Амано ощутил пульсирующую тесноту в джинсах. - Т… Тора… - пьяный Кохара растерянно повертел головой из стороны в сторону, хотя он и так понимал, где его партнёр находился, благодаря его тяжелому дыханию и запаху вина. Он ничего не видел, зато всё ощущал, и это возбуждало ещё больше. Внизу живота сладко сжимался болезненный комок, локти Шо слегка подрагивали. Каждое прикосновение пальцев мужчины, от которого вблизи пахло мускусом, заставляло его тело дрожать. - Ты ведь знаешь, что ты не один здесь. Не бойся, Кохара, я не причиню тебе боли. – Голос Торы хрипел, переходя на шепот. – В прошлый раз я был слишком безрассуден. Обещаю, в этот раз всё будет иначе. Шо сглотнул, вспомнив, как в прошлый раз он неделю не мог нормально ходить. - Всё будет лучше, чем ты думаешь, – чтобы снять с юноши узкие джинсы, Торе пришлось потрудиться, для этого Шо пришлось сесть. А потом внезапно руки парня опутала широкая кожаная полоска ремня. Его запястья плотно обмотали, но не настолько, чтобы было больно. Пряжка щелкнула и сильные руки, крепко обхватившие безвольное тело, развернули его к себе. - Обожаю, когда ты молчишь! – жаркое дыхание опалило шею Казумасы. - Богатенький извращенец, – назло ему ухмыльнулся парень. Кохара никогда не сдавался до конца, и это Тора в нём очень любил. Усмехнувшись в ответ, Амано отодвинулся и толкнул своего гостя, заставив Шо расположиться в весьма соблазнительной позе – замерев на коленях и упираясь локтями в мягкое кресло. Юноша удивленно выдохнул, когда на его шее застегнулся ошейник. Потянувшись, Шинджи обмакнул два пальца в оставленный на тумбе бокал с вином и, наклонившись над изогнутой спиной Шо, вытянул руку вперед, аккуратно проведя ими вдоль его мягких губ. Свободная ладонь скользнула вдоль обнаженного позвоночника рыжего юноши, ощущая бугорок каждой косточки. Прикосновения к чистой терпкой коже, казалось, лишали мужчину всякого рассудка. - Оближи, – коротко приказал Шинджи, ощущая, что это будет самый долгий и томительный оргазм в его жизни. Когда его пальцы с готовностью обхватили горячие губы, когда язычок прошелся вдоль фаланг, Тора мог сравнить это только с оральным удовлетворением. Чтобы не терять время понапрасну, брюнет потянулся к рассыпанной кучке принадлежностей, выхватив небольшой скользкий фаллоимитатор. Шинджи покупал его специально, чтобы не затрачивать время на подготовку – он был слишком мал и мягок, и не мог причинить реальную боль. - Ааахх… - Кохара сладко всхлипнул, рефлекторно дергаясь вперед, когда ощутил игрушку в своём узком анусе. Его отверстие было слишком тесным, а неудобство, помноженное на неизвестность из-за отсутствия зрения, сводило с ума вдвойне. Тора уверенно и медленно втолкнул в него прохладную игрушку целиком, тесно заполняя юношу. Хватило одного плавного движения, чтобы вырвать с уст Казумасы очередной тихий стон. - Ты такой… - Шо ощутил теплое дыхание на своей макушке, рыжие волосы всколыхнулись, - …очаровательный. Ты так прекрасен сейчас. Мужчина не мог налюбоваться этим великолепным зрелищем. Юное трепещущее тело, скованное тяжелыми, крепкими ремнями, послушное как марионетка. Изогнувшись в интимной позе, оно готово было отдать всего себя. Тора уже и забыл, что убрал изо рта Кохары свои пальцы, обводя ими острые очертания лопаток, похожих на крылья. Наверное, так смотрят сладкоежки на самый лучший изысканный десерт. Аппетитный, сочный и невероятно желанный. Потому, совершив ещё несколько движений резиновым членом, нежно-розового цвета, Амано мягко вынул его, услышав от Казумасы протестующий возглас. - Осторожнее! Не смотря на то, что он ничего не видел, Шо повернул голову. Ему было хорошо, алкоголь притуплял все неприятные ощущения, а затвердевший подрагивающий член напоминал о сильном возбуждении. Юноша прекрасно ощущал мужчину позади себя, как широкие ладони Торы по-хозяйски сжали его ягодицы, раздвигая их шире. Влажные пальцы смазали его проход чем-то холодящим, липким и пахнущим лавандой. От ощущения близости горячего тела, у Шо учащалось дыхание, руки слегка подрагивали, и его желанием было запомнить и почувствовать всё до конца. Тора нетерпеливо вжался членом и медленно проник в него, заставляя судорожно всхлипнуть и выстонать своё имя. Благодаря хорошей смазке у него это получилось легко, а затем Шинджи не пожалел сил скользнуть в горячее тело до самого конца, тесно прижимаясь пахом к его ягодицам. Перед ним, словно вид на бескрайнюю пустыню, открывалась бледновато-песочная спина, каждая косточка, выделявшаяся барханом, двигалась в такт его движениям. Всё это оканчивалось рыжей копной волос, напоминая закатное солнце в сумерках. Идеальная красота, и вся целиком принадлежит только ему одному. Осознавая это, Тора блаженно прикрыл глаза и сделал довольно резкий толчок, начиная набирать темп. Его пальцы сами собой потянулись к ошейнику, надетому на Шо, ухватив за толстый край черной кожи, мужчина выпрямил спину, принявшись усиленно двигать напряжёнными бедрами. Казумасе чудилось, что он попал в сладкий, тягучий ад. Хотя боль вначале была мучительной, но не выраженной, после наступило блаженство. Лишившись возможности видеть, он ощущал своё тело раз в десять сильнее и ярче. Что ж, пускай этот мужчина когда-то причинил ему немало боли, сейчас он был готов отдаться ему во всех смыслах. Подарить ему свою кровь, тело и душу. Шо расслабился, закусив губу и стараясь не закричать. Он дрожал так, словно стоял сейчас голым в мороз на улице, это чувство охватывало его изнутри, разливаясь по венам и вызывая головокружение. Неожиданно пальцы Амано до боли впились в бедра юноши, и тот недовольно вскрикнул. Тора с отстраненной усмешкой отметил, что Шо прокусил губу до крови. Выглядело весьма эротично. Актер, играющий роль этой ночью был подобран идеально – такая мысль промелькнула в сознании Амано, когда изгибающаяся под ним спина мелко задрожала. Уронив голову на согнутые локти, Шо громко вскрикнул, сжимая Тору в себе. Растолковав это более чем однозначно, мужчина совершил ещё несколько сильных толчков в уже расслабленное жаркое тело, прежде чем, стиснув зубы, кончить следом. - Ты всего лишь злой дух поганой лисицы! Внемли же крику моего клинка! С вызовом выкрикнув эти слова, Амано обнажил своё оружие – устрашающего вида длинную катану, лезвие которой способно было разрезать напополам летящий в воздухе волосок. Он встал в бойцовскую позу, выдвинув ногу вперед и слегка склонившись, готовый к прямой атаке. Его темно-синее кимоно из заграничного шелка скользило по телу, безупречно повторяя все движения. Юноша в небольшой маске китсуне, сидел перед ним в необычной позе, словно кошка, принимая решение – бежать или напасть. Тора отдавался роли со всей страстью, по его вискам катились настоящие капли пота, а в глазах таился древний, впитавшийся в кровь каждого японца, страх перед Богами и Они. - Ничтожный смертный, уж не собираешься ли ты вызвать гнев Богов своей глупой храбростью? – противным голосом усмехнулся лис, вдевая ладони в рукава своей юкаты. – Не жаль тебе своих близких? Безмолвно зазвенел клинок над деревянной сценой, сверкающее полукружье отразило свет сафитов, промелькнув прямо перед носом Китсуне. От напряжения запястья Амано дрожали, ведь клинок в его руках был самым настоящим. Маска отлетела в сторону, от силы удара юноша неловко упал, опираясь на локти. - Старший брат? - Стоп!! – режиссер снова вскочил, скрещивая руки, пытаясь объяснить нетерпеливому актеру необходимость драматической паузы.