Новая история Узушиогакуре

      «Сколько времени прошло с момента войны? Год, два, пять лет? Порой эти события полностью исчезали из памяти. Жизнь будто остановилась там, в пылу сражения. Война … Она поменяла каждого, кто видел ту бойню с Шинджу, Обито, Мадарой, Кагуей, да и Акацуки в целом…. И всё-таки мы смогли тогда одержать верх…»       Такие мысли терзали меня каждый день. «Я стал Героем мира Шиноби, спасителем», - при упоминании моего статуса я непроизвольно фыркнул - мне было противно.       «Я больше не могу нормально жить. Моя жизнь осталась там, на поле боя…. И снова я себя обманывал. На поле боя остались те, кого я любил по-настоящему: друзья, пара шиноби из числа наших сенсеев, девушка, что любила меня слепо, беззаветно. Я всю жизнь шёл к этому долгожданному миру, хотел стать Каге, хотел почёта, признания, хотел обрести семью… А что получил?! Я отказался от поста Каге деревни, и туда посадили второго «Спасителя», Саске Учиха, что стал накапливать боевую мощь деревни и возрождать свой клан посредством гарема, одной из наложниц которого стала Сакура, а после и Карин. Моя первая любовь, Сакура, до сих пор приходит ко мне со слезами, иногда посреди ночи, и начинает жаловаться на то, что Саске оказался таким дерьмом; «ну да, не прошло и … чёрт, а сколько прошло?». Каждый по-своему «переживал» эти годы. Из моих учителей в живых остался только Какаши, да и его бодрячком едва ли назовёшь. Борьба с Обито его сильно подкосила, но обучать молодое поколение он продолжил. Цунаде отошла от дел и стала советницей, пока не умерла во сне. Я был рад, что она не мучилась, не страдала, просто тихонько ушла… Теперь она вместе с Наваки, Даном и Джирайей. Те, кто выжили в той бойне, а таких единицы: Рок Ли, Саске Учиха, Сакура Харуно, Тен-Тен Такахаши, Ино Яманака – вот и всё, стали заводить семьи. Тензо погиб, Митараши Анко вскоре скончалась, так как воскрешение Орочимару высосало из неё большую часть жизненных сил. Майто Гай умер после открытия Восьмых врат. Не выжил и Гаара. Моих знакомых можно было пересчитать по пальцам… одной руки».       Я достал последнюю сигарету. Стал похож на Какаши в юношестве и молодости – места, где можно было меня найти: кладбище. Там я торчал беспросветно перед могилой родителей, Хинаты, Цунаде или Джирайи, либо заброшенный полигон № 44 – Лес смерти, где я тренировался. Остальное время я проводил на миссиях. …       Давно выкуренная сигарета лежала рядом со мной. Я уже больше трёх часов сидел у её могилы.       «Выжившие старались жить дальше: заводили семьи, начали участвовать в жизни деревни, стали сенсеями, кто-то пошёл в АНБУ. Я же просто существую, жизнью это не назовёшь … у меня просто опустились руки. Надоело, мне надоело сражаться за несбыточную мечту после того, ЧТО я видел. Мира быть не может, человек существует, пока может перегрызть глотку соседу… Люди любят войны – это их природа. Им нравится воспевать бойню и слагать о ней поэмы. Спустя два года начались локальные стычки. Спустя ещё год – Война между Ивой и Кумо на территории Таки но Куни («Страна водопада»). Я... моё «расследование» относительно клана Узумаки опять же подорвало мою веру, но теперь уже в окружающих людей… Неприятно осознавать, что я шиноби деревни, которая участвовала в уничтожении моего клана.       Семью заводить не было никакого смысла, я просто не смогу. Страх, непреодолимый, животный, панический страх окутывал меня. Я боялся подвергать семью опасности, боялся потерять их. Да и память о Хинате не давала мне покоя, каждую ночь в своих кошмарах я вижу ту войну. Горжусь собой, я даже не просыпаюсь в холодном поту, до такой степени привык. Я вижу, как умирают люди, я помню запах войны: обугленные тела, запах разлагающейся плоти, едкий запах свежей крови. Я помню, как Ино надрывалась в истерике над телами Шикамару и Чоджи; помню, как Ли нёс тело Неджи и сам укладывал его в гроб; я помню лицо Хиаши Хьюга, когда принёс мёртвую Хинату, мою любимую Хинату, к её отцу …»       - Хватит, Наруто! Прекрати, самому тошно становится, - проскулил Курама в моём подсознании.       - Ты прав, Курама, я не могу их вернуть. Даже обладая силой твоего отца, я не могу их вернуть. Пошли домой? – Лис вышел из клетки и сформировался рядом со мной. Он кивнул, и мы двинулись к моей квартирке в общежитии шиноби. ***       «Ты не понимаешь! Эти люди, которых ты зовёшь друзьями …»       «Десятихвостый!»       «НАРУТО!»       «Мы справимся! Вместе! Мои друзья у меня в сердце, и ты этого не отнимешь! Я чувствую их боль!»       «НЕТ!»       «Хватит!»       «Нет! Нет! Нет! Хи-на-та, моя дочь … ХИНАТА!»       - А-а-а, ой! – вскочил я. «Снова этот сон». Приложив руку ко лбу, я почувствовал холод. «Холодный пот… Надо же, давно такого не было. В этот раз очень красочно выглядело».       - Я порой поражаюсь, как ты с катушек ещё не слетел! И это при том, что я оградил твой мозг от этого участка памяти во время сна, - послышался сонный голос из угла комнаты.       - Забей, Курама. Я уже привык. Это всего лишь сон, - проговорил я по пути на кухню.       - Сон?!       - Ну не кошмар же. Я уже просто привык к этому. Ты мясо будешь?!       Девятихвостый лис вылез из своей спальной корзинки и прибежал на кухню, смачно облизываясь и причмокивая пастью. Я лишь усмехнулся. ***       После тренировок я снова сидел на кладбище перед могилой Хинаты. Сила Рикудо, всех Биджу, Сеннин Модо, Риннеган, Кеккей Генкаи от биджу, техники отца – всё это осталось при мне после «победы». Терять хватку я не хотел, потому часто зависал на полигоне или в библиотеке. Пришлось навёрстывать упущенное в Академии, потому как о моей «недалёкости» начали шептаться, когда я только попал в АНБУ. Пришлось освежать мозги знаниями, чтобы не опозориться.       - Курама, ты чувствуешь? – спросил я вслух, хоть это и не обязательно, когда почувствовал мимолётный всплеск, которого не чувствовал со времён бойни.       - Да … отец.       Я погрузился в подсознание.