Зеркало

Зеркало. Это чертово зеркало. Ты подарил мне его на какой-то пошлый праздник – то ли день всех влюбленных, то ли 8 марта – один черт, повод был так же неуместен, как молочный коктейль тебе на завтрак. Ненавижу твои проклятые подарки. Я расчесываю свои мокрые волосы, глядя в то самое зеркало. В резной деревянной раме, огромное – восемь футов в высоту, четыре – в ширину. Зеркало для настоящего нарцисса. Для меня. Медленные размеренные движения – я никуда не спешу, а с волосами нужно аккуратнее. Им и так постоянно достается – то намотаешь на руку, то дернешь, то обольешь своим гадким пойлом. Я ненавижу виски. Отстричь бы их ко всем чертям, эти бесючие неудобные патлы. Бросаю расческу на столик и всматриваюсь в отражение. Длинные женские ноги, длинная женская шея, длинные волосы, что женственно само по себе. Кожа – нежная, бархатная. Губы – тонкие, но чувственные. Баба, ни дать, ни взять. Ухмыляюсь, распахивая темно-синий шелковый халат, и спускаю его до локтей, обнимая себя руками. Широкие плечи, мужественные руки, узкий таз. И член. Немаленький, но с твоим все равно не сравнится. Плевать. Так даже лучше. Растопыренные пальцы чувственно скользят по плечам, и я покрываюсь мурашками, вздрогнув. В комнате тепло. Мои пальцы и ладони медленно гладят живот и грудь, и я не отвожу от них взгляда. Красиво. Заводит. Кого угодно заведет. Самодовольно ухмыляюсь, откидывая голову назад и глядя на самого себя свысока. Слегка наклоняю набок и снова обнимаю себя руками. Так мои плечи выглядят хрупкими, кукольными, фарфоровыми. Плечи цвета слоновой кости. Тронь – и сломаются. Ты знаешь, как обманчива эта ложная хрупкость. И как красива. Прикусываю губу и опускаю руки, позволяя халату соскользнуть на пол по заднице и ногам. Тело трепетно отзывается мелкой дрожью. И снова мурашки – чувствительная кожа. Настолько чувствительная, что у меня уже стоит. Черт возьми, у меня даже стоит красиво, настолько, насколько это вообще возможно. Я никуда не тороплюсь. Касаюсь шрамов. Провожу живым указательным пальцем по каждому. На тебе их намного больше, и это придает им оттенок трагизма. Мои - подчеркивают красоту тела. Даже шрамы на мне – красивы. Прекрасные уродливые рубцы. Раздвигаю ноги, и двигаю руками по бедрам, поглаживая их. Плавно покачивая ими. Божественное зрелище. Если бы ты был здесь, уже прижал бы меня спиной к стене, задрал ногу и трахнул, оставляя на бедрах новые ожоги; трахнул – нетерпеливо и страстно, наспех растянув меня смоченными твоей слюной пальцами. Прикрываю глаза, позволяя этому образу заполнить мое сознание. Впечатлительное тело прогибается в талии, натягиваясь как струна. Дыхание сбивается. Всегда сбивается. Рука самопроизвольно скользит к члену, когда я представляю, как ты вбиваешь меня в стену, как кусок мяса. Как сдерживаешься, чтобы не сжечь меня ко всем чертям. Как накатывает слабость в моих коленях, и все, что меня удерживает от падения – твои руки и твое тело, прижимающее меня к стене. Твое невероятное тело. Ноги и правда подкашиваются, и я падаю на колени, раздвигая их шире. Моя искусственная рука в перчатке орудует вовсю, сначала поглаживая тугую мошонку, затем грубо сминая яйца. Яйца у меня тоже красивые. Гладкие, приятные на ощупь. Свежевыбритые. Блядь. Будь проклят тот день, когда тебе пришло в голову, что волос на голове волне достаточно, и остальная растительность не имеет права на существование. Бритые подмышки, бритые ноги, бритые яйца, бритый лобок… Блядь. Сам не знаю, почему делаю это. Каждый раз, направляюсь в душ с твердым намерением оставить все как есть. Но рука сама тянется к бритве и… Рассматриваю себя, и злоба начинает пульсировать в крови. Еще один из твоих идиотских приказов. Ебанутая прихоть. Еще чуть-чуть, и ты заставишь меня носить чулки под форменными брюками или впихнешь в платье. От мыслей мне становится жарко. Рука елозит нетерпеливо, и я прилагаю усилия, чтобы не захватить себя в плен пальцев и не начать дрочить. Меня охватывает жар, и по спине бешеным галопом скачут мурашки, когда я представляю себя в платье. Без нижнего белья, в одних чулках. С бритыми яйцами. Ноги вспоминают себя облаченными в шелк. Я ведь однажды надевал для тебя чулки. Кровь приливает к лицу. Мне до сих пор неловко от воспоминаний. Ты и не знаешь… А я так и вырубился тогда, голый, бритый, в одних чулках, когда ты до утра торчал в своем долбаном кабинете. Ненавижу твой кабинет. Признаться, тогда я был готов и в платье облачиться, лишь бы ты меня трахнул. И сейчас готов, даже с чертовой фуражкой в придачу. Когда ты делал это в последний раз, ублюдок? Раздосадовано вздыхаю, когда руки замирают, а я смотрю на свое лицо. Глаза переливаются смесью тоски и отчаяния. Боже. Неужели ты ловишь на себе этот взгляд? Жалкое зрелище. Сощуриваю глаза и по-блядски облизываю пересохшие губы, прихватывая нижнюю зубами. Кожа начинает призывно блестеть, а запрокинутая назад голова выгодно подчеркивает длинную шею. Так-то лучше. Отвлекся. Одна рука уже ненавязчиво стимулирует член, вторая – сжимает правую ягодицу. Слегка краснею, позволяя себе поверить, что это твои пальцы впиваются в кожу. Ты так любишь хватать меня за задницу. Я ничего не имею против. Прикрываю глаза и соскальзываю пальцами к входу. Поглаживаю его пальцами, массируя снаружи в такт движениям другой руки. Тело отзывается мученическим нытьем. Быстрее. Грубее. Сильнее. Давай же. Сглатываю слюну и облизываю губы, мазохистски заставляя свое тело покрываться испариной и дрожать от возбуждения. Черт. Ч-черт. Терплю. Подношу ко рту руку и начинаю вылизывать свои пальцы, скапливая на них слюну. Твои я облизываю иначе, жадно обхватывая их губами и посасывая. Да к черту тебя! Твои пальцы, руки, губы, член - все к чертям! Тебя здесь вообще нет. И хрен знает, когда ты еще явишься. Я ввожу в себя палец, а сам вспыхиваю от злости. Почему я делаю это сам? Что там такого в твоем ебучем кабинете, что ты приходишь оттуда далеко за полночь, чтобы сжать меня в объятиях и отрубиться? Ты говоришь, что много работаешь. Завален работой по горло. Я врываюсь в себя вторым пальцем и недовольно морщусь от ощущений. Или от мыслей о твоей работе. Вария – твоя жена, я – твоя шлюха. Третий палец, и я шиплю, зажмуриваясь сильнее. «Шлюха, шлюха, шлюха» - эхом стучит в голове. Небрежно массирую себя изнутри. Ощущения весьма болезненны, и я делаю это еще более грубо. Мне хочется боли. Много острой пронзающей боли. Не то, чтобы я мазохист. Но лучше физически, чем… Меня трясет от злости. Ненавижу тебя. Чертов подонок, проклятый ублюдок! По-хорошему, я заслужил право трахнуть тебя хотя бы раз. Мой рот приоткрыт, и я не замечаю, как хищно скалюсь и рычу. Я начинаю рьяно трахать себя пальцами, грубо надрачивая – от нежности к себе не осталось и следа. Серьезно. Мне хотелось бы тебя трахнуть. Безжалостно, жестко, яростно, терзая твое тело, сминая под собой. Стирая все рамки и границы, забывая про субординацию. Позволяя себе все, что не позволяешь себе со мной ты. Кончить в тебя, выплескивая вместе со спермой всю ту злость, накопленную на тебя за долгие годы службы. Я заслужил. Плевать, что не смогу потом с этим жить. Не придется. Я слышу каждый свой судорожный вдох, каждый неровный выдох. Я чувствую каждый удар своего сердца – тестостерона в крови столько, что оно вот-вот покинет грудную клетку. На хера мне вообще сердце? Замечаю, что с моих губ срываются сдавленные хриплые стоны. Перестаю сдерживаться. Пусть будет громко. Пусть все слышат. Кому какое дело? Мне начинает казаться, что ты вот-вот зайдешь. Потянешь за волосы на себя, криво улыбаясь. Я прекращу себя трахать, опущу глаза, буду краснеть и огрызаться. Лишь бы не выдать взглядом молчаливую просьбу. Пусть даже доля секунды, но ты точно ее засечешь. Ухмыльнешься и заставишь умолять. Чтобы ты меня трахнул. Я долго не продержусь. Плевать, ведь ты не придешь. Уверен в этом. Именно поэтому мои полуоткрытые глаза сфокусировались на отражении дверного косяка, а все тело напряглось. Злюсь. Боже, как я на тебя злюсь. Да причем тут вообще ты?! Я начинаю дрочить и трахать себя с новой силой. Тебе назло. Мир постепенно расплывается, стоны и хрипы – громче, ощущения – ярче. Пространный взгляд на отражение двери. Еще немного, и я кончу. Боже, да… Мне хорошо и без тебя. И совсем не обязательно чувствовать на заднице твои горячие ладони.. Ммм… Не нужны твои зубы, смыкающиеся на шее… А-ах… Не нужно, чтобы ты тянул меня за волосы назад, заставляя выгибаться, как удобно только тебе… Ааааааа…мммм… И это твое раздражающее «дурной мусор»… Да-а. Да-а-а-а-а…. Да. Я не вижу, куда изливаюсь, когда дыхание перехватывает, а тело разряжается до безвольной слабости. Мне плевать. Я освобождаю руки и расслабленно заваливаюсь на бок, поджимая колени к груди, тяжело и хрипло дыша. Мне не хочется шевелиться. На полу внезапно тепло и уютно. Остаться лежать здесь навсегда. Никаких отчетов. Никаких стаканов в голову. Никаких издевательств. Просто рай. Я останусь тут жить. Серьезно. Мир гаснет, но прежде чем вырубиться, на задворках сознания обреченно проскакивает тоскливая мысль о том, что ты так и не пришел. Блядство. *** Нервно вздрагиваю, когда твоя рука касается моего лица, и сонно хлопаю глазами. - Дурной мусор, - произносишь ты с ехидной ухмылкой, убирая с моего лица пряди волос. Снова закрываю глаза, расслабляясь. Кажется, я лежу на полу перед зеркалом, забрызганным спермой. До кровати два шага. С досадой поджимаю губы. Черт. Ты застал меня в таком виде. Сидишь рядом на корточках и продолжаешь ухмыляться. Я открываю глаза, бросая на тебя хмурый взгляд, и, приподнявшись на локтях, отползаю назад, раз и навсегда решая больше никогда ничего не брить. Встану, оденусь и уйду к себе. С этого дня буду спать только там. И найду себе кого-нибудь еще. Я же не железный. Озадаченно смотрю на испачканный халат. Кажется, ты вытер им зеркало. Ублюдок. Шумно вдыхаю через нос, чтобы сказать все, о чем думаю. И выдыхаю, подползая к тебе и утыкаясь лицом в плечо. Прикрываю глаза. - Дурной мусор, - снова резюмируешь ты и запускаешь пятерню в мои волосы. Я молчу. Ты касаешься губами моего виска и, вставая, поднимаешь меня на руки. Сейчас ты положишь меня на кровать, обнимешь, прижмешь к себе покрепче и снова обзовешь дурным мусором. Я не буду спорить. Уткнусь носом в твою шею. А завтра снова побрею яйца. И послезавтра – тоже.