Психолог

Темнота. Кругом сплошная темнота. Я как будто сейчас нахожусь в вакууме, и кроме меня и темноты в комнате больше ничего нет. А что есть темнота? Темнота есть отсутствие света. Как и в моей жизни. Пока я раздумывал о сущности темноты и о своей никчемной жизни, глаза стали привыкать к отсутствию света. Сколько я уже бездействую, тупо сидя и думая о чем-то своем? Так, я пришел домой с работы около десяти вечера. А сейчас сколько? Взглянув на часы, которые находились на стене и беззвучно двигали секундную стрелку, мне не удалось с первого раза разглядеть положение стрелок. Пришлось напрячь глаза. Так, ага, часовая стрелка находится на цифре два , а минутная...Твою мать! Половина второго ночи? Я что, просидел вот так почти четыре часа? На что я трачу свою жизнь? Глубоко вздохнув, я встал с кровати и прошел на кухню. Моя кухня находится на солнечной стороне, именно поэтому здесь всегда светлее, чем во всей квартире. Не смотря на это, свет я все же включил. Хочу заметить, что это была плохая идея, ибо сказались эти гребанные четыре часа сидения в темноте. На секунду в глазах потемнело.Рефлекторно я зажмурился и остановился, давая себе привыкнуть к свету. Как только боль в глаза утихла, я снова открыл их. Моему взору открылось окно, а за этим самым окном шел снег. Поправочка. Первый снег. Я подошел ближе и почти уткнулся носом в стекло. Наблюдая за тем, как маленькие снежинки с неба падают на землю, образуя тонкое белоснежное покрывало, на лице невольно появилась улыбка. Надо же, а я, оказывается, уже и забыл, каково это- искренне улыбаться. Вы не подумайте, я не какой-нибудь там угрюмый идиот, который злится на весь мир и ходит постоянно с кислой миной на лице. Нет, совсем нет. На работе я часто улыбаясь людям. Но это не то что бы не искренне, скорее автоматически. Да, точно. Автоматически. Между тем, снег все продолжал падать. Маленькие белые хлопья кружились в каком-то диком танце, изредка их подхватывал порыв ветра, унося куда-то в другую сторону. Достигая земли они начинали таять. Первый снег никогда не держится долго. Но, черт возьми, это так красиво. Будь я художником, я бы зарисовал эту картину. Будь я поэтом, написал бы стих. Но есть одно но: я ничего не умею. Да-да, здравствуйте, меня зовут Фрэнк Айеро, мне двадцать два, и я криворукий мудак. Возможно поэтому у меня нет друзей. Хотя, может быть я просто неинтересный собеседник, херовый друг, фрик, имбицил, просто плохой человек... В целом, этот список можно продолжать до бесконечности. Я понимаю, тех людей, которые не хотят со мной общаться. Я бы тоже с таким общаться не стал. С трудом оторвавшись от окна, я пытался вспомнить, зачем я сюда пришел. А, точно, за кофе! Я взглянул на чайник, одиноко стоявший на плите. Прости, дорогой, но мне настолько лень даже эту самую плиту включить. Борясь с желанием остаться, я снова вернулся в спальню и повалился на кровать. Веки стали наливаться свинцом, дыхание становилось медленнее, руки и ноги в разы потяжелели. Последнее, что помню, перед тем как впасть в царство Морфея, это все те же настенные часы. Два часа ночи. Еще один день прожит впустую. Луч солнца нагло ворвался в мою комнату, отрывая меня от такого нужного мне сна. С первых секунд пробуждения я понял, что снова не выспался. Я проснулся уставшим. Нехотя я открыл глаза (хочу сказать, что это не так просто мне далось). Ну, здравствуй, утро, чудовище каждодневное. Сколько времени сейчас вообще? Я повернул голову в сторону часов. Уже не утро, час дня. Так, стоп. Я что, проспал одиннадцать часов и не выспался? Да что со мной не так? Это вообще нормально, нет? А какая нахрен разница? Сегодня пятница, а значит смена в магазине не моя. Не то чтобы я не люблю свою работу, она мне нравится. Даже очень. Согласитесь, целый день работать в окружении книг, разговаривать с начитанными людьми, советовать им произведения, читать в перерывах (да и не только в перерывах) – это же чудесно.Я работаю в книжном, если вы еще не поняли. Ах да, еще один большой плюс– это тишина. Огромнейший плюс,нужно добавить. Не люблю шум, и места большого скопления народа. Посетителей не так много в моем магазине, и меня это устраивает. И да, спасибо им, они единственные, кто разговаривает со мной (ну кроме мамы), без них бы я умер от недостатка общения. О чем это я? А, ну, в общем, я люблю свою работу, но отдыхать мне тоже нужно иногда. Так, ладно, забыли про это. Вернемся в реальность. А может закрыть окна шторами, а? Ну чтоб солнце не мешало. Да, так и сделаю. Я через силу поднялся с кровати и шатаясь, подошел к окну. Эй, смотрите-ка, на улице все так же идет снег. Впрочем, мне не до этого сейчас. Задернув шторы, я отправился обратно к кровати. Я, буквально, упал на кровать, не соизволив даже одеялом укрыться. Сон не шел. Но вставать лень. Поэтому я просто валялся с закрытыми глазами, все таки надеясь уснуть. И, по-моему, у меня даже начало получаться. Я почти провалился в сон, когда до моего слуха дошла какая-то до боли знакомая песня. Придурок, это твой телефон. Черт, ну кому я там понадобился? Вариантов немного. Либо это мама (вероятнее всего), либо это Джамия, моя сменщица, звонит, чтобы попросить заменить ее на работе, либо еще кто-нибудь. Не важно. Я решил игнорировать звонок. Ну а что? У меня заслуженный выходной, и мне все равно, что сейчас уже день. Но звонящий был настойчив. Я решил не терзать его, и мой слух. Я встал с кровати, при этом тяжело выдохнув. Так, вопрос на засыпку, где чертов мобильник?! Звук идет со стороны письменного стола. А точнее стула, приставленного к нему. А еще точнее из джинс, которые висят на нем. Сунув руку в карман, я достал сотовый и взглянул на экран. Мама. Ну кто же еще? Я ответил и приставил телефон к уху. – Привет, мам, – мой голос был хриплым и сонным. – Фрэнк Энтони Томас Айеро младший,- так, если мама обращается ко мне моим полным именем, значит все плохо,– где тебя черти носят? – Эээ...Ну...– черт, я опять забыл о чем-то важном? – Фрэнк, ты что, не помнишь? – в голосе мамы читались злость и разочарование. – Да, если честно,- признался я. – Прости, пожалуйста. Мама тяжело вздохнула. На том конце воцарилось молчание. Но оно было недолгим. – Ты обещал забрать меня с курсов кройки и шитья в час дня. Сейчас пол второго. – Черт, мама, прости, пожалуйста. Я скоро буду, никуда не уходи! – Хорошо, давай быстрее, – она отключилась. Я начал метаться по комнате в поисках одежды. Фрэнк, как можно забыть про маму, а? Она же там, наверно, стоит, мерзнет, ждет тебя. А ты приспокойненько посапываешь в теплой кроватке. Я всегда знал, что ты придурок, но не настолько же. И да, я люблю говорить о себе в третьем лице. Ну а что? Так, я вроде бы готов. Где ключи от машины? Должно быть, они в куртке. А где куртка, мать твою? Я кинулся в прихожую, и нашел куртку, валяющейся на полу. Я поднял ее и пошарил по карманом. Фух, хвала небесам, ключи тут. Я быстро накинул свой пуховик и натянул ботинки. Можно выдвигаться. Проходя мимо зеркала, которое висело у меня в прихожей, я как-бы невзначай глянул туда. Ужас. Просто ужас. Огромные мешки под глазами, в которые можно складывать картошку. Бледная кожа, сальные волосы. Видок не из лучших. Да и похудел я сильно. Когда я в последний раз ел вообще? Странно, раньше я обожал хорошую трапезу, а сейчас еда меня, вообще, не привлекает. Плевать на мой внешний вид, нужно торопиться. Я выбежал из квартиры и закрыл за собой дверь. Вприпрыжку спустился вниз, и чуть не упал, при выходе из подъезда. Ого, а снег шел всю ночь. Прилично так, для первого-то снега. Улица сразу стала светлее и симпатичнее. Так, Фрэнк, потом налюбуешься. Я судорожно начал вспоминать, где оставил свою машину вчера, пока она не попалась мне на глаза. Я рванулся (при этом опять чуть не упав) к ней. Эх, мой старенький Фольксваген. Мы с ним столько пережили вместе! Да он же весь в снегу. Наспех я руками скинул снег с лобового стекла и с капота. Я же перчатки дома забыл. Фрэнк, ну ты и идиот. Теперь ладони неприятно пощипывает. Я залез внутрь, при этом обдавая свои ладошки горячим дыханием. Немного повозившись с карманами (молния все никак не хотела открываться), я все же достал и вставил ключ зажигания. Пожалуйста, заведись, прошу. Я начал медленно поворачивать ключ. Тут раздался звук мотора. Завелась! Пристегнувшись, я выехал со стоянки и отправился прямиком к маме. Надеюсь, она не очень на меня злиться. Я, вообще-то, часто заезжал за мамой, и поэтому точно знал, где находятся эти ее самые курсы. Подъехав к зданию, в котором проходят занятия, я стал глазами искать маму. Безрезультатно. Я решил, что лучше будет позвонить. Я достал телефон из кармана джинс, и уже собрался набрать маму, как, вдруг, кто-то постучал в боковое стекло, заставив меня вздрогнуть и выронить телефон. Я мысленно выругался. Повернув голову в сторону стука, я увидел там маму. Она открыла дверцу и села в машину. О, а она трясется. Замерзла, наверное. Конечно замерзла, она же почти час простояла на холоде, гений! — Не прошло и года, — с издевкой бросила мне мама, пристегиваясь. — Я тоже тебя рад видеть, мам. — Я уже думала такси вызывать, — она сняла свои перчатки, и начала тереть ладошки друг о друга. — Да чтоб я еще раз попросила тебя за мной заехать. — Ну, мам, прости, — я реально чувствовал себя в этот момент неблагодарным козлом. Да что там чувствовал, я им являюсь! — Да ладно, я уже привыкла к твоим косякам. — А вот сейчас обидно было.— Трогай. — Куда едем, босс? — я завел машину, и почти выехал с парковки. — Ко мне, я тебя накормлю. А то ты сильно похудел,— нееет, только не это,— ты вообще ешь? — Ем,— коротко ответил я. — Не видно что-то, — я уже приготовился к гневной тираде на час, по поводу моего здоровья. — Ну, мам, — мне нечего было сказать, она прекрасно знает, что я не ем. Она меня насквозь видит. — Ладно, проехали. — Я не ослышался? Это правда происходит на самом деле? О, неужели меня решили пощадить? — У меня есть к тебе серьезный разговор, Фрэнки. Нет, не пощадили. Хотя на что я надеялся? —Я слушаю, — дрожь волнения пробежала по моему телу. — Фрэнки, только не перебивай меня, хорошо?— Я кивнул. — Так вот, в последнее время ты очень странно себя ведешь: ты не выходишь из дома, кроме как на работу, — ага, было бы куда,— ты почти ничего не ешь, посмотри на себя, кожа да кости! И это еще не все, ты выглядишь просто ужасно, как будто умер три дня назад, — ну, спасибо, мам, — ты не с кем не общаешься, меня это настораживает, Фрэнки. Понимаешь? — Да, мам, — к чему она ведет? Не нравится мне все это. — Так вот, я посоветовалась с подругами, — о нет, только не это,— они сказали, что у тебя депрессия и тебе лучше поговорить со специалистом. — Специалистом? — каким еще нахер специалистом? — С психологом, — спокойно ответила мама. — ЧТО?! — я чуть не потерял управление. Нет, она издевается?— Я не псих, мам! — Я ожидала такой реакции.— Она говорила все так же спокойно. — Фрэнки, я знаю, что ты не псих. Психологи не работают с психами, они работают с нормальными людьми, у которых появились проблемы. — У меня нет проблем, мам!— Это прозвучало довольно резко, но маму это не смутило. — Фрэнки, пожалуйста,— ее голос начал дрожать. Нет, только не плачь. — Мам, мне двадцать два, — для мамы это не аргумент, но все же,— я сам могу справиться совсем. — Дело не в возрасте, Фрэнк! — черт, она плачет,— не важно, сколько человеку лет, депрессия может случится с каждым! — Я не в депрессии, мам! — У меня ведь серьезно нет никакой депрессии. Да ведь? — Ладно, хорошо. Пусть не депрессия, но ты все равно должен сходить к психологу! — Зачем, мам? У меня все в порядке!— я невольно повысил голос,— И даже если не так, то я смогу справиться сам! — Сам, да? Сам? Каков же ты чертов эгоист, Фрэнк. — Что? Почему? — А ты хоть представляешь, каково мне? Да ты целыми днями из дома не выходишь, почти не общаешься со мной, ничего не ешь! Ты постоянно уставший, постоянно в плохом настроении! — Почему я чувствую вину перед ней?Хотя, я на самом деле виноват. — Что я должна думать, Фрэнк? Почему я должна бездействовать, когда мой единственный сын на моих глазах губит свою жизнь? Мы подъехали к ее дому, я припарковал машину. Но все же выходить мы пока не торопились. Я сжал руками руль. —Ты просто обязан сходить к психологу, если хоть чуточку любишь меня. Я повернулся к ней лицом. У нее в глазах стояли слезы. — Хорошо, я пойду к психологу, — ну, один раз сходить ведь не повредит, да? Ну не могу я отказать этой женщине, особенно когда она плачет. Она улыбнулась, и положила ладонь на мое предплечье, не разрывая зрительного контакта. Мы просидели так некоторое время. Затем она убрала руку, и начала собираться. — А теперь пойдем, я тебя накормлю, — она, как ни в чем не бывало, вытерла слезы, вышла из машины, и направилась в сторону подъезда. Всегда удивляюсь, как эта женщина может так быстро менять эмоции? Мне никогда не понять. Но все же я люблю ее.