придуманная

Во всем виноват пьяный октябрь. Само слово – октябрь – пахнет сонными взглядами, тульскими пряниками и замерзшими кончиками пальцев. Холод накидывает на мысли мантию осенней стужи, на плечах ерзает огромный мужской шарф, в который хочется закутать все лицо. Такие уж правила у пряток-догонялок, в которые придуманная играет с окружающими уже, кажется, не одно поколение. История понимающе закрывает глаза на погрешность в несколько сот лет, стачивая острые углы ошибок и преувеличений в складках нового времени. Глупо перекрестившись, придуманной все равно кажется, что кроме октября она больше ничего не чувствует. А вы его чувствуете? Как он осторожно проводит дождливыми подушечками пальцев по вашей оголенной спине. Как украшает листопадом ровный позвоночник. Вы им дышите? Наполняете отяжелевшие легкие неповторимым, лично вашим парфюмным шлейфом черной кожаной обуви, шерстяных перчаток, мечущихся на ветру волос и бледных губ? Приглашаете октябрь в гости на чай от отчаяния в зеркало напротив? Он с вами? Ошалевшим галопом спуститесь с каменной лестницы грязного метро под гул октябрьской симфонии. С выдохом выплюньте смок последней выкуренной и успейте сесть на поезд, который довезет домой. Домой - к обману из нетеплого, неуютного потолка похороненных мыслей. Выживи... Во всем виноват пьяный октябрь. Детскую привычку закатывать рукава пересилили тонкие шрамы на случайно-видном месте и осенне-продувающий ветер из открытого настежь окна. Незаметным привидением придуманная закрывает за Ним дверь – скоро начнется его ночная смена. И хоть Он лучшее ее самой знает, что ей сегодня будет паршиво, все равно целует в лоб и уходит. Оказаться без денег хуже, думает Он. Паршиво, думает она. Сегодня придуманной нужно сделать слишком много дел, но почему то ее уже в восьмой раз непонятно зачем занесло в ванную. Усмехнувшись, вспоминает, как Он искренне удивлялся найденной сломанной точилке под раковиной. Она не решается зайти в ванную в девятый раз лишь потому, что из кухни доносится знакомый щелчок. Чайник вскипел. Как никто другой, придуманная знает, что только с октябрем можно поговорить по душам. Только он в ее жизни честный. Даже с придуманной. С той, что так мала, что может быть лишь с самой-самой маленькой буквы. Горячая кружка с простым кипятком, что нежно прижата к щеке, налита лишь чтобы согреться. Она стоит у открытого окна, ей не хотелось бы простудиться, но ураган октябрьской тоски абсолютно не дает шанса. Выживи… Бездействие одобряет лишь пронзительный ветер, но никак не остывшая кружка. Но это все не имеет значения, перед ней только свобода воздуха и оковы ее вен. Нелепое движение, параллельный удар итак разбитой коленкой об остывшую батарею, звонкий хруст фарфора об пол, и она сидит на подоконнике, свесив босые ноги навстречу кивающему ветру и миражным рукам-прыгай-я-ловлю. Страшно будет, если Он узнает, а сейчас слишком хорошо. Боится и ждет придуманная только Его, даже дышит Им. Воробьи в небе почему-то выписывают красивое слово «любовь». Она посмеялась бы, если бы не вечно сорванный голос. Остается только улыбаться своим же глупым мыслям. А ей ведь ничего не стоит спрыгнуть. Одно движение, и она уже летит вниз. Вниз в объятья бликов ночных фонарей. Вниз, в Его бездну. И даже не перекрестившись, ей кажется, что она делала это бесконечное число раз. Тихо взвыв под нос охрипшим голосом, придуманная прыгает вниз. Выживи... Во всем виноват пьяный октябрь. Чашка неудачно выскальзывает из пальцев, когда Он вдруг вспоминает о ней. Это не к добру, думает Он. Но они знакомы слишком долго (не одно поколение), поэтому Он, с выдохом, вновь благодарит кого-то наверху за то, что они с придуманной живут на первом этаже. Выживи.