***
— Влад? — неуверенно позвал Димитрий. Сейчас его друг детства, вернувшись после очередной битвы, стоял на пороге небольшой хижины на окраине деревне, в которой остановился их отряд, и выглядел крайне изнурённым. — С меня хватит, — зло выдохнул сын румынского князя: — Я больше не намерен этим заниматься. — И что ты будешь делать? — тут же спросил Димитрий, надеясь, что Влад не расслышал нотки паники в его голосе. Что будет делать Влад? Куда он пойдёт? Это ли волновало Димитрия? Или то, что будет именно с ним без Влада? С первых дней появления Цепеша в лагере по подготовке янычар другие мальчики стали понимать, кто борется и тренируется рядом с ними. По истечению лет из мальчика с прямым гордым взглядом вырос великий воин, который вселял ужас в сердца людей одним своим именем. Сын Дракона. Даже его братья по оружию в скором времени стали бояться Влада, и лишь некоторые восхищались им. В их числе был и Димитрий, который бескомпромиссно выбрал Цепеша как своего лидера. Знание того, что Влад полагается на него в первую очередь, вселяло в сердце юного воина чувство гордости и... какой-то радости. Сражаться с ним, прикрывать его спину — это казалось Димитрию правильном. Мысль, что он может не выйти из поля боя живым, давно уже не страшила этого человека. И только вид истекающего кровью Влада холодил кровь и туманил разум, отдавая его на растерзание ярости и животной жестокости. — Я возвращаюсь домой, — успокоившись и словно обрадовавшись своей догадке, сообщил Цепеш: — Димитрий, пошли со мной. Он и не думал отказывать. Не своему Князю.***
В тот солнечным день наблюдать за тем, как молодая княгиня играла на лугу со своим трёхгодовалым сыном было отрадой для глаз. Княгиня Мирена вызывала восхищения своей неземной красотой, но главным её достоинством была невероятное чувство справедливости, добродушие и искренность. Димитрий наблюдал за тем, как девушка сидела на примятой траве и щекотала малыша Игнераса. Позади послышался топот коня, и рука воина машинально легла на рукоять меча. Повернувшись, Димитрий облегчённо выдохнул — по протоптанной тропе к своей семье верхом на чёрном скакуне мчался Князь. Почтительно поклонившись, Димитрий поприветствовал его: — Влад. — Здравствуй, мой друг, — ловко спрыгнув с седла, улыбнулся румынский правитель. Димитрий понял, что эта улыбка светилась счастьем не для него, и почувствовал какое-то досадное чувство. Влад прошёл мимо своего воина, прямиком к любимой девушке. Подняв сына на руке, мужчина поцеловал жену. Что они делали дальше, Димитрий не видел, так как отвернулся следить за горизонтом. То, что они были счастливы, он знал и без лицезрения их семейной идиллии.***
— Димитрий, я вызываю тебя на бой! — встав перед своим регентом, крикнул мальчик восьми лет. Молодой мужчина с молчаливым удивлением взглянул вниз на Игнераса, который обычно не гуляет в этой части замка, и заметил в его руках небольшой деревянный меч. — Вы будете биться с безоружным, молодой князь? — Заботливо спросил Димитрий. Мальчик нахмурился и раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но шум перебил его. — Игнерас! — взволнованно прокричала Мирена, подбежав к сыну: — Прошу тебя, больше не убегай так внезапно! В руке княгини был такой же фальшивый меч, и правая рука Князя понял, с кем был увлечён игрой мальчик. — Похоже, он очень тебя любит, Димитрий, — тихо сказала Мирена, когда они сидели в дворике и наблюдали за Игнерасом: — Это хорошо. Из-за того, что Влад вечно в разъездах, я боюсь, наш сын может почувствовать нехватку в мужском внимании. — Что вы, княгиня? — смутился воин: — Я не могу быть заменой нашему Князю. К тому же... Никто не будет так же хорош, как он. — И всё же, — ласково настаивала Мирена, накрыв руку Димитрия своей, — приглядывай за Игнерасом. Он восхищается тобой почти так же, как своим отцом. Кивнув княгине, Димитрий удалился. Он понимал, почему из всех женщин Цепеш выбрал именно Мирену. Она, наконец, принесла его князю покой и надежду на прощение за то, что тот некогда совершал. Именно она заставляла Влада чувствовать себя счастливым, подарила наследника, вызывала улыбку; благодаря этой женщине, Влад забывал о тех временах, когда же Димитрий... был лишним напоминанием. Воин понимал это, но не мог уйти. То, что Цепеш решил сделать его регентом своего единственного сына, также останавливало Димитрия. Он упрямо твердил самому себе, что причина только в этом. Когда же Мирена одной своей улыбкой дала Димитрию понять, что полностью поддерживает в этом решении своего супруга, воин искренне рассмеялся, и поэтому решил забыть о тех противоречивых мыслях, которые возникали у него, когда он без сомнений следовал за Владом. Может, и он обрёл семью в стенах этого замка?***
— Что? Нет, я не согласен!.. — Уже поздно, — впервые в голосе княгине послышались стальные нотки, — он уже ушёл. Если бы Димитрий не был так взволнован (испуган?) внезапным уходом Влада, он бы заметил просьбу и страх в глазах Мирены. Но тогда он был зол на друга за то, что тот отправился неизвестно куда в одиночку, когда каждый турок мечтает наколоть его голову на пику, за то, что не сказал ему. Почему? С каких пор Цепеш стал не доверять своему соратнику? Почему усомнился в преданности своего товарища, с которым они были не разлучены ещё с одиннадцати лет? Но сейчас Князь снова доверил Димитрию самое дорогое, что имел, — свою семью. И сейчас он снова должен выполнить этот долг. Однако тяжёлые мысли не выходили из головы, и только неожиданные крики вырвали Димитрия из этой думы. Влада не было рядом, а, значит, на первом месте у Димитрия были Мирена и Игнерас, только их безопасность. Мальчик вцепился в руку Димитрия стальной хваткой так, что пришлось тащить его в сторону монастыря рывками. — Эти монахи не могли построить свой монастырь чуточку поближе? — желая показать молодому князю, что всё не так страшно, сказал Димитрий. Хотя собственное самообладание сыпалось с каждой секундой понимания, что мост на ту сторону разрушен, Димитрий не позволял страху завладеть своим сердцем. Не для этого Влад оставил на него самых дорогих для себя людей, не для этого позвал с собой в Румынию, не для этого называл своим братом. Сзади послышался хруст травы, и из-за кустов медленно вышел один из янычар турков со странной причёске. Он самодовольно улыбался и выглядел так, словно загнал жертву в угол. Димитрий никому не позволит воспринимать княжескую чету как дичь. И уж точно он ни за что не проиграет кому-то вроде него. Не обманет доверие своего Князя. — И чему тебя только учили в подготовке янычар?... Я твой клинок заметил ещё...***
Димитрий не понял, что произошло. Он знал только, что всё ещё жив и главное: княгиня и Игнерас живы. Вот только мальчик захлёбывался рыданиями. Надеясь пережить эту ночь, воин перевернулся, зажимая рану. Встретиться с глазами того, о чьей жизни Димитрий так переживал, было для воина толчком — от неожиданности он спиной столкнулся с корой дерева. — Смотри на меня, — произнёс Влад, так же прижимая руку к ране товарища. Тогда он, Димитрий, слышал. По беспокойству в глазах Цепеша он понял, что не сможет пережить эту ночь и, пожалуй, что он справился. Он защитил любимых своего князя, хоть осознание того, что для него всё кончено, рвало душу на куски, а сердце сжимал в тисках страх неизвестного. Воин ненавидел наступать на неизвестные территории. Но Сын Дракона всегда был невозмутим и находился рядом с ним, и это вселяло в Димитрия уверенность. Он всегда следовал за Цепешом, шёл позади своего князя, свято веря в его силу и непобедимость, куда бы не завела их тропа, с кем бы им не пришлось столкнуться. Поэтому, чувствуя, как сердце замедляет своё биение, а взор рассеивается, было страшно осознавать, что в этот раз Димитрию придётся уходить одному, первым, без поддержки Князя, оставив его одного в такое время.***
Но как же была прекрасна смерть, когда Влад Цепеш видел только Димитрия.