Дух новизны

Еще только зайдя в подъезд и тыкая ожесточенно острым тощим пальцем в кнопку вызова лифта, Кристофер Шейн уже слышал веселый голос соседки, миссис Бетс: - А вчера он такое учинил, что я и не знала, кому звонить, от кого спасаться! Выкинул стул в окно, представляешь? Говорят, он потерял работу. Да, да, очень жалко, такой солидный был мужчина, небедный, и счастливый вполне, а сейчас... - Миссис Бетс! - рявкнул Кристофер, начисто забыв про лифт и взлетев на пятый этаж десятиэтажки пешком. - Миссис Бетс, что мне подарить вам и вашему муженьку, дабы вы двое не совали нос не в свои дела? Вышеупомянутый муженек, ушедший куда-то, очевидно, плескался в телефонной трубке, которую кудрявая низенькая женщина прижимала к уху, задорно глядя на едва появившегося. - А я и не совала! - искренне призналась она, - просто как тут смолчать, когда вы стульями из окошка кидаетесь? И это только вчера! А помните, как вы под самое Рождество елкой выбили окно? Да, было такое, признался себе Шейн. Елку подсунули косую и кривую, и со злости он вышвырнул ее с подоконника, немножко не рассчитав силу, в результате чего осыпанная осколками стекла машина миссис и ее супруга угрожающе завизжала. Благо, Рождество выдалось теплое. В Миссисипи, в общем, не холодно, особенно в таких уютных маленьких городках. А во Флориде еще теплей. В десять тысяч раз. Кристофер блаженно зажмурился, представляя себе стеклянной прозрачности воду, пальмы, шезлонги и усыпанный ракушками пляж. На землю его вернуло недовольное кряхтение соседки, мечтавшей посплетничать еще, и дожидающейся его ухода. - Миссис Бетс, не надо подслушивать под дверью, хорошо? - устало попросил мужчина. - Спасибо, премного благодарен. Ах да, и перестаньте, пожалуйста, употреблять меня в прошедшем времени. Я все-таки еще не умер. - Ну ясно, - отозвалась почтенная дама, - только и вы не будьте свиньей, стульями и елками не швыряйтесь. Свиньей. Кристофер вздрогнул от омерзения. Свиней он терпеть не мог и уж точно не согласился б стать одной из них. Мерзких животных он возненавидел еще с глубокого детства, когда приехал к бабушке на ферму и перепутал низенький утлый домик со свинарником. Обнаружив вместо бабули шестерых крепких хряков и нескольких поросят, юный Шейн впадал в панику до тех пор, пока, как бог из машины, не появилась сама старушка и не увела внучка в дом. С тех пор он питал к хрюшкам чувство глубокой личной обиды и неприязни, сравнимой разве что с теми же чувствами по отношению к собственному проваленному делу. А дело, увы, было совершенно по-свински упущено. Кристофер работал адвокатом в городском суде. И несмотря на припадки вспыльчивости, во время которой обвиняемый готов был спрятаться под скамью подсудимых, в надежде спастись от громовых раскатов голоса Шейна, который поносил на чем свет стоит и виноватых, и невиновных, его терпели; и, поскольку он в конце концов практически всегда оказывался прав, хорошо ладил с большинством коллег и был умен; даже любили. Но только не вчера. Он с горечью взвыл и пнул дверь, попав в стену и оставив в ней внушительную вмятину от каблука. Это надо же было так запутаться! Короче, дело он проиграл. Да так грандиозно, что вылетел тут же, а беднягу обвиняемого еле спасли от тюрьмы, казавшейся неминуемой. Конечно, можно и попытаться найти работу в других судах, в других городах, но... у Кристофера имелась одна особенность: если что-то у него не получалось, он никогда не доводил дело до конца. Стоило закрасться ошибке - и все, желание отпадало напрочь. Как и большинство холериков, мужчина отличался крайней нетерпеливостью, и потому мешал себе же сам и на себя же злился. Так рухнули мечты о скрипке, архитекторстве, садоводстве, альпинизме и даже скорочтении, потому что роковая одна ошибка портила дело и торчала, как заноза в пальце, как кинжал в спине, как флаг на рухнувшей крепости. Единственное, что ему удавалось до сих пор - приготовление экзотических блюд и юридическое дело. Все. Это все. А теперь и юридического ничего не осталось. Кристофер тяжело вздохнул и пошел готовить паэлью. По пути к большой, светлой кухне он не удержался и выглянул в окно: так и есть, Санни и Марина все тут, под окнами. Играют, кажется, в классики, а может, в чехарду - он был не знаток детских игр. Но улыбки сдержать не смог, наблюдая за маленькими близнецами с обжигающе-голубыми макушками, ярко сияющими на июньском душном солнце. "Вот все, чем я богат, - грустно подумал Кристофер, распахивая холодильник". Детей у него было двое, мальчик и девочка, Санни и Марина, близняшки, на диво хорошенькие, на диво жизнелюбивые. На диво похожие на свою обаятельную и безответственную мать, светловолосую Гертруду из Флориды, куда его занесло по служебным делам на месяц... а пришлось остаться на год. За этот год шумная, голубоглазая, неприлично юная душой американка успела осчастливить его парочкой милашек и исчезнуть с горизонта так быстро, что в этот день Шейн от отчаяния разбил в ближайшем баре зеркало, раковину и четыре бутылки портвейна, пьянствуя о прошедшей любви. Однако отец из него вышел что надо - дети заменили ему полмира, и немудрено. Санни родился первым, и старший на две минуты, он отчего-то всегда был первым по жизни и немного в тени сестры. Имя ему дали, памятуя о золотом солнышке давно минувших дней. Парнишка быстро подрастал, его кожа тоже отливала золотом, а светлые, будто выгоревшие волосы, росли так быстро, что жаль было стричь. Сегодня, тринадцатилетним, он, как и вторая часть его, Марина; сохранил живость и резвость пятилетнего ребенка, да и увлечения почти те же. Санни занимался художественной гимнастикой, превосходно танцевал жаркие штуковины вроде парных танго и фламенко (неудивительно - в танцевальном кружке все девчонки так и липли к большеглазому красавчику, и в паре терпеть недостатка не приходилось), ратовал за мир во всем мире, любил терпкий запах цветов и соленый запах моря, любил детские песенки и бирюзовый цвет. Добродушный до глупости, открытый до наивности, воистину необычайный характер мальчишки подчеркивал его столь же необычайный облик: выкрашенные в ядерно-голубой цвет волосы аккуратным кудрявым каре; короткие шорты и длинная майка-туника, все в таких же тонах. Настоящее морское дитятко, или же солнечное - вспомнить Флориду и Гертруду, так разница не велика. Марина была второй, и похожей во многом, да не во всем: кроме в точности того же обличья, волос и гимнастических занятий у нее прорезывался полностью другой характер. Куда более бойкая, ироничная, вертлявая, она казалась воплощением энергии воды, в честь которой и получила имя. Марина разводила аквариумных рыбок, но день за днем просила у папы акулу; Марина ела сладкое тоннами и могла на полный желудок выкидывать такие художественно-гимнастические коленца, кои большинство не выполнило б и на пустой; Марина не пела, а орала, но слух у нее был превосходен, и голосом можно было стаканы бить... словом, сплошное противоречие, и вспыльчивая такая же, как отец. Вчера вот поссорилась с тем, кого считала чуть не другом навек, разбила тарелку. Неслучайно - тарелки сами не имеют обыкновения впечатываться в стену. Разительное отличие от спокойного, как слон, пацифиста Санни! А что будет, когда она узнает о том, что отец теперь нищий и безработный?.. Вздохнув еще раз, Шейн созвал детей с улицы и кратко изложил им суть дела. Так мол и так, работать он больше в суде не может, потому что обязательно не повезет ему; а все, что умеет, это готовить, но и то не профи, и кому вообще сейчас нужны повара... высказался, повесил плечи, нос и зажал уши - на случай, если Марина вздумает завопить. Но вопля не последовало. Осторожно подняв голову и вынув мизинцы из ушей, мужчина взглянул на нерушимую двойню. Улыбки их серебрились, и выглядели они прекрасными, как никогда. - Папа, скажи только одно: аквариумных рыбок можно перевозить? - спросила дочь, хитро косясь то на братца, то на посудину с разной рыбешечной мелюзгой. - Ну, если постараться... а тебе зачем? - А квартиру и половину мебели можно продать вот прямо сейчас? - влез сынок, подпрыгивая от нетерпения. - Ну, наверное, можно... - А там, где вы с мамашей нас произвели на свет, очень тепло? - допытывалась Марина. - Сейчас - жарче некуда! До черта в тени и без нее тоже. - А можно ли там снять жилье? - Жилье можно снять где угодно, детка. Он понимал, куда клонит напористая юная особа. И все-таки не мог поверить... - Я пойду звонить риелтору, - кивнула девчонка, - Санни, а ты залезай в Интернет и ищи ближайшие - завтрашние и сегодняшние, ну, в общем, всякие на эту неделю, пока не сбудем с рук квартиру; рейсы во Флориду, три билета, провоз багажа, адреса аэропортов и все такое. Санни умчался выполнять приказание, а отец рухнул на пол. Какой дурак доверит тринадцатилетним малявкам свою судьбу? Только тот, который разрешает им красить волосы в синий, кидаться тарелками и склонять себя к тигровой акуле. Он и оказался этим дураком. Гертруда, если спустя чертову дюжину лет она все еще там, решительно офигеет, увидев его с таким придатком. А Флорида, Флорида... о, Флорида... Он закрыл глаза: под веками заплескалось синее море. Впервые он был уверен, что займется близким ему делом и постарается не бросать. В конце концов, его божественной паэльей можно умаслить даже эту старую дуру миссис Бетс.