О сокровенных страхах

Сквозь неплотно прикрытые шторы в комнату пробивался робкий серебристый свет разгорающегося Телпериона. Резные створки высоких окон были распахнуты, и потому спальня дышала тишиной и свежестью еще по-летнему теплой ночи. За окнами едва слышно шепталась листва, да, хлопая крыльями, пролетали мимо ночные птицы. По узорной мозайке пола было разбросано огромное количество всевозможных мелочей, начиная орехами и первыми желтоватыми листьями и заканчивая тонкими резными фигурками и статуэтками с бусинками изумрудов вместо глаз. Острыми, надо заметить, статуэтками. У одной из стен рядышком стояли две слегка не в меру широкие кровати; на них, сбив льняные одеяла, дружно сопели зачинщики беспорядка, именуемого, без всяких зазрений совести, стратегическим, и обещанного быть убраным еще несколько часов смешения света назад. Безмятежность комнаты нарушил чуть слышный шорох шагов в гулком коридоре, - к детской приближалось, как минимум, четверо, и услышанным они, по-видимому, быть не хотели. Вот дверь бесшумно отворилась и в проеме показалась взлохмоченная голова. Пришедший осмотрелся, и, что-то негромко шепнув своим спутникам, вошел в комнату. За ним прокрались еще трое таких же растрепанных теней и последний так же бесшумно затворил за собой дверь, чуть слышно звякнув бронзовым крючком, запирающим дверь под самым потолком. Четверо пришедших сгрудились в кучу посреди комнаты, то и дело кидая настороженные взгляды на спящих детей. Из их едва слышимый беседы определялись только отдельные фразы, такие как : "не убегут", "готовь инструмент" и "может, их связать?". Посовещавшись, неизвестные тихими шагами начали приближаться к спящим детям. Кто-то вымученно зашипел, наступив на одну из острых безделушек на полу, остальные яростно на него зашикали, опасаясь пробуждения жертв. Передвижение продолжилось с большей осторожностью, стратегическое назначение беспорядка было усвоено. Достигнув кроватей, трое обступили одного из спящих, а последний остановился в изголовье второго, готовый в любой момент пресечь попытку к бегству. В руке одного из обступивших первую кровать блеснул тонкий наконечник иглы. Остальные склонились над малышом, крепко его схватив. Ребенок беспокойно дернул головой во сне, а тонкий серебристый свет, казалось, померк, и от чего комната погрузилась в полумрак. Держащий иглу аккуратно вытащил правую руку малыша из-под его поясницы и приблизил к своему лицу, стараясь лучше разглядеть. Острое лезвие кольнуло нежную кожу. - Неет, неееет! Пусти меня, помогите! - проснувшийся ребенок взвыл и попытался вырваться, но двое держуривших усилили хватку и бедняга только слабо дернулся в крепких тисках. - Успокойся, это совсем не больно, - спокойный голос одного из неизвестных не возымел должного эффекта, малыш продолжал извиваться и непрерывно кричать, чем очень мешал пришедшим. Второй ребенок, разбуженный воплями ужаса, тоже закричал, скорее, на всякий случай, и попытался кинуться брату на помощь, но был пойман дежурившим рядом светловолосым вторженцем. - Пусти меня, ну пусти, пожалуйста, пустии! - плакал первый, то и дело срываясь на грудной вопль. - Пусти, Нельо, она уже не болит... Ааа, больно! - Если не вытащить ее сейчас, твой палец распухнет и станет похожим на переспелую грушу, - один из державших сдул со лба темные волосы и крепче перехватил рвущегося ребенка. - Не буудет, Морьо, это ты меня пугаешь так! Кано! Пусть он меня не пугает!.. *** Мягкий, серебристый свет Телпериона медленно тускнел, наливаясь медовыми переливами просыпающегося Лаурелина. Близился час смешения света. Однако хоть отдаленно выспаться этой ночью удалось только одному сыну Великого Мастера, в силу своего возраста и солидарности с младшими отказавшемуся сопровождать старших братьев в их нелегком деле. Остальные же сидели на кроватях отказывающихся засыпать после такого бурного ночного происшествия близнецов и поочередно рассказывали младшеньким сказки, зевая и попутно продумывая, как будут за завтраком объяснять сердитому и невыспавшемуся Феанаро, что заноза в маленьком пальчике Тельво никак по другому не извлекается, кроме как схватить до поросячьего визгу боящихся заноз Амбаруссар спящими. И, конечно же, что это представление стоит бессонной ночи всего Первого Дома.