Не друзья

— Когда все это закончится! Женя со злостью пинает серую стену и смотрит в чудом уцелевшее от захлестнувшей агрессии зеркало. Она злится и готова разнести к чертям собачьим все, что попадется под горячую руку. Надоело. Надоело осеннее небо, затянутое кислотными тучами. Которое уже третьи сутки извергает из себя крупные капли дождя, вгоняя в еще более угнетенное состояние. Надоел этот шум и суета вокруг. Надоели люди и их пустая болтовня. Надоела неугомонная Чигринец и бесконечные ссоры. Грудную клетку сдавливает то ли от злости, то ли от обиды и слез. А может от всего сразу. Если так и дальше будет продолжаться, она или свихнется или наложит на себя руки. Эмоциональная нестабильность берет вверх. Приходит момент, когда становится трудно игнорировать любые раздражители. Перепады настроения одолевают так часто, что не реагировать остро на любое сказанное в ее адрес слово становится практически нереальным. И вот опять башню срывает. Вроде бы все было хорошо, девочки собрались внизу. Ничего необычного, просто вечерние посиделки, немного музыки и шумных разговоров. И с Юлей они поначалу безобидно шутили и непринужденно общались. Но только до того момента, пока кто-то из одноклассниц не перевел разговор на личные темы. Женя никогда не позволяет переходить кому-либо личные границы, защищает и до победного отстаивает свое мнение. Но как же, черт возьми, неприятно слышать упреки в свой адрес от человека, который в жизни играет далеко не последнюю роль. От человека, при виде которого рушатся все тщательно выстроенные преграды. Всего одна, казалось бы, легко брошенная фраза: «Да кому здесь вообще всралась твоя дружба, Жень?» Обидно, блядь. Мазур глубоко вздыхает, наклоняется к заляпанному стеклу и слегка нагибается вперед, чтобы лучше видеть столь ненавистную картину реальности. В полумраке ванной комнаты она щурится и трет пальцами слезящиеся глаза. Снова их нещадно жжет и режет. Нервы натянуты, как струны. Женя пристально всматривается в свое отражение, но узнать человека по ту сторону зеркала теперь, оказывается, не так уж и просто. В голове полная неразбериха. Кажется, она окончательно запуталась. Горькие слезы градом катятся по щекам. Курить в школе леди запрещено, но сейчас ей на это наплевать. Дым сигарет в размытом отражении быстро испаряется, не оставляя после себя нихрена. Потому, что не так просто заполнить эту разъедающую изнутри пустоту. Вот оно, приплыли. Чем больше наваливается проблем, тем чаще одолевают мысли о дозе. Гребаный замкнутый круг. От этого становится совсем тошно. Виски ломит, в голове бьется набатом: «Сама виновата, сама во всем виновата» И ведь если бы можно было сказать себе чуть раньше, что не стоит западать на эту голубоглазую девчонку, Женя бы, наверное, все равно себя не послушала. Потому, что тянет. До безумия. Притягивает, как магнит. Ведь она, правда, старалась не реагировать на мимолетные прикосновения рук, на ненавязчивую заботу, отметала подальше мысли о том, что разговоры без слов не приносят дискомфорта. Пыталась казаться холодной и неприступной, но, несмотря на это в душе понимала, что не может держаться и каждый раз поддавалась. Дверь открывается слишком резко. Тлеющая сигарета, обжигает пальцы и падает в раковину. — Мазур, ты последние мозги растеряла? — звучит слишком взвинчено. Юлины эмоции прошибают, еще больше подпитывая Мазур на нервозный лад. Чигринец и не поняла сначала, насколько ситуация неустойчива. — Может и растеряла, — отвечает также резко, — нахуй я вообще с тобой связалась, ты это имела в виду? На большом пальце подаренное кольцо. Будто живым теплом Юли, оно напоминает о себе. Женя срывает его и маленький металлический кружочек, ударяясь о кафельный пол с глухим звоном, катится к ногам Юли. Затем, закрывает лицо руками, не в силах больше смотреть на смятенное лицо Чигринец. — Женька, ну ты чего… Ты же понимаешь, что это больше, чем дружба? Мазур уже ничего не хочет понимать. Она лишь отчаянно мотает головой, пытаясь выбросить оттуда мягкий, негромкий голос. Вся растрепанная, челка падает на лицо. Женя прячется за угольно-черными прядями, мечтает сквозь землю провалиться, лишь бы исчезнуть подальше от проницательного взгляда, который она так остро ощущает на себе. У Юли внутри все сжимается от ее загнанного вида. Куда делась та полная уверенности и сил Мазур, истерика загнала, сделала ее беззащитной и уязвимой. Так некстати. — Меня кроет, Юль… Несколько шагов и Юля стоит так близко. Аккуратно приподнимает опущенную голову, касается спутанных волос, убирая их назад. — Пойдем, выйдем на улицу. — Там дождь. — Зато свежо, просто постоим на веранде — и спать. Согласна? Слезы предательски душат. Женя молчит. Она ненавидит это состояние безысходности, когда некуда бежать и негде спрятаться. Когда весь ее мир затягивает в эту густую, разъедающую изнутри боль. Прошлое не получится позабыть, все же пусть оно остается где-то далеко за плечами. Когда рядом есть поддержка, все трудности преодолеваются куда легче. Снаружи все кажется таким нереальным, слишком темным и размытым. То ли от дождя, то ли от слез. Лишь глаза Юли по-прежнему остаются такими же светлыми и добрыми. Женя украдкой смотрит, изучает каждый миллиметр, запоминает. Может чуть позже и получится разобраться в себе. Может она сможет разгадать, почему захлебывается этими странными чувствами к Бандитке, в конце концов. Юля молча берет Мазур за руку, а та сама льнет ближе, даже не осознавая. Женя чувствует, как согретое в Юлиных руках колечко возвращается на палец. Пускай так. Она прерывисто выдыхает, кладет голову на плечо «подруге» и мечтает только о том, чтобы завтра они не стали врагами.