Морок.

      Что бы сказал Армин про своего нынешнего командира? Сильный человек железной воли.       Такой, каким самому Армину никогда и не стать. Ни ему, ни Микасе, ни Эрену. Он, признаться, даже рад этому.       Характер чувствуется во взгляде. Он думал, что уже видел подобное, видел, у Энни. Но вскоре стал понимать, что здесь совершенно другое.       Леви - одиночка, про себя бы и Арлерт сказал то же самое. В чём-то, всё-таки, похожи. Хотя у Армина и есть друзья. У их офицера они есть, или давно уже умерли и остались только соратники?       Ничего Армин о нём не знает. Может только с трудом набросать определение его характеру. Или нет. Просто он сразу отнёс ефрейтора к категории сильных людей.       Иногда ему начинает казаться, что он и себя-то толком не знает и никак охарактеризовать не может. Майор Ханджи сказала: "Это всё из-за неуверенности в себе".       Леви смотрит на него прямым, тяжёлым взглядом и ждёт момента, когда от этой его неуверенности не останется и следа. Но, во всяком случае, сейчас уже лучше, чем было перед событиями в Стохессе с поимкой Женской особи. Вот только он пропустил момент, когда парень начал свой подъём.       Ефрейтор думал, что знает о нём кое-что. Из рапортов и документов о переводе, отчётов. Со слов Эрвина и Ханджи. Он видел в Армине нераскрытый ещё потенциал. Но не боевой. И ещё кое-что - он был очень крепким.       Сейчас они говорят об убийстве. О выборе. О человеческих жертвах. Сидят напротив друг друга у костра, в окружении остальных членов отряда.       Пока они все ещё живы. Говорил Леви, или слушал - он всё чаще обращал свой взгляд на Армина. В упор.       Микасу с её замечаниями к словам командира проигнорировал весь отряд. Да и Армин - не Эрен, и не нужна ему такая опека.       Капрал просто не дал ему возможности окружить себя мыслями о том, чего нет. Прав он, или нет? Говорит, что и сам не знает.       Стоит ли ему вообще верить? Арлерту хотелось бы думать, что да, стоит.       Хворост приятно потрескивает, у огня тепло.       А Армин совершенно не смущается долгого взгляда старшего разведчика. И не смущается смотреть ему в лицо так же. Хотя, может быть, немного по-иному.       Стратег смотрит не отрываясь, взгляда всё не отводит. Они бы рассматривали так друг друга в другой обстановке?       Это не в первый раз. Но каждый раз они будто смотрят с разных сторон.       Им ни разу не доводилось остаться наедине. Скорее всего, это даже к лучшему.       Им бы было, что сказать друг другу? Решиться на что-то? Уместно вообще думать об этом?       Остальным сейчас не до них и лицо Леви просто непроницаемо. Что в нём можно разобрать?       Армин подумал о том, что праведным их командир никогда не был, да и сам он не сможет теперь претендовать на этот титул, с окровавленными-то руками. Сухие губы капрала плотно сомкнуты.       Ещё немного и это начнёт походить на влечение. Это будет считаться преступлением, или здесь уже сняты все рамки?       Всё равно никто не замечает. Какая же разница? Но, кажется, сейчас им должно быть не до этого.       Виселица или расстрел, конечно, заботят ничуть не меньше. Может вся их история кончится даже в следующей стычке.       О своей смерти Армин уже задумывается не так уж и часто.       Всё-таки Армин первым отводит глаза. Не вслушиваясь в тихий разговор Жана с Конни, Леви ещё пару мгновений следил за разведчиком.       Скоро внимание привлекли острые языки пламени. Треск костра успокаивал, стихия верно гипнотизировала.       Несколькими минутами позже ефрейтор поднял взгляд на молодого разведчика, так и не взявшего в рот и куска.       Арлерт уже не смотрел в его сторону - он смотрел куда-то за спину Жана.       Странное ощущение: будто это всё только что происходило не с ними. Было ли что-то вообще?       И насколько это могло быть неправильным?