Часть 1
4 июня 2012 г. в 18:30
Бил… Нет, не так… избивал! Сильно, безжалостно! Наслаждаясь каждым ударом, смакуя каждый миг, когда жесткий кулак вминается в нежную податливую плоть. Услаждая слух треском костей и стонами боли. Медленно… по капле вытягивая силу из хрупкого тела. Лишая возможности двигаться, кричать, не давая ни единого шанса на побег. Особое удовольствие от того, что заставлял смотреть. На поверженных друзей, на их кровь, размазанную по мостовой, на их дрожащие руки, тянущиеся в бесполезной попытке защитить. И они тоже смотрят на то, что творится в темноте переулка, бессильно скрежеща зубами, потому что все, что они могли ему противопоставить, уже было бесполезно. Отброшено в сторону без видимых усилий, размазано красными потеками по мостовой, навсегда запечатлено на телах шрамами.
Крики… Сначала решимость, потом испуг, а затем боль и отчаянная мольба. Можно было бы сделать вид, что он их не слышит, но гораздо приятнее показать, что эти вопли только еще больше разогревают кровь, заставляя крушить, мять, ломать хрупкое тело с еще большим остервенением.
Кровь… Он не любит пачкать руки в крови жертвы. Он знает, как надо бить, чтобы алая жидкость оставалась под кожей, собираясь в синяки, кровоподтеки и гематомы. Вырываясь из разорвавшихся сосудов и заполняя пустоту под бледной шелковистостью, синими озерами проступая на руках, ногах, груди и животе.
Вздох… Алая струйка, случайно соскользнувшая из уголка рта жертвы, заставила на секунду замереть. Замутненный разум постепенно остывал, с гордостью оглядывая место побоища. Тихий полувыдох, полустон ставит точку в сегодняшней игре. Глаза жертвы закрываются, отправляя ее в спасительное забытье без боли, страха и жуткого клыкастого оскала у самого лица.
Вывернутые запястья, кровоподтеки по всему телу и липкий холод, медленно скользящий по оголенному животу. Отяжелевшие ноги, тянущие тело вниз, чугунная голова, не желающая подняться, и налитые свинцом веки, не позволяющие в последний раз взглянуть на мучителя. Алые капли из уголка рта падают на руку садиста вперемешку с прозрачными солеными каплями. Брезгливо отряхнув руку, он любуется делом своих рук и просто уходит, насвистывая наивную мелодию.
Он абсолютно спокоен. Не первая жертва. И не последняя. Так он привык жить. И этого не изменить.
***
Он перевел дух.
- Выговорился? – спросил над самым ухом серьезный нежный голосок.
- Да, - выдыхает он, словно сбрасывает с души огромный камень.
- Тогда я повторю свои слова: я все равно тебя люблю.
Тонкие руки обвивают мускулистую шею, нежные пальчики путаются в густых черных волосах.
- Даже после всего этого?
- Да, - пальчик игриво пробегает между стройными рядами сережек, украшающих переносицу. – Потому что ты больше никому не позволишь сотворить со мной такое. Особенно самому себе.
Короткая, непривычно счастливая улыбка в ответ и долгий поцелуй. Она не ждет от него ответного признания. Его руки, его губы… его поступки скажут сами за себя.
***
Она перестала носить одежду, открывающую живот. Она носит фальшивые рукава, скрывая незаживающие шрамы на своем теле. Но только для него она открывает то, что скрыто от других. И каждый раз, глядя на ее тело, он мысленно дает обет охранять ее до самой смерти. Его смерти.