Amour et amertume

Закрывшись в своей комнате, Гийом пытался успокоиться, но получалось откровенно говоря херово. Его трясло, не то от холода, не то от злости. По лицу стекали слезы, которые он непримеримо размазывал рукой. Покрасневшие, искусанные и дрожащие губы, раскрасневшиеся щеки. Молча сносить уже не выходило, и он, как волк, выл, все громче и громче, пока звук не становился на столько тонким и пронзительным, что оглушал. От бессилия, он сполз по двери, и швырял в противоположную стену дисками, которые лежали на стеллаже, возле. С другой стороны Бенгальте умолял его выйти, поэтому Гийом пытался зажать уши, лишь бы не слышать его. В последнее время, из за огромного количества дел, их отношения становились все хуже и хуже. Оба как огня, боялись разрыва, но оба не знали, сколько еще продержаться. Томас устал волноваться. Гийом постоянно прибывал в отвратительнейшем настроении и каждое не к месту брошенное слово могло довести их если не до драки, то до обиды точно. Гиман же в себе вины не видел, считая, что Бенгальте просто стоит быть аккуратнее со словами. На этот раз причиной ссоры “семьи” Бенгальте-Омем-Кристо стал таблойд в журнале о известнейших звездах Французской эстрады. Таблойд таблойдом, но слух, в глазах Ги был не просто оскорбительным, он был предательским со стороны Тома', который сказал, что основная работа лежит на его плечах. Да, Гийом покривил душой, обижаясь. Ведь Томас и правда делал немного больше. Но он считался полноценным участником группы и ему претила сама мысль, что у него язык повернулся сказать это. И вот, теперь он сидел у себя, не в силах больше ругаться с Томасом. Оба уже охрипли от криков, посуда была перебита почти полностью. Во время ссоры, Гийом поранился, и теперь сжимал окровавленную руку, пережатую грязным полотенцем на груди. Слезы стекали без остановки. Над головой дверная ручка бешено ходила вверх-вниз. Казалось, еще чуть чуть и Бенгальте вырвет ее вовсе. На минуту, все затихло, но потом ключ выпал из скважины, и Тома все же открыл дверь. Гийом знал, что сейчас его легко сдвинут вместе с дверью, и взвизгнув, отскочил в сторону кровати, хватая одеяло, как раз в тот момент, когда Бенгальте, не ожидая такой подставы, вломился к нему и упал. Ги завернулся в одеяло и пятился от Бенгальте. Но, естественно, спрятаться ему не удалось. Тот зажал его в углу, прижимая телом. - Покажи мне рану, позволь перебинтовать! - выразительно прохрипел Тома'. Гийом отпираться не стал, медленно высунул руку и протянул ее Томасу. Тот, стал разматывать полотенце. Но едва он отвлекся, Гийом попытался выскочить, и убежать, но споткнулся и был подхвачен под локоть. Одеяло соскользнуло с плеч. - Отпусти меня! Отпусти! - завыл брюнет, но Тома' даже не обратил на него внимание, начиная стирать кровь мокрой салфеткой. Посмотрев на Гийома, на его нежные, раскрасневшиеся губы, на заплаканные, блестящие глаза, он понял, что вновь и вновь пропадал. Он прижал Гимэна к себе и запустив руку в длинные волосы брюнета, оттянул их, заставляя откинуть голову назад и впился в губы крепким, пьянящим поцелуем. Гийом попытался оттолкнуть Тома', упираясь руками в его грудь, но тот был сильнее, и Ги сдался, обвив Бенгальте за талию. Никаких слов, лишь дикая страсть, что каждый раз вспыхивала между ними. Бенгальте залез под футболку Кристо, прижимая его к себе. Кристо кусал губы Тома' до крови, грубо, лишенно обыденной нежности, словно пытаясь выразить всю ярость, отомстить за все ссоры разом. Руки уже расстегнули пояс и теперь принялись за сами джинсы Тома'. В ответ, Томас тоже помог Гимэну освободиться от штанов и белья. Смазки, как и презервативов под рукой не было, но будучи давними партнерами, они могли оставить это. Вместо смазки - слюна. Вместо кровати - стена и бедра Бенгальте. Его плечи, как точка опоры. Тугие мышцы расходятся под напором. Гийом изгибается, Тома' целует его в шею. Прижимаясь, Гийом запускает руки под рубашку, и отросшими ноготками впивается в его спину, царапая. Томас стонет то ли от боли, то ли от наслаждения. Он утыкается в шею Гимэна носом, чувствуя вибрацию его голоса. Тепло друг друга обволакивает их обоих. В стуке сердец, они слышат ритм, в котором рождается музыка. Нутро Гийома заполняется теплой жидкостью. Трещины хрупкого мира вновь исчезли. По лицам обоих вновь стекают слезы, но на этот раз, они от счастья.