Я ждал тебя к утру

Ньют рвано вздохнул и прикрыл глаза. В голове до сих пор звенел звук щелчка ворот, за которыми несколько секунд назад скрылся Томас. Было... страшно. Противное липкое чувство разливалось слабостью по всему телу и не давало сделать выдох. Прислонившись лбом к холодным каменным плитам, Ньют все же заставил себя выдохнуть. Ребята молчали. Напряжение, висевшее в воздухе, казалось, можно было потрогать руками. Говорить никто не спешил, все просто мысленно мирились с тем фактом, что больше не увидят ни Алби, ни Минхо, ни Томаса. Ньют сделал титаническое усилие над собой и повернулся к парням. Открыв рот, чтобы сказать что-то более-менее приободряющие (а в данной ситуации это было практически невозможно) осознал, что его трясет. Основательно колотит изнутри так, что это заметно со стороны невооруженным глазом. Ньют понял, что в горле пересохло, что в голове нет ни одной связной мысли, а на тело навалилась такая усталость, что, не будь на его плечах ответственность за всех парней, он бы просто лег рядом с этими чертовыми воротами и с превеликим удовольствием умер. Вдалеке послышался рев Гривера и сердце Ньюта болезненно сжалось. Парни вздрогнули, а Чак, старательно крепившийся до сих пор, судорожно всхлипнул. Было до безумия страшно. Страшно за тех троих, которые сейчас оказались в ночном лабиринте, которых сегодня ночью порвут на мелкие клочки, у которых нет даже минимального шанса для того, чтобы остаться в живых. Томми. Ньют склонил голову, старательно кусая губы и впиваясь длинными ногтями в собственные запястья, пытаясь поймать и удержать уплывающий рассудок. Томми, гребаный любопытный кретин, ничего не знающий о Лабиринте, но сующий свой длинный нос в любую дырку, которая плохо заколочена. Инфантильный идиот, поставивший себе цель и изводящий нервы другим людям. Придурок, пожертвовавший своей жизнью ради людей, которых он знает от силы два дня. Ньют медленно вздохнул и поднял глаза на парней. Те старательно отводили взгляды. Собравшись с силами, Ньют сделал шаг по направлению к лагерю, но замер в нерешительности. - Заночуем тут, - решительно мотнул головой парень и выжидающе уставился на собратьев. Половина передернули плечами и послушно уселись на траву. Чак обессиленно плюхнулся там же, где и стоял и, обхватив колени руками, беззвучно шевелил губами, вздрагивая от любого шороха. - Не глупи, Ньют, - осторожно начал Гэлли, - нет смысла сидеть тут и ждать чуда, которого не будет. Уверен, они и часа там не продержатся, - Ньют метнул растерянный взгляд на шенка, на что тот только искривил губы в ухмылке и, сделав голос чуть ниже, мелодично растягивая гласные, добавил, - нет больше этого Салаги, можешь про него забыть. Словно в подтверждение слов Гэлли, где-то вдалеке опять заревел Гривер, и Ньюту показалось, что он даже услышал истошный вопль. Из парня разом выбило весь воздух. Стало просто нереально страшно. - Заткнись, - хрипло начал Ньют, - заткни свой поганый рот, Гэлли. Мы не знаем, что там происходит, и именно поэтому лично я останусь тут и буду ждать. - Как пожелаешь, - Гэлли явно передернуло, - но я не собираюсь растрачивать бесценное время на то, чтобы просто сидеть у этой гребаной каменной глыбы и жалеть себя и этого придурка с полным отсутствием мозгов. И да, - еще сильнее искривив губы, парень швырнул железку, которая с глухим звуком приземлилась прямо у ног Ньюта, - когда поймешь, что они не вернутся - предоставляю тебе честь самолично занести его имя в список погибших. Может, тогда до тебя наконец дойдет. Ньют подавил в себе желание броситься на товарища и превратить его лицо в кровавое месиво. Вместо этого шенк сжал зубы и присел, облокачиваясь на холодные каменные ворота. Откинув голову назад, Ньют закрыл глаза, внимательно вслушиваясь в то, что творится там, за стенами лабиринта. Было до безумия страшно. Ньют не помнит, когда так последний раз волновался за кого-либо. Ньют ничего не помнит на данный момент. Он просто молча терзает свои губы и надеется, что на этот раз невозможное произойдет. *** Когда небо начало розоветь, Ньют понял, что ни на секунду не сомкнул глаз за сегодняшнюю ночь. Он все так же сидел, вытянув ноги и прислонившись спиной к холодной каменной плите, которая уже обжигала грубоватую кожу. Рядом напряженно сопел Чак, которому все же удалось на пару часов заснуть. Больше у ворот никого не осталось, остальные разошлись по своим гамакам еще в полночь. Ньют поймал себя на том, что липкое чувство страха никуда не делось. Теперь, когда ворота должны скоро распахнуться, он начал осознавать, что не хочет видеть пустой коридор и уже безвозвратно осознавать, что друзей больше нет. Теперь, прождав столько часов, вздрагивая каждый раз, когда слышался рев Гривера и представляя, как в эту секунду чудовище кромсает Томаса на клочки, хотелось просто сбежать подальше в чащу. Почему именно Томас? Почему он сейчас не волнуется о том же Минхо, с которым они в разы лучше знакомы, почему не Алби, который был первым, кого он встретил, попав в Глэйд. Почему именно этот безбашенный придурок Томас, шансов на возвращение которого не было вообще? К чему был вообще этот цирк с ночевкой возле гребаных ворот, если Гэлли реально прав - забыли, пережили. Просто еще три человека, которые никогда не вернутся. Поднялся сильный ветер. Неумолимо подбиралось время открытия ворот. Ньют рывком вскочил на ноги, краем глаза замечая движение со стороны лагеря, к ним направлялась целая толпа шенков. "Не верят они, как же" - пронеслось в голове у Ньюта, когда он судорожно тряс за плечо Чака, призывая его встать. Парнишка поднял красные от слез и бессонной ночи глаза на командира и послушно поднялся. Отойдя на пару шагов от стены и остановившись, Чак с неописуемой надеждой впился взглядом во все еще закрытые ворота даже не замечая того, как заламывает руки. Послышались громкие щелчки, адский механизм пришел в движение. Потихоньку неподъемные огромные каменные плиты начали раздвигаться. У Ньюта перехватило дыхание, а истерика послушно застряла в горле. Он судорожно всматривался в раскрывающийся проем, но не видел ничего, кроме пустоты. Стало страшно больно где-то в районе ребер. Ньют знал, что в этом состоянии пребывает не он один. Он чувствовал тяжелое дыхание парней у себя за спиной, судорожные глотки воздуха. Не в силах больше смотреть на пустоту лабиринта, Ньют отвернулся, прикрывая глаза и понимая, что еще чуть-чуть и он разрыдается как девчонка. Что еще чуть-чуть и вся его репутация, создаваемая годами, пойдет к тем же самым Гриверам, черт бы их побрал! - Расходимся, они не вернутся, - слишком громко и уверенно произнес кто-то из толпы. Ньют сделал шаг в сторону на ватных ногах и понял, что это конец. Просто конец. Шаг. Второй. Чак что-то истошно кричит. Что именно, Ньют не разбирает, но, поддавшись рефлексам, разворачивается и бежит ко входу. Из-за угла выворачивают все трое "мертвецов". Ньюту застилает глаза, он видит только смутные очертания, в голове кашей мешаются крики друзей, мысли мечутся по черепной коробке иногда сталкиваясь и взрываясь с оглушительным грохотом. Ньют понимает, что ребята живы. Что Томми жив. А дальше все как в тумане. Они отваливают бессознательного Алби и привязывают, Минхо что-то усиленно пытается втирать Ньюту, но тот лишь кивает головой как болванчик. Он видит изредка мелькающую перед глазами рубашку Томаса, но никак не может заставить себя сфокусироваться на чем-то одном. Слишком много облегчения свалилось разом, слишком все странно. Всего слишком. Весь этот калейдоскоп не заканчивается до тех пор, пока чьи-то сильные руки не выволакивают Ньюта на воздух, подальше, в лес, от криков, беготни и расспросов. Только там, сидя на каком-то насквозь прогнившем пне, Ньют приходит в себя. Рядом с Томасом. Рядом с человеком, который в теории не должен был дожить до этого момента. Ньют закрывает глаза и глубоко вздыхает. Томас улыбается, внимательно вглядываясь в профиль друга. - Ты знаешь, что я тебя ненавижу, Салага, - скороговоркой выплевывает Ньют, понимая, что глаза снова начинает безудержно щипать. Томас рядом тихо смеется. - Прости меня, я не знал, что ты будешь так сильно переживать, - Ньют просто чувствует, как растягиваются губы Томаса в извиняющейся улыбке, но он просто больше не может терпеть ту бурю, которая развернулась в его груди. - Переживать? - Ньют подскочил, резко открывая глаза и угрожающе нависая над Томасом, - переживать? Ты понимаешь, что я в мелких подробностях представлял, как этот чертов Гривер разрывает тебя на мелкие куски. Ты, бесчувственный сукин сын, вообще должен сейчас, надкусанный ебаным Гривером, истекать кровью где-то посреди лабиринта, а не сидеть сейчас тут? Ты это... - не досказав свою мысль, Ньют резко замолчал, почувствовав прикосновение холодных пальцев к своим запястьям. Томас легонько потянул парня к себе, усаживая на свои колени. Ньют в упор посмотрел в глаза Тома, старательно пытаясь нашарить свой здравый смысл на задворках своего сознания. Какого черта? Какого черта они тут делают? Но вместо того, чтобы просто подняться и хладнокровно врезать этому наглецу, Ньют протянул руку и невесомо прошелся длинными пальцами по скуле Томаса. Тот улыбнулся и, положив руки на спину блондина, несильно на нее нажал, заставляя склониться. Ньют покорно подчинился, попутно перемещая руки на шею к брюнету и зарываясь пальцами в короткие жесткие волосы. Томас судорожно выдохнул, блаженно прикрыл глаза и подался чуть вперед, накрывая губы шенка своими. Блондин вздрогнул, но не отстранился, а лишь сильнее зарылся пальцами в волосы Томаса, полностью отдаваясь поцелую. Томас целовал неспешно, размеренно, наслаждаясь каждым моментом. Он сминал покорные губы Ньюта, проводя языком по нижней губе, прикусывая верхнюю и игриво проводя языком по небу, от чего блондин непроизвольно вздрагивал и, пытаясь перехватить инициативу, делал поцелуй жарче. Ньют плавился, отдаваясь полностью, окунаясь в эти ощущения. Ньют вздрогнул, когда горячие шершавые пальцы залезли ему под майку и шаловливо прошлись по всему позвоночнику, оставляя в местах прикосновений стайки мурашек. Парень дернулся, когда те же руки невесомо прошлись по бокам, поддевая сейчас не нужную майку и оттягивая ее вверх, в безуспешных попытках стащить ее с худого тела. Оторвавшись от терзающих его губ, Ньют сам стянул с себя мешающуюся одежду и глухо застонал, когда Томас начал покрывать ключицы парня поцелуями, ни на секунду не останавливаясь от изучения его тела. Руки Томаса, казалось, были везде. То они нежно проводили по выпирающим лопаткам, то находились в опасной близости от паха, дразня парня легкими, возбуждающими прикосновениями, то проходились по грудным мышцам, как бы невзначай задевая ногтями соски, то легко массировали плечи, заставляя прогибаться еще сильнее. Ньют думал, что скоро сломает себе хребет, выгибаясь под таким углом. - Гривера тебе в задницу, - выдохнул Ньют, чувствуя, как рука Томаса проникла к нему в штаны и его пальцы обхватили уже давно вставший член, - что же ты со мной делаешь, - из Ньюта выбило весь воздух, когда Томас, тихо посмеиваясь, сделал первое движение рукой, большим пальцем задевая чувствительную головку и одновременно прикусывая нежную кожу на ключице у шенка. Ньют, в поисках опоры вцепился в плечи брюнета, отмечая, что он до сих пор полностью одет. Желая исправить это досадное недоразумение, Ньют, тяжело дыша, трясущимися руками пытался содрать с Томаса футболку. Наконец, когда Ньюту это все же удалось, он с придыханием склонил голову и уперся лбом в массивное плечо Салаги, вдыхая запах его кожи. - Привстань, - хриплым шепотом попросил Томас, и Ньюту подумалось, что только из-за этого голоса можно было бы кончить. Послушно опустив ноги на землю, Ньют, стараясь не качаться, привстал, без стеснения разглядывая Тома, пока тот сосредоточено развязывал узлы на штанах блондина. Ньюту открылся превосходный вид - возбужденный Томас, грудь которого лихорадочно вздымается, сосредоточенное выражение лица и явное возбуждение, выпирающее солидным бугорком на штанах. Но Ньюту стало не до лицезрения прекрасного, когда Томасу все же удалось победить штаны парня и наконец спустить их к щиколоткам. Рьяно вцепившись в ягодицы блондина, в этот момент Ньют охнул и подался вперед, Томас волевым движением подтянул к себе партнера и, дразня, поцеловал впадинку пупка, заставляя стать возбуждение еще более болезненным. - Твою ж... - простонал Ньют, когда горячий язык прошелся по всей длине его члена. Парня бросило в жар и он громко застонал, выгибаясь и цепляясь длинным пальцами за волосы Томаса. Тот, похоже, был очень даже не против. Ньют прикрыл глаза, когда почувствовал палец у своего входа и попытался расслабиться. Ньют где-то на уровне инстинктов понимал, что чем меньше будет он сопротивляться сейчас, то тем лучше будет ему же потом. Когда пальцев стало уже три, Томас отстранился, на прощание лизнув головку покрасневшего члена, вытащил пальцы и, расстегнув собственные штаны, вытащил эрегированный член. - Ньют, - тихо произнес брюнет, заставляя блондина приоткрыть глаза и встретиться с ним затуманенным взглядом. Чего там только не было: и похоть, проедавшая дыру в сознании, и нежность, с которой Ньют сейчас смотрел на партнера, и легкий испуг пережитого. Томас улыбнулся уголками губ и притянул Ньюта поближе, надавливая на бедра и заставляя опуститься на собственный член. Ньют откинул голову назад и глухо застонал. Медленно впуская в себя Томаса, парень цеплялся за его плечи, как за спасательный круг. Наконец, войдя до упора, Томас остановился и перевел дыхание. Томас легонько приподнял парня за подбородок и прикоснулся своими губами к его. - Ньют.. - одного этого слова хватило, что бы Ньют аккуратно приподнялся и насадился на член вновь, постанывая прямо в губы Томасу. Наращивая темп, Ньют заходился в собственных стонах, лихорадочно ловя губами губы Томаса, царапая спину партнера и впиваясь ногтями в смуглую кожу. Томас рвано вздохнул и, перехватив Ньюта за талию, рывком поднял, вынуждая шенка обхватить его ногами за талию. Впечатав того спиной в дерево, он принялся лихорадочно вколачиваться в податливое тело, чьи ноги сейчас так крепко сжимали его. Ньют громко застонал и кончил первый. Через несколько секунд за ним финишировал и Томас, излившись прямо в блондина и уткнувшись носом в его ключицу. Оба тяжело дышали. Перед глазами прыгали разноцветные круги, а в голове была звенящая пустота. Оторвавшись от дерева, Томас поймал себя на мысли, что ему нереально стыдно за то, что теперь Ньюту придется как-то отмазываться перед ребятами за непонятно откуда взявшиеся синяки и царапины на спине, оставшиеся после их примирения. Поддерживая пребывающего в прострации Ньюта одной рукой, Томас подтянул штаны до нужного положения и, аккуратно поставив блондина на землю, помог тому сначала отыскать его джинсы, а потом уже и напялить их на худые, но от этого не менее привлекательные ноги. После таких, вроде бы, несложных действий, но отнявших последние силы, парни присели прямо на траву, облокотившись на поваленное рядом дерево. Повисло молчание. - Надеюсь, теперь я искупил свою вину? - повернувшись к Ньюту, мягко спросил Томас, на что ответом ему послужил скептический взгляд из-под длинных ресниц и изогнутая бровь. - И не надейся, - заговорщическим шепотом прохрипел Ньют, притягивая Томаса для очередного поцелуя и выдыхая окончание фразы прямо ему в губы, - за мое ожидание ты будешь расплачиваться еще очень и очень долго. Смех Томаса потонул в жарком поцелуе. Там, в лагере, их ждали ребята, неотложные дела и куча проблем. Но сейчас это было не важно. Совершенно не важно.