Искусство ошибаться

Хината спит на животе, как большая легавая. Он неаккуратный и глупый. Я не люблю таких, если опустить тот странный факт, что физически я не гей, я люблю людей отточенных и аккуратных, умных и проницательных, способных научить меня и научиться у меня – этот выбивается из правил, да что там – он попирает их. Одно его появление - ошибка. Он раздражает меня. Вызывает у меня неприязнь. Я бью его чаще, чем зову по имени. Он смеется чаще, чем поднимает глаза на меня. Рядом с ним я чувствую себя идиотом. Рядом со мной он ни разу не умнее. Как такое вытерпеть?.. У Капитана есть право поставить нас рядом – связка из нас шикарная, я гений, он борец, все честно, все справедливо. Мне хочется – я в этом уверен – чтобы вечность так и оставалась для нас обыденной. Мы играем вместе. Тренируемся вместе. Бежим до спортзала вместе. Все честно, так ведь? Какого черта тогда он выходит из спортзала вслед за мной и бежит по пятам. Совсем туго? Классики любят такого рода отношения – я не гей, мать вашу. Девочки-художницы из ваших интернетов бы нарисовали нас рядом, а наглый длинный очкарик смог бы пошутить грязно и несмешно, но разницы нет. Хината как пес идет следом, потом смеется, украв у меня последний кусочек булочки со свининой, ластится к капитану, обгоняет меня. Просит пас. Я врываюсь в его обыденность – зовите ее вечностью – разрушаю основы, пытаюсь сделать из него аса, прекрасно понимая, быть ему приманкой веки вечные… Хината не спорит, идет следом, одно его появление – ошибка, но ошибка и то, что я позволяю ему идти за мной, и, видит бог, мне нравится так ошибаться. Он раздражает меня. Я раздражаю его. Все справедливо. Хината смотрит честно и открыто – у него большие глаза, и он рыжий, мать вашу, коренной японец рыжий. Говорит, у отца такие волосы, но я никогда не видел его отца, никогда не видел его мать, и представить себе не могу, что этот тупица идет домой, есть за одним столом, смеется, убирает футон, снимает футболку, играет в компьютерные игры. Если буду представлять – умру. Фантазия у меня что надо. Хината смотрит честно и открыто – он просит пас, он выпрашивает его снова, мажет и просит еще, ведет себя глупо и эгоистично. Я не люблю таких. И я не гей. В вечности нашей крутятся вокруг своих орбит два несчастных слова. Одно из них «шанс», мы оставляем его за кадром, не замечаем, но бережем. Второе – «душа», но оно потеряло свой смысл из-за частого употребления. Вечность снова стала обыденностью, я ведь гений, он – нет. Он всего лишь приманка. Чертова рыжая приманка. Глупая. Он идет следом, по-прежнему, не выбирая ни слов, ни мотивов, упорен, черт, ни разу не сорвался. Я бью его чаще, чем хвалю – я не хвалил его вообще. Он в очередной раз срывается бегом – до светофора, нет, до магазина «У подножья». Мы бежим. Друг от друга. Друг к другу. Я по-прежнему гений. Я по-прежнему ненавижу таких, как он. Хината улыбается. Я теряю последние смыслы. Вечность – обыденность… Какая теперь уже разница?.. Он спит на животе – не потому что привык, потому что больно с непривычки. Как большая легавая. Как маленькое солнце. Как вечность. Он неаккуратный: его вещи превратили мою комнату в мусорку. Он глупый: отпрашивается на ночь не у мамы – у отца. Я не люблю таких. Я не гей. Его появление – ошибка. Но, видит бог, я люблю ошибаться…