Съездил в Милан - убил двух зайцев

— Папа, ты что, забыл? — начала Кира, прогуливаясь с отцом по узким дорожкам парка. Несмотря на то, что уже была середина сентября, погода была потрясающей: светило яркое солнышко, ещё пригревая землю своими ослабевающими лучами, температура воздуха ещё позволяла ходить в лёгкой курточке, а на газонах, средь тонких травинок, уже лежала листва, пестрящая разнообразными оттенками жёлтого. — О чём, детка? — Рихард остановился и, прищурив глаза от солнца, взглянул на дочь. Он попытался вспомнить, что он уже успел ей наобещать и забыть об этом. — Послезавтра – показ модного дома Dolce & Gabbana, а в понедельник – начинается Миланская неделя моды. Ты обещал, что свозишь меня, — обиженным голосом напомнила Кира незадачливому отцу. — Вот болван! — Рихард стукнул себя ладонью по лбу. — Прости, милая, я правда забыл, — извиняющимся тоном проговорил он. Достав телефон из кармана, и набрав номер аэропорта, тут же заказал билеты на ближайший рейс в Милан, исправляя положение. — Ну вот и всё. Самолёт в субботу в шесть утра, — отчитался Рихард. — Папочка, ты у меня самый лучший! — взвизгнула девушка и крепко обняла отца. — Детка, ну сколько тебя можно ждать, мы же опоздаем! — подгонял Рихард свою дочь по телефону, ожидая её в авто у подъезда. — Уже спускаюсь! — слегка раздражённо бросила девушка и сбросила разговор. Спустя пару минут дверь подъезда, закрываясь, хлопнула и на улице, ёжась от неожиданной утренней прохлады, показалась Кира. Было пять часов утра. Берлин только-только начали освещать появляющиеся из-за горизонта лучи солнца, тихие улицы собирались встречать первых прохожих, а на дорогах уже можно было встретить пару автомобилей, проносящихся по пустынным трассам города. Круспе вышел из машины, закинул в багажник объёмный чемодан дочери и, открыв ей дверцу переднего сидения, помог забраться внутрь. Путь до аэропорта был очень коротким. Рихард отметил, что едва ли не впервые он добрался до него за минимальный отрезок времени. Здесь, в отличие от города, была совершенно другая картина. В зале терминала сновала огромная толпа людей. Кто-то кого-то встречал с посадочных полос, кто-то кого-то провожал. По оживлённому движению совершенно нельзя было сказать, что было ранее утро. Этот факт выдавали лишь заспанные лица посетителей. Пройдя паспортный контроль, отец и дочь вышли к самолёту и, поднявшись по трапу на борт, расселись по своим местам. Чуть меньше двух часов, и огромный Боинг совершает посадку в Aeroporto di Milano-Malpensa. У выхода они без проблем поймали такси и отправились в отель. — Ну что, детка, у нас есть ещё несколько часов времени до показа. Погуляем по Милану? — дочь энергично закивала головой. — Поехали на Piazza del Duomo? Duomo Santa Maria Nascente – собор построен в готическом стиле, и является крупнейшим среди себе подобных. Выглядит он действительно величественно и, переходя по крыше боковых нефов, поднимаясь по лестницам на крышу центрального, а затем - на башню, постоянно чувствуешь необычайную силу этой архитектуры, мощную и в то же время утонченную, напряженную и по-своему гармоничную. Рациональность основных элементов архитектуры чувствуется постоянно, ибо при всей своей сложности они прослеживаются всегда с исключительной ясностью. Но это не привносит, ни сухой функциональности, ни аскетичности: те же архитектурные формы, выполнив свою конструктивную роль, преображаются как бы от переизбытка сил, распускаясь цветами причудливого скульптурно-архитектурного декора. При этом каждый поворот, каждый шаг открывают поразительное богатство быстро сменяющихся архитектурных картин. Этот готический собор всегда воспринимается как живое существо, в вечном росте то быстром, то едва заметном. Его архитектура и поднимает человека, увлекая его своим порывом ввысь, и как бы растворяет его в своих стремительных ритмах, подчиняет себе. — А ты знаешь, — начал Рихард выходя из взятого на прокат авто, — что гораздо интереснее приближаться к этому собору сзади, от пьяцца Фонтана? Тогда видны высящаяся над домами алтарная часть церкви и возносящийся вверх из сплошного леса мраморных башенок шпиль над средокрестием. Конечно, эффектно все это выглядит под вечер или во время дождей, когда ажурный силуэт здания кажется постепенно тающим в туманном воздухе, но... Если хочешь, мы можем вернуться сюда завтра вечером, и ты сама всё поймёшь, — улыбнулся Круспе. — Нет, мне вполне хватает впечатления от освещённого солнцем. А мы в него будем заходить? — заинтересованно спросила девушка. Рихард кивнул в ответ и они, обойдя здание, вошли внутрь Кире сразу же показалось, что они оказались в каком-то гигантском лесу, полумрак которого то здесь, то там прорезают разноцветные полосы света, падающего из витражей. В первую очередь девушку поразил абсолютный масштаб этого пространства, его кажущаяся беспредельность. Здесь человек теряется, чувствуя себя маленьким, незаметным. Созерцание обширного интерьера собора отобрало достаточно много времени. Поэтому закончив свою экскурсию, Рихард с Кирой направились сразу к дому дизайнеров. Огромное количество знаменитостей в качестве гостей, простая ритмичная музыка, прямой подиум, по которому быстрым шагом дефилируют модели, демонстрируя новую коллекцию именитых дизайнеров... На счастье Рихарда, всё это действо происходит в течение получаса. И вот, одной шеренгой выходят все девушки, а за ними появляется он – высокий, худощавый, но чертовски привлекательный мужчина, в чёрной рубашке, обтягивающей рельефное тело и заправленной в светло-голубые джинсы. Рядом с ним по подиуму идёт крепкий, невысокого роста, абсолютно лысый, его бывший спутник жизни, но не дела – Доменико Дольче. Оба улыбаются и приветствуют гостей показа. Как только они сходят с подиума, их тут же оккупируют журналисты и начинают расспрашивать о множестве вещей. Рихард терпеливо ждал, когда дизайнеры освободятся, невольно залюбовавшись одним из них. — Мама миа! Кого я вижу! — подходя ближе к Круспе, воскликнул Стефано Габбана и, приобняв старого товарища, расцеловал в обе щёки. — Какими судьбами, Рихард? — вопрошает он, хватая у проходящего мимо официанта с подноса два бокала шампанского и протягивая один Круспе. — Да вот, обещал дочке, что свожу её на ваш показ и на неделю моды, и вот… Знакомься, это моя дочь – Кира Ли Линдеманн. Кира, это Стефано Габбана, — представил Рихард. Девушка и дизайнер обменялись приветственным рукопожатием. — Кира хотела приобрести пару вещичек у тебя. Не против? — Конечно, пусть выбирает, что ей по душе, — улыбнулся Габбана и, когда Кира отправилась к вешалкам, Стефано сделал шаг вперёд и стал вплотную к Круспе. — А ты хорош, стервец. Как дорогое вино – с годами только хорошеешь, — томным голосом почти прошептал он ему на ухо, сжимая пальцами одну ягодицу. — Ты тоже стареешь годами, но лицом не меняешься, Стефано, — таким же тихим тоном ответил Рихард, заговорщицки улыбаясь. — Я скучал, — вглядываясь в глаза гитариста и ища в них ответное чувство, проговорил дизайнер. Но тот лишь продолжал соблазнительно улыбаться. Стефано отошёл на шаг назад. — Твоя дочь уже такая взрослая, — кивнул он на брюнетку, перебирающую тремпели с одеждой из новой коллекции. — На тебя очень похожа. — К сожалению, да, — хмыкнул Рихард. — Она переняла от меня не лучшие качества. Но, несмотря на её безбашенность и кучу проблем связанных с этим, это единственная женщина, которой я готов посвятить всю свою жизнь. — Невероятно… — восхищённо выдохнул кутюрье. — Какой сильной может быть любовь отца к дочери. — Папа, я хочу вот это, — девушка продемонстрировала длинное, бордово-чёрное кружевное платье. — Сколько? — Круспе бросил взгляд на товарища. — Кирочка, я дарю тебе его, — улыбнулся Габбана, отмахиваясь от Круспе, который уже достал бумажник, чтобы расплатиться. — Если хочешь, можешь ещё что-нибудь себе подобрать. — Правда? — недоверчиво-восхищённым голосом взвизгнула девушка. Стефано согласно кивнул. — Ну иди, чего растерялась? — усмехнулся Круспе принимая у дочери первое приобретение, чтобы освободить ей руки. — Женщины! — фыркнул он, когда дочь летящей походкой исчезла к стойкам с одеждой. — После полуночи у меня дома вечеринка по поводу успешного показа. Я жду тебя, — шепнул кутюрье, заговорщицки подмигнул и легонько шлёпнул Круспе по округлым ягодицам музыканта. Десять минут первого ночи, и Рихард глушит мотор авто у шикарной, огромной виллы. Интерьер выглядит не менее привлекательно, нежели фасад: малиновый бархат, цветы, шкуры зверей, картины известных художников и ароматы… Смолистый с примесью табачного дыма тонкий аромат амбры, дурманящий, сладкий аромат иланг-иланга и острый, сладковато-тёрпкий, с лёгкой горчинкой, аромат муската. Лёгкая, слегка эротичная атмосфера вечеринки и полутьма в огромном зале дома. Навстречу Круспе откуда ни возьмись, вышел хозяин. — Я знал, что ты приедешь, — вожделенный взгляд Стефано нельзя было не распознать. — Мы оба прекрасно знаем, зачем я здесь, — томным голосом ответил Рихард. — Пойдём, выпьем немного для начала, — гостеприимно предложил хозяин, взглядом зовя Круспе за собой к фуршетному столу. Бокал шампанского, разговоры с несколькими гостями, страстные взгляды друг на друга. Мелкие эротичные знаки, которые доводят до черты. Габбана берёт ещё два бокала в руки и, бросив последний взгляд на своего самого желанного гостя этого вечера, направился к лестнице, ведущей наверх, к спальням. Круспе усмехнулся и, оглянувшись и убедившись, что никто их искать не будет в ближайшее время, последовал за тем, кого он так страстно желал уже несколько часов с тех пор, как снова увидел спустя столько времени. Стефано стоял на самом верху, наблюдая за плавными движениями своего бывшего любовника, с которым провёл всего несколько лучших в своей жизни ночей любви, но которые запомнились ему навсегда своей бесконтрольной сумасшедшей страстью, в которой они оба утопали с головой. — Чёрт бы тебя побрал Круспе! Ничерта не изменилось, — тихо проговорил Стефано и протянул ему бокал с шипучим напитком, когда Рихард остановился напротив него и их тела оказались совсем близко. Так близко, что даже через одежду чувствовался их жар. — Ты как был для меня лакомым кусочком проклятых семь лет назад, так им и остался, — он цокнул своим бокалом о бокал Рихарда и, сделав несколько глотков, поставил на перила. Гитарист последовал его примеру. — Ах, Стефано, змей-искуситель ты мой, — вкрадчивым голосом проговорил Круспе. Он обхватил двумя пальцами подбородок Габбана и, потянув на себя, впился в его губы настойчивым, жадным поцелуем. Руки Стефано крепко сжимали столь желанное тело, требуя большей близости. Не отрываясь от губ дизайнера, Рихард одну руку запустил в чернявые волосы, сжимая их в кулак и пробуждая ещё большее желание, а другой, он поглаживал через джинсы член партнёра, заставляя его твердеть. Кутюрье едва сдерживал стон, наслаждаясь таким сладким, таким долгожданным поцелуем. Он уже запустил руки под брюки Рихарда, чтобы почувствовать сумасводящую гладкость кожи и упругость его ягодиц, сжимая их пальцами. — Чёрт! Я хочу тебя, — выдохнул Круспе на несколько секунд прерывая поцелуй, и снова возобновляя его. — Твоё желание – закон для меня, — горячо прошептал Стефано ему на ухо и, схватив за руку, увлёк за собой в одну из комнат. Захлопнув за собой дверь, он толкнул Круспе на спинку дивана и, став между его ног, быстро и нетерпеливо расстегнул его рубашку, отбросив её в сторону. Затем Габбана провёл ладонью по идеальному торсу любовника и, чуть склонившись, прильнул губами к его соску, слегка покусывая и посасывая его. Круспе тяжело дышал, а когда зубы смыкались на уже затвердевшем соске, он выдыхал протяжный стон, слегка корчась от возбуждения и мимолётной, сладкой боли, которую, кусая, причинял ему Стефано. Когда дизайнер закончил свои сладострастные истязания, вернулся к губам Рихарда, затем спустился от них к шее, лаская кожу на ней языком и чуть прихватывая её губами, в то время как расстёгивал ремень на брюках музыканта. Когда же с ненавистным предметом одежды было покончено и они, вместе с нижним бельём упали на пол, он прикоснулся губами к нежной, чувствительной коже головки возбуждённого члена. Он обвёл её вокруг языком и взял жаждущий ласк орган полностью в рот. Сочетая ритмичные движения головой, и помогая себе руками, Стефано доводил Круспе до края наслаждения. Временами гитарист даже не был уверен в том, где он находится: на грешной земле или витает где-то в облаках. Его стоны уже в достаточной мере перекрывали доносящуюся снизу музыку, которая своей ритмичностью подчёркивала бушующие чувства между любовниками. Но вдруг всё прекратилось, и Рихард почувствовал значительную боль от укуса на своей нижней губе, а следом, горячий, влажный язык, проникающий внутрь его рта, который вовлекал в свою игру его собственный. Насладившись поцелуем, Круспе отстранился, открывая глаза и возвращаясь в реальность. — Прости, я прокусил тебе губу, — виновато улыбнулся Габбана. — У тебя вот здесь кровь. Позволь? — он протянул руку и большим пальцем снял алую капельку, выступившую у уголка губ Круспе и, поднеся её к своим губам, эротично слизал языком. — Чёрт с ней, заживёт до свадьбы, — пошутил Рихард и, поднявшись со спинки дивана, подойдя вплотную к своему любовнику, коснулся губами его адамового яблока, затем целуя его в губы, стал подталкивать Стефано, наступая, к журнальному столику перед мягким предметом мебели. Сняв с него джинсы, он надавил на плечи мужчины, заставляя того присесть на выкрашенную в вишнёвый цвет и покрытую блестящим лаком деревянную поверхность, а сам, усевшись на ноги, расположился перед ним. Сначала он коснулся губами области под пупком, на что Габбана отреагировал шумным выдохом и, упёршись руками сзади себя, прикрыл глаза, предвкушая ласки мастера минета, если, конечно, тот не растерял своих способностей. Рихард проследовал поцелуями по дорожке от пупка до основания члена любовника и, долго не думая, сразу же взял напряжённый орган в рот, проталкивая его в глотку на всю длину. Когда он сделал два глотательных движения, Стефано непроизвольно дёрнулся и из его груди вырвался довольный рык. Поощряя Круспе поглаживаниями по голове, он рефлекторно стал двигать бёдрами, требуя ещё и ещё. Самого же Рихарда этот жест подзадоривал, и он с ещё большим остервенением стал сосать член Стефано, принося любовнику неописуемое наслаждение. Когда дизайнер решил, что уже достаточно, он потянул Рихарда за подбородок, давая понять, что он хорошо поработал и наградил поцелуем в губы. Медленно опустившись на пол, который был застелен мягким, пушистым ковром, Рихард тут же стал на колени задом к своему партнёру и, прижимаясь к нему всем телом, запрокинул голову назад, располагая её на плече любовника. Он, придерживая руки Стефано на своих бёдрах, потёрся задом о его пах. Габбана провёл ладонью вдоль позвоночника музыканта от поясницы вверх и, надавив между лопатками, заставил его наклониться. Наградив Круспе увесистым шлепком по ягодице и услышав сдавленный вскрик, он раздвинул две половинки и приник губами к анальному отверстию любовника. Поцеловав её, он старательно стал вылизывать, наслаждаясь чуть горьковатым вкусом и запахом мужчины, который сводил его с ума. Круспе издавал глухие стоны, предаваясь наслаждению, которое дарил ему кутюрье. — Стефано… О, Господи, Стефано, трахни меня… трахни… — бессвязно выдыхал своё требование Круспе, сходя с ума от этой ласки. Он хотел чувствовать его член в себе, хотел растворяться в обоюдном страстном желании. Габбана и сам до одурения хотел овладеть этим мужчиной, но он тянул, желая довести музыканта до исступления. Наконец-то он прервал свои ласки и, нащупав на столе тюбик со смазкой, растёр её по своему члену и, обработав ею анус партнёра, стал осторожно входить, медленно проталкиваясь внутрь. Рихард протяжно застонал и когда Стефано задвигал бёдрами, стал подмахивать своим задом ему в такт. Сплетённые, разгорячённые тела двигались в одном ритме, который то замедлялся, то становился неистово быстрым, стоны сливались в один мощный звук. Двое мужчин любили друг друга, уносясь далеко за пределы Вселенной от наслаждения. Каждое движение, каждый толчок подводил их обоих к краю обрыва, с которого они, вот-вот полетят вниз. Их страсть достигла вершины и Круспе, издав нечеловеческий рык, кончил себе на живот, его лицо исказила гримаса полного удовлетворения. Габбана, сделав ещё несколько сильных толчков, излился внутрь своего партнёра. Два абсолютно обессиленных тела рухнули на пол рядом друг с другом. — Спасибо, — тяжело выдохнул дизайнер, блаженно улыбаясь. Круспе в ответ лишь нагло улыбнулся. Когда дыхание и пульс пришли в норму, Рихард с трудом отыскал свои джинсы, нащупав в кармане пачку сигарет и, выудив из неё одну, подкурил. — Риихард, — протянул Габбана, поворачиваясь на живот и подперев подбородок ладонью, — ты не меняешься. Всё так же божественно хорош в постели, всё так же куришь… Круспе улыбнулся, затушил немного недокуренную сигарету в какой-то вазе и вернулся в объятия своего любовника. — А давай встречаться вот так почаще, — выдвинул предложение он и поцеловал желанные губы.