Ты в себя поверь.

POV Волк Я всегда замечал, что внутри леса покой и тишина. Никто никуда не бежит, преодолевая большие расстояния с целью выполнить как можно скорее свои дела. Здесь царит то, чего мне не хватает в стае – гармония. Вы все, двуногие, стремитесь куда-то вдаль, не замечая того, что творится под носом: ни лучей солнца, проскальзывающих сквозь ветви деревьев, ни навязчивого пения птиц, рассказывающего обо всех бедах, а может радостях, что успели приключиться с ними, ни тихого хруста высохшей от недостатка влаги травы. Здесь совсем другой воздух, даже запах отличается от ваших, как вы говорите, городов, где все задымлено, где невозможно находиться! Двуногие, зачем вы появляетесь в лесах, если вы не видите здесь ничего того, что видит каждый лесной житель? Волки из нашей стаи несут свое бремя, отвечая за красоту, покой и умиротворение этого леса. Ведь это наш дом. Ведь именно здесь мы по-настоящему ощущаем свою собственную силу. То, как подушечки лап при беге соприкасаются с землей, дает нам понять, что мы под защитой этих деревьев, которые в любой момент смогут укрыть нас от всех невзгод. Такое уже однажды было. Я, никому не мешая, в тот день сидел в собственной конуре, не желая и носа показывать. Самые сильные волки нашей стаи, охраняющие границу поселения, сообщили еще в прошлое дежурство, что природа начинает беспокоиться. Пусть кто-то и скажет, что это не самый лучший период, зато, наверное, самый волшебный. Я никогда подобного не видел! Деревья будто ожили! Они начинали двигаться, расходясь в разные стороны, а потом сходясь обратно, показывая, что мы под надежной защитой. Кроны деревьев шевелились в такт каждому движению ствола. Шум, издаваемый листвой, не был похож ни на что. У меня создавалось ощущение, что существует одна большая стена, огораживающая плотным непроходимым кольцом больших размеров деревушку: по одну сторону, где шум от листьев отдавался приятными и успокаивающими нотками, было само поселение, по другую же сторону все было беспокойно и пугающе. Я видел сквозь прикрытые богатой зеленью ветви ту темную пустоту другой стороны. Она пугала тем, на сколько же она живая. Именно там были слышны завывания ветра, благодаря которым можно было предположить о его собственной силе, именно там я слышал вой, наверное, даже зов о помощи, именно там погибала чья-то душа... В моей голове никак не могло уложиться, что за такое долгое время негласной тишины природа взяла борозды правления в свои сильные руки. Я никогда не считал природу своей матерью, никогда не был ей благодарен за то, что я жив, нахожусь в безопасности от второй стороны. Я только ей восхищался, ведь это единственное, что я мог испытывать по отношению к ней. Знаете, двуногие, волки редко нападают на кого-то, это только сказки, которые вы сами и придумываете. Определенные территории могут быть запретны для любых существ этого мира, особенно для вас, двуногие. Вы, общаясь между собой, упоминаете об ужасающих картинах мертвых двуногих, которые были, если не съедены, то хотя бы просто разодраны. Вы обвиняете в этом волков, медведей, да кого угодно! Вы обвиняли в этом даже лис и кабанов, которые никогда и никого не обижали! Это все природа, это подвластно только ей! Я слышал, как вы говорили о неком Боге, который решает пора ли уходить вам из жизни или нет, у нас это природа. Она наш Бог и покровитель. Точнее сказать, она покровитель только тем, кто считает ее таковым. Поймите, двуногие, мы убиваем по-другому, в определенных обстоятельствах и других. Несмотря ни на что, я не люблю свой дом, даже если я здесь живу. Ротендаль - наша деревня. Ее территория достаточно большая: с севера на юг она простилается от небольшого ключа реки до самой большой поляны перед лесом, а с запада на восток с двух сторон ограничена двумя самыми большими, из известных мне, дубами во всем лесу. Пусть сейчас у нас не так много волков, по численности которые не превышают и сотни, они почти все добротные, сильные и мощные. Именно такие волки помогают лесу охранять свои семьи, свой кров и бескрайние просторы селения. Примерно половина имеющихся сейчас волков – лучшие бойцы и защитники, остальная половина – больные, почти отжившие свое волки, волчицы и волчата. У нас нет технологических новшеств, как у двуногих – мы не знаем, как ими пользоваться, да и не смогли бы. В поселении чтут традиции и законы, особенно если это касается семей, дома и леса, если же появляется волк, у которого нет никакого уважения к обычаям, то его проклинает сама природа. Для нас нет ничего важнее семьи, в частности маленьких волчат, с которыми приятно проводить время, всегда хочется обучать их чему-то новому, быть для них примером для подражания. Собственно, чего нельзя сказать о моей семье. Для начала, скажу, что у меня ее нет. Я прожил уже десяток вершин*, стараясь смириться с тем, что у такого как я ее не было и быть не может. Нару** выгнали из стаи после того, как она понесла мною и моим братом. Она не чтила традиции, она не придерживалась их и даже не думала соблюдать законы, которые диктовал Ола***. Но ей пришлось покинуть селение только потому, что она нарушила всего один единственный закон, который запрещает связь с теми, кто этого не достоин. Я, конечно, тоже не отличаюсь от нее особым послушанием и любовью ко всем окружающим, но во мне есть благодарность только двум волкам – брат по крови и брат из семьи, в которой меня вырастили. Именно из-за этого я все еще нахожусь здесь, в Ротендали. Брошенных щенков никто не оставит, их возьмут сразу же в дом, где не было долгое время пополнения. Такими щенками стали и мы с братом. Мои названные родители, как и многие волки стаи, придерживаются определенных традиций, одна из которых запрещает давать щенкам имена до двенадцатой вершины. Ола, когда смягчился, говоря, что проходить с ненавистной кличкой «Зуброк» мне придется еще почти два года, не так уж и плохо, объяснил, что именно к этому возрасту, щенки становятся волчатами, а волчата уже вырастают во взрослых волков, способных жить самостоятельно, отдельно от семьи. Это такое своеобразное испытание, которое решили придумать предыдущие поколения, показывающее, в какой степени волчий отпрыск готов к защите не только своей жизни, но и жизней всего селения. Так что, сейчас, мне осталось прожить еще две вершины, чтобы получить свое законное имя. Конечно, я уже привык ко всяким разным кличкам, ко всем издевательствам и разным высказываниям, которые не подобает высказывать ни одному уважающему себя волку, но мое проклятье было заключено в другом. Оно отразилось только на мне, никак не сказавшись на моем брате, чему я, как старший на несколько минут щенок, несказанно рад. Я – волк, начиная от влажного носа, заканчивая симпатичным белым кончиком пушистого хвоста, чего не могу сказать о других членах нашей стаи. Они очень похожи на двуногих, которые порой появляются в лесах, только вот мои сородичи умеют перебрасываться из одной формы, в другую. Сменяя две нижние конечности четырьмя лапами, кожный покров шерстью и обычное, даже не самое приятное на внешний вид лицо, приятной и теплой волчьей мордой. Если не думать о том, что волчат провинившихся наказывают именно вечным волчьим обликом, я бы не посмел сказать, что это именно проклятье. Я не люблю двуногих, я не люблю двуногое обличие волков стаи. Я ненавижу своего хроно****. Его имя навсегда врезалось в память, заставляя при одном только упоминании скалиться. Я ненавижу этого проклятого Сонюна*****.