Все хорошо

Томас медленно свесил ноги с кровати и аккуратно прикоснулся ступнями к холодному кафелю. Убрав мешающиеся волосы с лица, он тихо, чтобы не разбудить рядом спавшего Ньюта, отложил свою часть одеяла в сторону. Было совсем темно, юноша тонул в поглощающем, пробирающемся через большое окно мраке. Ночь. Казалось бы, что может быть лучше, после того, как весь ужас их наполовину забытой жизни, был позади. Но нет, забыть такое-невозможно, и именно это заставило Тома оставить любимого одного и убежать от раздирающейся мыслями головы на небольшую, но уютную кухню, уткнувшись взором на тихие, непривычно молчаливые и опрятные улицы. Небо освещалось множеством горящих точек. Звезды будто дрожали, отражаясь в черном небе, как в воде. Перед взором шенка так же предстала уже почти полная, налитая луна, но какого-то кусочка в ней все-таки не хватало. Так и у Томаса: вроде все уже позади, все хорошо, ничто не угрожает мирным жителям этого городка, но никто уже никогда не будет счастлив-никто не забудет ужасно убитых и погибших товарищей, никто не забудет тот страх, тот ужас, что был пережил у кого в Лабиринте, у кого в Топке, а у кого и там, и там. Никто не забудет своих потерь, никто не забудет своих друзей… Томас стоял, уставившись в одну точку, и думал. О Чаке, мальчике, умершем за него, Томаса, о Терезе, пытавшейся выдавить из себя последние слова, распластавшись под куском многотонного бетона, о парне, имя которого он вспомнил лишь однажды и больше не вспоминал, он не знал его…но он четко помнил как тот беззвучно кричал, сидя на песке во время бури, уже без ног, но хватаясь за последнюю надежду. Он не забудет своих , никогда, как жестокие Гриверы уносили Алби, а за ним еще и еще…Как железные сферы отрубали голову только что вырвавшимся на свободу детям. -Том…,- нежные, чуть дрожащие руки Ньюта обхватили его за талию и он почувствовал теплое, согревающее дыхание себе в плечо. –Все хорошо,- он был прав. Все уже было хорошо, лучше уже все-равно бы не смогло быть. Может только если бы им снова отшибло память. -Да. Извини, что разбудил…-Томас положил свои ладони на ладони парня и чуть сжал их. -Тсс, я все равно не спал. Я тоже не могу забыть.- Ньют шептал, и оба знали почему. Невозможно говорить об этом громко, тогда срывается голос, тогда льются слезы, тогда становится еще больней. -Знаешь, в чем я виню себя больше всего, Ньют?- Он сразу же продолжил.- Тереза, Я не спросил у нее свое имя…единственная правда, которую я мог знать о себе, единственная возможность спросить – исчезла под тоннами жесткого бетона. Я знаю, я не мог спасти никого из тех, кого бы я так хотел спасти! И кто спас меня…я бы так хотел поменяться с ними местами… -Мы не могли…Томми…мы не могли…все хорошо,- единственное, что оба могли бы сейчас сказать в оправдание всех погибших. -Я не пойду обратно, я не хочу спать…не думаю, что буду хотеть еще когда-нибудь. Я вижу все снова и снова.–Оба вздохнули, будто скидывая с себя всю тяжелую ношу. -Томми, а… -Мне нравится, когда ты так называешь меня.-легкая улыбка чуть коснулась его губ.- Может имя Томаса Эдисона не так уж плохо? -Я люблю тебя. –Ньют повернул к себе собеседника и нежно коснулся его губ своими, согревая. Он нежно скользил руками от плечей к талии, его рука соскользнула чуть ниже, на сантиметр, но для Томаса это стало моментом для шутки, чтобы хоть чуть-чуть разбавить атмосферу. -Но-но, не переходи Черту, шенк.-Он даже показал язык, но это смотрелось абсолютно не правдоподобно. -Я тебе не хряск, чтобы Черту переходить.- чуть обидчиво произнес Ньют и даже попытался отвернуться, но кто бы ему позволил. -Я тоже люблю тебя.-И они слились в объятьях. Таких сладких, спокойных, свободных и безопасных. Остаток ночи они провели все на той же кровати, но теперь занимали меньше ее половины, настолько никто из этих мужчин без детства не хотел отпускать друг друга. Они уже не боялись ни окружающего мира, ни других людей, ни болезни, только себя. Они боялись себя. Но у них были они и несколько друзей, которые мирно спали в соседних комнатах.