Be.We.

Когда Чжинхван заболевает, тогда общежитие превращается в крошечный ад. Все занимаются только здоровьем старшего, который окукливается под своим большим одеялом и тихо скулит от высокой температуры. Чану вместе с Юнхёном негласно назначаются поварами. Точнее Юнхён готовит различные бульоны, а Чану как заведенный приносит в комнату Чжинхвана всё новые и новые чашки с чаем. Юнхён настоял, чтобы в чай всегда добавляли лимон, мёд и имбирь, от этого в комнате хёна начал витать терпкий запах лекарственного коктейля. Чану решил, что будет приносить каждую последующую порцию ровно в двенадцать минут следующего часа. Двенадцать минут это не рано и не поздно — это идеальное время для спасения человека, у которого из-под одеяла торчит только нос. Главное не забывать о своем предназначении и тогда потом Чжинхван будет говорить слова благодарности своему маленькому донсэну, который выше него самого на две головы. Донхёк в это время становится первым курьером всей общаги и всегда готов бегать за лекарствами и продуктами для Чжинхвана, потому что «хён, ты такой бледный», «хён не смей вставать с кровати», «тебе подушку принести из нашей комнаты, они у нас мягче!» Чжунэ милостиво соглашается заткнуться в такие дни и ведет себя подозрительно тихо. Вечные песни с утра до ночи умолкают и сменяются на звенящую тишину, которую разбавляет бульканье очередного куриного супа. И если вклад Чжунэ не совсем заметен невооруженным взглядом, то головная боль Чжинхвана кричит слова благодарности и поднимает над собой транспаранты «Боже храни молчаливого Чжунэ». Чживон просто пытается не мешаться и всех развеселить, правда получает крошечный средний палец от Чжинхвана на реплику - «в такие дни надо пропотеть хён, Ханбина позвать?» Но Чживон не обижается, а лишь добродушно улыбается и притаскивает в комнату старшего своего потрепанного Пуха. Чживон усаживает медведя у головы Чжинхвана и уверяет, что завтра хён будет как новенький, потому что Пух еще ни разу не подводил и всегда вылечивал лучше любого доктора. Ну...или любого Юнхёна с Донхёком на перевес. И когда у всех случается «простуда хёна», у Ханбина случаются какие-то свои неподвластные объяснению припадки. Он обходит комнату старшего за километр, сидит до ночи у семьи Табло наверху и вообще старается избегать Чжинхвана и его существование. На любые уговоры Чживона пойти проведать как там мелкий, Ханбин отвечает категорическим "нет" и находит сто и одно дело подальше от дома. Ханбин вроде взрослый человек, но сам себе не может объяснить такую реакцию на Чжинхвана, с хриплым голосом и жутко грустными глазами, которые постоянно слезятся. У Ханбина в груди что-то по-дурацки щемит и он не может взять себя в руки рядом с этим комочком с жаром. Он пробовал вести себя адекватно, миллион раз пробовал. Пробовал с их первого года стажерства и пытался по сей день. Простая забота оказалась непосильным трудом, когда хочется себя избить из-за неспособности помочь в данную секунду. И вот сейчас, возвращаясь из студии поздно ночью, Ханбин заходит в общежитие и пытается не создавать громких звуков, потому что на часах два ночи и все уже видят свои сладкие сны. Ханбин, проходя на цыпочках у двери Чжинхвана, слышит приглушенные всхлипы. Эти звуки заставляют Ханбина зайти во внутрь и снова прислушаться. Чжинхван тихо скулит. Он издает эти звуки, а вокруг Ханбина рушится стена из «он большой мальчик, сам справится. Это всего лишь простуда». Ханбин снимает с себя толстовку и ложится рядом с худым тельцем, которое дрожит. Он крепко обнимает со спины и зарывается носом в чужой затылок. Ханбин дотрагивается губами до шеи и чувствует не спавшую температуру. Спрашивает пил ли хён жаропонижающие и услышав положительный всхлип притягивает к себе Чжинхвана еще ближе пытаясь забрать хоть чуть-чуть мучений, которые сейчас испытывает старший. Хоть так. Ханбин засыпает только лишь после того, как удостоверился, что Чжинхвану стало немного легче и он провалился в сон. А на следующее утро маленький ад для всех в общежитие повторится, за одним исключением. Теперь Ханбин будет шмыгать носом на съемках очередного интервью и лично кутать Чжинхвана под два одеяла — старшего и своё.