Hey, stranger, would you be mine?

Это было в зиму моей жизни. Люди, которых я встретил по дороге, были единственным моим летом. *** – Одну Колу Лайт, пожалуйста, - протягиваю смятую купюру на прилавок, улыбаясь женщине, давно пережившей четвертый десяток. – О, Джейми, - она будто просыпается: ее лицо озаряется улыбкой, а глаза блестят. Встает со стула, доставая из холодильника заветный напиток, – Ты сегодня поздно. Да, на часах 22:46. Сегодня я решил выйти на дорогу чуть позже, прогуляться по улицам, освещаемые красными фонарями. Нет, я не живу в Амстердаме. Просто местные жители прозвали так потому, что только там можно было встретить проституток на вкус и цвет. – Спасибо, Энни, – киваю, растягивая губы в улыбке. – Удачи, Джеймс, - старушка не перестает улыбаться, пока я не покидаю здание. Она знает о моей работе. Я частый клиент в этом магазине. По-моему, эта женщина знает каждый мой шаг, расписанный по минутам. Выхожу из душного магазина, сразу попадая под прохладный поток воздуха. На улице сегодня не так уж и жарко. Хочется закутаться в теплую куртку, но на мне лишь белая футболка с джинсами. Весь мой гардероб, пока я не заработаю сегодня денег. Шагаю вдоль дороги, рассматривая кеды на своих ногах. Машины проезжают. Некоторые сигналят, а некоторые останавливаются, интересуясь ценой. Облокачиваюсь на машину, игриво закусывая губу и смеюсь. Срабатывает. Когда люди узнавали о том, чем я занимаюсь, как живу, они спрашивали: «почему?» Но не стоит рассказывать об этом людям, у которых есть дом. Они совершенно не понимают – как это искать безопасность в других людях, чтобы они стали твоим домом хотя бы на один час. Я искал счастья в прохожих. Вглядывался в глаза, несущие свои истории. Глаза – зеркало души. Я убеждался в этом, заглядывая в зеленые глаза Энн-Мари. Своей бывшей девушки, которая покинула этот городок, отправившись покорять Голливуд. Я до сих пор не знаю, что с ней. Может, она стала знаменитой, а до нас до сих пор не дошло это? Я не знаю. Семья – это все, что у меня осталось, пока не наступила черная полоса. Моя мама спилась, а папа был летчиком, чей самолет разбился. Его тело не смогли собрать по частям. Моя жизнь кардинально изменилась, когда я потерял всех: семью, друзей. Я остался один на открытой дороге, продолжая верить в одно – доброту незнакомцев. Они разные, но у каждого открытое сердце. Мне проще общаться с незнакомцами, узнавать о их жизни. Искренность – это все, что я хотел. Я был рожден, чтобы стать актером, но сейчас играю в пабах на стареньком синтезаторе. Публике все равно, а мне хоть какие-то деньги. У меня нет дома, у меня есть сердце и открытая дорога. И когда я совсем отчаивался – я выходил на дорогу, встречая закаты и рассветы. Я не принадлежал никому и принадлежал всем, кто ничего не имел, кроме свободы. Мои мечты разбились и превратились в миллионы звезд на ночном небе. Они искрились и ломались. Но вскоре я больше не хотел этого. Все, чего я захотел – это узнать, что такое настоящая свобода. Как это ощущать ветер в голове, чужие ладони под футболкой, когда ты едешь по открытой трассе. Стоять на обрыве и кричать в голос. Я так хотел это узнать. Однажды желание вскружило мне голову. Это подтолкнуло меня к проявлению безумия, которое встряхнуло мой разум и голова пошла кругом. *** На автомате улыбаюсь, получая деньги из рук клиента. Сто долларов, не так уж и плохо. Сегодня утром я смогу позавтракать в местной забегаловке. Надеюсь, что старик Патрик не поднял цены на быстрые перекусы. Отворачиваюсь от поцелуя в губы, четко говоря, глядя клиенту прямо в глаза: – Никаких поцелуев в губы. – Спасибо за ночь, красавчик, – мозолистые пальцы оглаживают мою щеку, от чего мне хочется поморщиться, но я удерживаю эмоции. – Тебе спасибо, – наконец, покидаю машину. Иногда мне становится противно от самого себя. Я позволяю лапать свое тело, трахать, но не даю целовать себя в губы. Может, я делаю все правильно? Хочу отдать свой первый поцелуй особенному человеку. Признаюсь, даже Энн-Мари ни разу так и не удалось поцеловать меня. Потому что я сдерживаю свое обещание. Как говорил мне папа: «Не важно, кем окажется этот человек – парень или девушка – главное, чтобы ты был влюблен в него.» Я до сих пор верю этим словам. Кутаюсь в джинсовую куртку. Прохладно. Меня высадили на заправке в нескольких километрах от моего города. Прекрасно. Тяжело вздыхаю, рассматривая флаг Америки, вышитый на рукавах. Я верю в ту страну, которой Америка должна быть. Наверное, я бы мог назвать себя патриотом, если бы находился в теплом доме. Достаю из кармана джинс пачку сигарет, пересчитываю. Осталось всего лишь четыре штуки. Как дожить до утра? Прикусываю зубами фильтр, зажигая спичками с десятого раза. Плевать, что стою на заправке, совершенно на все плевать. Блаженно затягиваюсь, весь мир перестает существовать. Я раньше пробовал всякую дурь, которую клиенты предлагали. Но постепенно стал отказываться: видеть всякую нечисть с красными глазами не есть хорошо. Ночное небо усыпано миллионами звезд – мои разбитые мечты. Мне нравится смотреть на небо. Быстро докуриваю сигарету, выбрасывая ее в мусорный бак. Потому что я не хочу подорваться прямо под этой бензоколонкой. Сзади подъезжают байкеры, это я узнаю по звуку, который любой бы услышал, находясь хоть в километре. Вот у кого есть свобода, так это у них. Им нечего терять, не к чему стремиться, нечего больше хотеть, кроме того, чтобы превратить свои жизни в произведение искусства. Оборачиваюсь, смотря на подъезжающие три байка. Вздыхаю, опуская голову. Пронесутся мимо, так же, как и все мои грезы. Для меня уже привычно, что удача вытекает сквозь пальцы. Уже не грустно, а просто обидно. Мотор затихает практически рядом со мной. Компания громко смеется, заправляя баки, пока блондинка идет к кассе и расплачивается. Четверо парней и одна девушка. Миленько, однако. Кашляю, привлекая к себе внимание. Один из байкеров – шатен – улыбается, по-моему он едет сам на байке, не держа пассажиров. Парни шушукаются между собой, а после этот самый парень подходит ко мне. Неожиданно. – Привет, не хочешь прокатиться с нами? - незнакомец спрашивает, обнажая ряд ровных зубов. Акула. – Хочу, - отвечаю. Я даже не задумывался, когда говорил. Сердце учащенно забилось, когда до меня дошло, что я сейчас буду делать. – Я Майкл, - он улыбается вновь. – Джеймс. – Идем за мной, Джеймс. Без разговоров следую за ним. Его мотоцикл черный, разукрашенный в оранжевые языки пламени, красиво и не поспоришь. У остальных тоже своя фишка: лилии, звери. Видимо, что это у них было договорено. – Дженнифер, давай быстрее! - кричит один из парней, когда девушка, закатывая глаза, бредет обратно к мотоциклам. – Ребята, я нашел нам попутчика. Так начинается мое путешествие с пятью прекрасными людьми. *** В ту ночь я запрыгнул на байк Майкла так быстро, что мы чуть не свалились с него под смех ребят. Было сначала неловко, а потом я уже сам прижимался к теплой спине мужчины, обнимая его за талию. Ветер в голове – вот, что ощущаешь, когда мотоцикл разгоняется до 160 км/ч. Ребята смеялись, подрезали друг друга, а я испуганно жался к спине моего нового знакомого. С тех прошло два месяца. – Майкл! - громко смеюсь, хватаясь за плечи Фассбендера. Он поднимает меня, крепко держа за талию, – ты хочешь уронить меня? Но он не отвечает, лишь целует в живот и опускает на землю. Майкл — это звезда, которая присоединилась к моему созвездию, я влюбился в него с первого взгляда. Кажется, что он волшебник, который вытащил меня из долгой депрессии. Я улыбаюсь, смотря в его глаза. Встаю на носочки, собираясь в поцеловать в губы, но.. Но в нас летит банан. – Голубки! - громко кричит Хью, - пора ужинать! Любит же Хью обламывать. Вздыхаю и беру Майкла за руку. Ну, у нас прям пир. Камень, на котором расставлены консервы, фрукты и бутылки с пивом, накрыт скатертью. Всего не так много, но я не жалуюсь, эти люди дали мне больше, чем какая-то еда. Дженнифер нарезает овощи, складывая в небольшую миску. Сажусь рядом, предлагая помощь. Я подружился с ребятами, даже не заметив насколько сильно. Дженнифер милая, у нее заразительный смех и крутые шутки. Мы с ней обычно ходим вместе, когда парни заняты мотоциклами, но к нам присоединяется Эван. Сейчас он сидит у Хью на коленях, рассказывая что-то на ухо. Они милая пара. Николас – парень Дженнифер – медленно поедает яблоко, улыбаясь. Он всегда рад и счастлив тому, что живет на этой планете. Нас всего шестеро, у каждого есть своя пара. Кажется, я понимаю, как грустно было Майклу, когда все расходились по своим комнатам в дешевых мотелях. Ну, на мотели мы не часто можем себе позволить. Наш главный бизнес – это продажа фруктов и овощей, которые мы насобираем, пока едем по открытой дороге рядом с фермами. Они все разлетаются быстро, как горячие пирожки. Обычно мы спим под открытым небом, рассматривая звезды, угадывая созвездия. Приходиться к каждому прижиматься вплотную, чтобы согреться. Думаете, что это плохо? Нет. В такие моменты я чувствую себя нужным. Майкл заводит разговор с Николасом, и уже через несколько минут они смеются. Поднимаю уголки губ. Кажется, что рядом с этими людьми я никогда не перестану улыбаться. Наконец, мы заканчиваем с ужином, приглашая всех к "столу". Николас берет банан в руки, направляя его в сторону Дженнифер. – Сохраняйте спокойствие, мисс Лоуренс, пока я вас буду арестовывать. – Ешь уже, полицейский, - она смеется, заботливо протягивая ему банку с тушенкой. Ник смущенно улыбается. Кстати, насчет копов. Они часто пытались нас поймать, когда мы шастались на ферме. Слышим издалека вой сирен – бегом прыгаем на байки и уезжаем с места преступления под общий смех. Они для нас никто, а мы идем против закона. Против всего в этом мире. Мы – одна большая семья, которая подчиняется только свободе. И больше никому. Мы взрываемся хохотом, когда Эван, рассказывает одну историю о том, как он учился в академии и на День Благодарения нарядился в наряд индейки. Я знаю уже около тысячи забавных историй от этих ребят. Это наш ритуал за "столом". Мы рассказываем истории, дружно смеясь. Оказывается, что Дженнифер была той еще проказницей, пока ее не выгнали из колледжа, потому что она случайно сожгла два кабинета. Николас был отличником, но ушел добровольно из школы, когда познакомился с Майклом. Хью старше нас всех! Ему 31, а нам всем от 19 до 26. Поэтому он тут отвечает за порядки. Майкл жил без родителей с самого детства. Он внебрачный ребенок немки, которая родила от ирландца. Знаю, что его детство и юность были непростыми, обучался он на дому у своего дяди. Больше я не стал расспрашивать, ибо по его грустным глазам видно, что ему неприятны такие разговоры. Сам я всегда оставался в тени, хотя чувствовал, что от этих ребят исходит теплота и поддержка. Кажется, я обрел свою вторую семью. Думаю, что никто до сих пор не обнаружил моего отсутствия. Это немного опечаливает меня. Вспоминаю мать. Как жаль, что уже ничего не будет как раньше. Был бы я один, то совсем с ума сошел. Облокачиваюсь на плечо Майкла, прижимаясь к его теплому боку. Я рад, что он появился в моей жизни. Целую его куда-то в шею, а он только улыбается. Николас, подсчитав деньги, выдает нам радостную весть, от которой Дженнифер подпрыгивает и начинает танцевать, размахивая шелковым шарфом. – Мы все можем жить в мотеле дня три! - новость была таковой. Три дня.. Боже, о таком можно только мечтать. Видимо, наш маленький, незаконный бизнес помог нам, – Сегодня нам, конечно, придется снова переночевать под открытым небом, никто ведь не против? Кто-то может быть против такого? Конечно, нет! Я радостно улыбаюсь, подскакивая и двигая бедрами в подобие танца. На мои плечи падает что-то тяжелое, но невероятно тонкое. Смотрю на ткань – Флаг Америки. Оборачиваюсь, а там светящийся от счастья Эван. На радостях обнимаю его. Этот мальчишка самый младший из нас. Ему 19, но он такой жизнерадостный, что ему бы позавидовал любой. Мы остановились на высокой скале, которая ведет в обрыв неизвестности. Подхожу к краю и буквально кричу, расставляя руки в стороны. Ветер развевает флаг, заползает под мою футболку. Кажется, что я нахожусь в другой вселенной. Закрываю глаза и вижу мир, чудесный мир. Зачем мне другие вселенные, когда у меня есть Майкл и эти ребята? Разворачиваюсь к ним, видя, что все собирают вещи по сумкам. У нас не так много вещей, но все-таки разложить по сумкам стоит. К примеру, баночки с едой, бутылки с водой, полотенца и одеяла. Все это нужно было куда-то складывать, а потом загружать каждому по одной сумке. Обращаю внимание на то, что припасы заканчиваются, значит, снова будем грабить маленькие магазинчики на окраине. А что еще делать? Тем более, в магазинах на дорогах продавцам плевать. Они устало сидят за прилавком, пока мы ходим между полок, пихая в карманы консервы и то, что поместится. Иногда получается даже сумку вынести оттуда. А на кассе просто покупаем жевательную резинку и кока-колу. Я пристрастил ребят к этому напитку, и теперь они шутливо называют меня королем газировки. Хью рассматривает карту, на которой обозначен разными цветами маркеров наш путь. Красная линия, синяя, зеленая. В кармане жилетки Хью лежит розовый маркер. Прямиком до Флориды. Вожу пальцами по мягкой ткани флага, чувствуя необъяснимую радость на душе. Пальцы сжимают ткань, а горло саднит от срывающегося крика. Я свободен, боже, я свободен! Америка дала мне силы подняться, Майкл дал мне свободу, ребята дали мне счастье. Я верю в то, каким человеком я стал. И я думаю, что больше никогда не захочу вернуться домой. Дома пустота, которая разъедает меня изнутри. Дома, наверное, даже мамы уже нет. Снова смотрю вдаль на простирающийся пейзаж над пропастью. Внизу река, над которой поднимается туман. Точно! Моя жизнь – это туман, в котором я не мог найти свободу. Туман забирал меня в свои объятия, но я успел выбраться. Мои мысли вели войну в голове, которую я победил. Закрываю глаза и чувствую теплые руки на своей талии. Не могу не улыбаться, когда Майкл прижимается сзади и кладет подбородок на мое плечо. – О чем задумался? - прокуренный голос, пускающий ток по моим венам. Запускает механизм обратного отсчета. Раз, два, три. – О том, что я сумасшедший, - разворачиваюсь в сильных руках лицом к Майклу, обнимая в ответ, спешно добавляя, - но свободный. – Нет, ты занятой. Мой. Чувство принадлежности. Я не отталкиваю ту мысль, что принадлежу Майклу. Всем: душой и телом. Над телом я бы поспорил, потому что мы с ним ни разу не занимались чем-то большим, чем простыми объятиями ночью. Я бы очень хотел перейти эту грань, но согласится ли Майкл? – Я знаю, - снова тянусь за поцелуем. Уже смеркается, значит, нужно расстилать нашу "постель". Пока Дженнифер делает все уютнее, взбивая подушки, я таю в объятиях Майкла. Его нежные поглаживания по спине и поцелуи в шею сводят с ума. Думаю, что так и умереть легко, черт возьми. Когда все готово, Лоуренс поднимается. – Дети мои, - начинает она светским тоном, – пора спать. Все сразу начинают сюсюкаться и укладываться на свою сторону, укрываясь одеялом. Как хорошо, что ночи летом теплые. Сплетаю пальцы с Майклом и погружаюсь в сон. *** Рев мотоциклов затих, когда мы остановились у невзрачного мотеля с вывеской "У Барри". Хью говорил, что тут работает его знакомый и может урезать цену. Поэтому мы отправились сюда, путь был не так легок, но мы добрались в полной безопасности. В холле мотеля было тихо. Тишину нарушал только телевизор, стоящий на небольшой тумбочке. Кстати, здесь вполне уютно: цветы в горшках, диванчики и аппараты, подающие газировку и кофе. Пока я все осматривал, то не заметил, что ребята заказали нам номера. Действительно, цену нам хорошо урезали, и теперь у нас остается еще на еду и одежду. Я счастлив. Поднимаюсь на третий этаж вслед за Майклом. У нас всех три номера, находящиеся рядом. 30, 31, 32. Наш с Майклом 31. Говорю всем пока, отправляя воздушные поцелуи, и скрываюсь вместе с Фассбендером в нашей комнате. Кровать, две тумбочки, шкаф и стол. Однако, неплохо тут. Присаживаюсь на кровать, снимая с себя куртку. Майкл мнется на пороге, а после раздевается. – Я приму душ. Он уходит, а я остаюсь наедине со своими мыслями и образами в голове. Мы впервые спим вдвоем на одной кровати, становится неловко, потому что он и я понимаем. Мы определенно сделаем то, что так давно хотели. Заламываю пальцы и ерзаю на кровати. Мне стыдно, что Майкл будет не первым мужчиной, с которым я переспал. Сжимаю покрывало пальцами, успокаивая себя. Все будет хорошо, все будет хорошо. За то время пока Майкл в душе, я успеваю два раза причесаться, умыться и снять с себя кеды. Удобнее ложусь на кровать, когда слышу, что звук льющейся воды затихает. У меня перехватывает дыхание, когда Майкл выходит из комнаты. На нем только полотенце, кожа блестит от капель воды, и я невольно облизываю губы, завороженно смотря на божество. Действительно, он просто Бог. – Почему ты так смотришь? - спрашивает Майкл, садясь на край кровати. – Ты красивый. Майкл улыбается, поглаживая мое колено. Это так странно. Мы ведем себя как пара подростков. Протягиваю руки, приглашая в объятия, Майкл сразу же нависает надо мной, а я обхватываю его шею руками, целуя в губы. Фассбендер поглаживает мой живот, задирая футболку все выше и выше. Он отстраняется от губ и целует низ живота, поднимаясь выше. Я вздрагиваю и превращаюсь в сплошной комок нервов. – И ты тоже красивый, - произносит Майкл, когда моя футболка летит на пол. Щеки становятся пунцовыми, я смущаюсь от одного взгляда на мое тело, а он тут еще наклоняется и целует мою шею. Кажется, что я весь горю. Словно воск течет по венам, я застываю и лишь тихо выдыхаю. Майклу, видимо, это и надо, чтобы я не двигался и не мешал ему. Выгибаюсь в его руках, когда Фассбендер обхватывает мой член сквозь ткань джинс. Зашипев, случайно царапаю его шею. Он неловко смеется, подхватывая меня под коленями и разводя ноги шире. Когда он успел снять с меня джинсы и трусы? Время будто летит с огромной скоростью, не давая мне сосредоточиться на одних ласках, как Майкл переходит к другим. Я уже скулить готов, серьезно, когда он облизывает свои длинные пальцы. Просто ерзаю под ним и не могу поверить в то, что он делает. Майкл, такой правильный Майкл, облизывает свои блядские пальцы, которые через несколько секунд окажутся во мне. Никогда прежде я не чувствовал себя настолько хорошо. Майкл осторожно вводит по одному пальцу в меня, растягивая. Полностью расслабляюсь, отдаваясь чувствам и эмоциям. Закидываю ноги на талию Фассбендера, прижимаясь к его губам в поцелуе. Вижу, что Майкл сам еле сдерживается, чтобы не сорваться. Успокаивающе поглаживаю его по плечам. – Это так нелепо, - Майкл смеется, двигая пальцами, задевая простату. Я вскрикиваю от неожиданности. – Нелепо то, что твои пальцы в моей заднице, а ты еще болтаешь, - срываюсь на стон. – Я буду молчать, - он улыбается. И Майкл сдерживает свое обещание. *** В комнате стоит полная тишина, нарушаемая лишь нашим тяжелым дыханием. Мне кажется, что тут стены слишком тонкие и все наши стоны услышали соседи. И это почему-то не пугает меня. По телу до сих пор проходит дрожь, и я крепче прижимаюсь к Майклу. После оргазма я разнежился и стал похож на ласкового кота. Майкл тихо посмеялся, обнимая меня за талию. Могу сказать, что этот раз был прекрасен. Я никогда не чувствовал себя настолько хорошо. Майкл прекрасный любовник, который способен довести до оргазма несколькими движениями бедер. Одним прикосновением или поцелуем. Его сердце бешено бьется, а я понимаю, как сильно влюблен в этого парня. Внутренности сжимаются от того, что я просто представляю; его и меня в какой-нибудь церкви, а нас венчает какой-нибудь священник. Дженнифер осыпала бы нас лепестками белых роз, а Николас говорил речь шафера. Это все настолько нереально. – О чем ты думаешь? - тихо задает вопрос Майкл, поглаживая мою спину. – О том, как сильно люблю тебя. – И я люблю тебя. Мое сердце трепещет, и я прикрываю глаза, радостно выдыхая. Из мотеля мы выбираемся только на третий день. Так непривычно, когда на тебя уставлены взгляды ребят. Да, я не ошибся, стены были тонкими, а мои стоны слишком громкие, чтобы их как-то заглушить. Хью вечно подкалывает нас с Майклом, а Дженнифер умиляется, постоянно говоря: "Ох, мальчики.." Ничего не изменилось за эти дни. Дорога все равно открыта для моего сердца. И теперь, стоя на открытой дороге и чувствуя теплые руки на животе, я понимаю, для чего был создан. Я создан для того, чтобы дарить счастье незнакомцам. Я верю в человека, которым стал. Кто мы на самом деле? Являемся ли мы создателями своей жизни, когда свободны жить так, как захотим? Я – да. Я чертовски сумасшедший, но я – свободен!