Лакомый кусочек.

— Канеки-кун, давай сходим на свидание? Канеки удивленно посмотрел на Цукияму, после чего опасливо огляделся в поисках Тоуки, но та была занята на кухне, поэтому несчастный парнишка остался один на один со своим страхом, и теперь отмазываться от предложения гурмана также придется самому. Парень задумчиво почесал затылок белых волос, прижимая поднос к себе. — Ну… я занят, — ответил он, не зная, что сказать такого, во что можно было бы поверить. — Не сегодня. Завтра. У тебя же завтра выходной, — это был не вопрос, а констатация факта, говоря о том, что Шуу в курсе расписания одноглазого гуля. — Ну, я хотел побыть вместе с Хинами-чан… — Киришима-сан завтра ведет ее в парк развлечений. Теперь у Канеки кончились отговорки, и он старательно пытался придумать, чтобы еще такого сказать, но, увы и ах. Гурман заметил быструю мозговую деятельность парня и поэтому вздохнул, так же печально улыбаясь. — Я все еще неприятен тебе? — спросил он Канеки. От самого тона голоса Цукиямы парнишке стало стыдно, нежели от его вопроса. Кен сам по себе очень воспитанный молодой человек, поэтому, если он отказывает кому-то, то старается делать это более деликатно, чтобы не обидеть ненароком. И вот, увидев, что Цукияма расстроен, парень попытался немного упростить ситуацию. — Нет-нет, Цукияма-сан, все совсем не так! — замахал он руками. — Просто… я правда…ну… — Все в порядке, Канеки-кун. Принеси мне еще кофе, пожалуйста. Так и не избавившись от противного чувства вины, Канеки ушел на кухню за кофе. Но в течение всего рабочего дня он злился сам на себя. Ну, нельзя так поступать. Так что парень быстро поменял свое решение, когда увидел, что мужчина захлопнул книгу, оставил деньги на столе и собрался уже уйти. — Ах, Канеки-кун, я так рад, что ты передумал! Не бойся, я не собираюсь тебя есть. Я просто хочу немного побыть со своим единственным лучшим другом и поговорить с ним о книгах. То, что гурман назвал Кена другом, одновременно и льстило, и вызывало подозрения, ведь в прошлый раз парень купился-таки на эту очень милую историю с «друзьями», и в итоге чуть не угодил на шведский стол. Само собой парень не сказал Тоуке, что собрался провести время с Цукиямой, да и девушке было не интересно, где одноглазый гуль решил провести свое свободное время вдали от Антейку. У нее и своих забот хватает, и нянчиться с всякими несмышленышами, и вдобавок слабаками, ей не улыбалось. Цукияма зашел под вечер и, впрочем, как и всегда, при полном параде, что совсем не удивляло. Всем известно, строгие костюмы всегда шли молодому мужчине. На его фоне Кен чувствовал себя каким-то ущербным студентом, у которого в гардеробе лишь одна единственная футболка и джинсы. Хотя, в последнее время парень ничего, кроме формы официанта не носил; да и из комнаты своей он предпочитал не высовываться. Депрессия у него, видите ли, была. — Ты как всегда замечательно выглядишь, Канеки, — больше гурману нравился необычный внешний вид этакого безденежного студента, а его легкий аромат человека: сладкий, пьянящий запах, от которого во рту скапливалась слюна. Да, он сводил с ума, возбуждал, НО! Но Шуу сказал сам себе, держать себя в руках и не кидаться на паренька в попытке откусить от него лакомый кусочек. Однако, даже зная это, Канеки все равно чувствовал опасность. Даже тогда, когда они вдвоем отправились в парк — людное место, он не переставал чувствовать себя, как на лезвии ножа, ведь их в любое время могли поймать «голуби» и уничтожить. Хотя, Цукияма не такой уж слабый гуль, да и сам Канеки делает успехи, так что вдвоем они бы смогли справиться в случае нападения. Но погода была хорошей и не предвещала охоты на гулей, поэтому прогулка продолжилась дальше. Шуу говорил о книгах с огромной радостью, словно это единственная вещь в его жизни, которая может осчастливить его, как маленького ребенка. Только вот он забывает об их красоте, как только появляется изысканная человечина, которую грех не вкусить. И вот, когда стемнело окончательно, Цукияма повел Канеки в одиннадцатый район, куда соваться в это время не стоило, по слухам CCG собирались произвести там зачистку. Канеки паниковал, слишком опасно. Было так боязно, что парень не то, что чувствовал, как быстро стучит его сердце, он его слышал, и дышать становилось тяжелее. Гурман заметил его волнение и страх. Он положил ладонь парню на плечо и улыбнулся, когда тот посмотрел на него. — Все хорошо, Канеки. Ты в безопасности, пока ты рядом со мной. Я защищу тебя. Приятно, конечно, но доверия все равно не вызывало, и Кен продолжил паниковать. И он успокоился только тогда, когда мужчина повел его по уже знакомым улицам. Верно, здесь есть знакомые личности, которые не пожелают зла и защитят… наверное. Канеки облегченно вздохнул и спокойно продолжил идти вместе с Цукиямой. Тот завел его в подвальное строение, но за железной плотной дверью были не трубы, и не пахло влагой и гнилью. Там располагался небольшой бар. Играла тихая приятная музыка, немного приглушен свет, и у всех посетителей были черно-красные глаза. Кен и Шуу сели за барной стойкой в отдаленном углу, и мужчина заказал себе выпить, что-то алкогольное, чье название Канеки решил не запоминать. — Мне кажется или на нас все странно косятся? — спросил парень, беспокойно ерзая на стуле и оглядываясь по сторонам. — Потому что ты превосходно пахнешь, Канеки. И, — гурман перевесил повязку на другой глаз парня, открыв на обозрение глаз гуля. — Так лучше. Здесь все свои. Тем более, опасно выставлять человеческий глаз среди гулей, особенно, если от тебя пахнет человеком. — Сп-спасибо, Цукияма-сан. И все-таки излишняя доброта все равно не вызывала доверия, Канеки весь вечер ждал подвоха, ну и почему же Шуу все еще не предпринял какие-то попытки сожрать его? Это странно. Но подвоха все не было и не было. Гурман просто пил алкоголь, рассказывал что-то о новой книге, а Кен, молча, слушал, иногда вставляя пару слов из вежливости и поддержания беседы. В напитке кроваво-красного цвета плавали два человеческих глаза. Парень даже с каким-то испугом заметил их, а взрослый гуль рассмеялся. — Ох, мой милый Канеки, тебя все еще пугают такие вещи? Если мне не отказывает память, то не так давно ты пережил вещи похуже, да еще и вдобавок слопал Джейсона. — Не напоминайте, мне все еще плохо от этого. У него был такой отвратительный вкус. — Потому что он просто отвратительный гуль, не хотел бы я попробовать его. Я ведь все-таки гурман в этом деле. А это, — Цукияма достал из стакана глаз и прислонил его к губам одноглазого гуля. — Намного вкуснее, чем плоть гуля. Ну же, открой ротик. Канеки неуверенно покосился на глаз какого-то человека возле своих губ, после перевел взгляд обратно на своего собеседника. Тот также смотрел на парня и ждал, пока тот откроет рот. И Кен решил подчиниться. Глаз оказался скользким, и прокусить его было немного проблематично, и он постоянно выскальзывал из-под зубов. Когда парню удалось-таки прокусить его, рот наполнился склизкой солоноватой жидкостью, но отвращения совсем не было. Было невероятно вкусно. — Прекрасный вкус, правда? — произнес вполголоса Шуу. Канеки не сразу заметил, что мужчина был уже слишком близко. — Хочешь еще? Молодой гуль не смог нормально подумать, как его рот сам открылся и произнес «да», и гурман как-то двусмысленно улыбнулся тому в ответ, и после он достал из стакана последний глаз, но не отдал его пареньку. Он положил его себе в рот и резко притянул Канеки к себе. Юноша удивленно распахнул глаза и попытался оттолкнуть взрослого гуля от себя, но тот удержал его за затылок, и насильно протолкнул часть глаза в рот Канеки. И он перестал сопротивляться, как только снова почувствовал солоноватый вкус. Было так вкусно, что он даже попытался заполучить и вторую часть изо рта гурмана. Губы Канеки были сухими, и от него самого веяло жаром… и пьянящим запахом человека. Цукияма перебирал мягкие белые волосы на затылке парня, целуя его в губы, а тот даже и не заметил, что глаз уже был съеден и вкус его исчерпал себя. — Ц… Цукияма… сан, нас могут увидеть… — в перерывах говорил он, но мужчина даже и не думал останавливаться. Только не сейчас, когда прекрасный сладкий аромат так близко! — Здесь никто не обращает на такое внимание, — ответил он, снова поцеловав юношу. Тот уперся руками в грудь гурмана, но не отвечать на поцелуй он не мог. — О, мой прекрасный, вкусный, сладкий Канеки, — чуть ли не задыхаясь от возбуждающего запаха, шептал Цукияма в чужие губы. — Как бы я хотел снова вкусить тебя. Такого аппетитного… сладкого… сладкого… мой деликатес! После этих слов гуль укусил Кена за губу, а он вскрикнул, снова попытавшись отодвинуться, но снова неудача. Гуль уже вкусил кровь, его не остановить. Теперь остается только подчиниться его натиску. — Я прошу прощения, но раз уж вы уже не будете ничего заказывать в баре, то, может, покинете его? Вы смущаете других посетителей, — нарушил обстановку бармен, терпеливо смотря черно-красными глазами на целующуюся парочку гулей. — Ах, просим прощения, — заулыбался наигранно виновато Шуу. — Я просто увлекся. У вас входят в обслуживание предоставление комнат? — Конечно, — бармен достал из-под барной стойки ключ. — Прошу. Оплата почасовая. — Благодарю. Идем, Канеки-кууун, — юноша даже возразить не успел, как гурман уже тащил его вверх по лестнице. А вот и подвох, правда, не тот, который ожидал Кен. Он все еще находился в шоковом состоянии, даже тогда, когда гурман швырнул его на кровать, улегся на него сверху и поцеловал в шею. Парень вздрогнул, все еще не понимая, что происходит. Это не тот подвох. Не тот, который он ожидал. К такому его жизнь точно не готовила. Цукияма оставлял больные засосы на теле одноглазого гуля, а тот не мог сопротивляться ему: слишком неожиданно, слишком странно, слишком приятно. — Мой деликатес… о, Канеки, дай мне тебя попробовать! Шуу быстро снял футболку с тела Канеки и тут же вонзил зубы в его плечо, пытаясь откусить кусок побольше. Кен закричал от боли и стал вырываться, но мужчина крепко держал его за запястья и, продолжая оттягивать зубами чужую кожу вместе с кусочками мяса. — Прекрати! — кричал юноша, размахивая ногами и пытаясь скинуть с себя мужчину. — Больно! Прекрати! Зубы гуля сомкнулись, и плоть была откушена, медленно пережевана и проглочена. Постель была запачкана кровью, одежда была испачкана кровью, изо рта взрослого гуля по подбородку, вытекала кровь. — Вкусный, вкусный, вкусный… еще, дай мне еще, Канеки! Мужчина осторожно откусывал плоть одноглазого гуля, слушая его хриплые крики, иногда слизывая его слезы с перепачканного кровью лица. — Не надо! Прошу, хватит! — Все хорошо, Канеки. Вот, — Цукияма снял через голову пиджак вместе с рубашкой и подставил свое плечо парню — Попробуй меня тоже. Недолго думая, Канеки кусает оголенное плечо гурмана, откусывая небольшой кусок, и Шуу застонал. После он поцеловал Кена жадно и властно, как обычно он это делал. Кен не знал, что делать, он потерялся в своих собственных ощущениях. Так больно, так приятно, так вкусно. Цукияма наконец-то отпустил руки одноглазого, и тот смог обнять мужчину, вцепившись в его спину ногтями и оставляя красные полосы, которые тут же затягивались. Тело гуля просто невероятно. Гурман разорвал поцелуй и стал покрывать тело своего «деликатеса» легкими поцелуями, попутно слизывая с него остатки крови. Канеки тяжело дышал и иногда облизывал пересохшие губы, а взрослый гуль, целуя уже нижнюю часть живота парня, тихо постанывал от удовольствия. Запах человека… человеческое мясо… запах гуля… адская смесь, ей невозможно противиться. Шуу резко остановился, стянул с Канеки штаны вместе с нижним бельем, закинул его ноги к себе на плечи и стал откусывать по кусочку то с одной ноги, то с другой. Кен снова вскрикнул, но противиться даже не думал. Руками он потянулся к своему члену и стал ласкать себя, стараясь сосредоточиться на удовольствии, но и больные укусы не сбивали ощущений, они стали возбуждать. — Ах, чудесный! Ты такой вкусный! Канеки! — простонал взрослый гуль и, спустив искусанные ноги себе на талию, расстегнул на своих штанах ширинку и вошел в юношу. Кен немного прогнулся, после чего схватил гурмана за руку и уронил его на себя, обняв его за плечи и укусив одно из них, чувствуя, как приятная кровь стекает в горло. Двигаясь внутри Канеки, Цукияма приглушенно стонал, впрочем, как и сам Канеки, который уже действительно возбудился, двигая своей рукой по своему члену в такт толчкам мужчины. — Обалдеть, — произнес одноглазый, откинув голову назад. После, он насильно поднялся и уронил Цукияму на спину, и сам стал насаживаться на его член. — Мой Канекиии… дай мне… кусочек… — бессвязно шептал Цукияма, открывая рот, таким образом, прося откусить еще немного плоти. Но Канеки не дал ему укусить себя, он сжал член мужчины внутри себя и поморщился немного. — Если сделаете так, чтобы я кончил, то, так и быть, я позволю вам откусить еще один кусочек. Ну же, Цукияма-сан, двигайте бедрами и не отвлекайтесь. О да, Канеки понял, как играть в эту игру, которую задумал взрослый гуль. Нужно быть активнее и развратнее. Вот, что нравится такому, как он. Шуу приподнялся, обнял Канеки за талию и поцеловал в грудь. Он стал быстрее двигать бедрами, входя в парня полностью и кусая его соски, а тот стонал, обнимая его за плечи. Кен оторвал зубами плоть от своей руки и поцеловал гурмана, передавая этот кусок кожи и мяса ему. Так замечательно. О, эти чувства, как пульсируют раны, как кровь стекает по коже, как мужчина целует грудь, как его грубые мужские руки сжимают с силой ягодицы, насаживая на себя еще глубже, еще сильнее. Кен потянулся за красным галстуком, который лежал рядом с вывернутой рубашкой и пиджаком на кровати, взял его и натянул на шею гулю, несильно стягивая ее. Цукияма громко выдохнул, а парень довольно улыбнулся. Когда Канеки уже достиг предела, он оттолкнул от себя гурмана и выгнулся, кончая, запачкав живот им обоим. Мужчина перевернулся, подмяв под себя парня и, сделав еще несколько грубых движений, кончил в него, после чего устало упал сверху, слизывая кровь с его плеча. Когда дыхание пришло в норму, Канеки резко встал и сильно ударил Цукияму в живот. — Ой, это больно, Канеки! За что? — Тупой ублюдок! Я вас ненавижу, Цукияма-сан! Не могу поверить, я дважды клюнул на эту дурацкую историю с «друзьями»! Дважды! И в итоге оба раза чуть не был сожран! Убейтесь! Парень начал вставать с кровати, но упал, потому что раны на ногах очень сильно болели, впрочем, как и раны на других частях тела. Шуу засмеялся, наблюдая за Кеном. — Помочь? — Сам как-нибудь. Надеюсь, я больше не увижу вашу рожу! Я домой! Шипя сквозь зубы, парень смог одеться и, хромая, придерживаясь за стены и дверные косяки, пошел прочь из комнаты. А Цукияма упал обратно на подушку, взял в руки галстук и стал его разглядывать. — Но тебе ведь понравилось, Канеки-кун.