Терапия.

Убегать, прятаться, запираться в ванной нет смысла - Чанель в квартире один. Никто не может увидеть его панику, страх застывший в карих, широко раскрытых глазах. Потому что Чанель знает - от этого не убежать. Его собственный разум играется с ним. И кричать тоже нет смысла. Но Чанель кричит. Громко, надрывно, срывая голос до хрипоты. Потому что ему страшно. Он боится того, что поселилось в его голове. Точнее того, кто поселился. Это он улыбается, дурачится и ведет себя, как сущий ребенок. Но только самому Чанелю известно, о чем ОН, этот второй Чанель, думает. Это страшно. Действительно страшно. И даже не те картины, что всплывают в сознании - детское, искреннее счастье внутреннего монстра при виде чужих страданий. Чанель не знает, откуда он взялся. Просто в один обычный день он просыпается и понимает, что тело движется само по себе. Само встает, само принимает душ и чистит зубы. Парнишка чувствует себя загнанным в маленький уголок мозга, откуда можно только смотреть. Но потом слышит и ЕГО - монотонные рассуждения, что проносятся ежедневно в мыслях каждого человека. Но что это за человек, и откуда он взялся в моей голове? - бьются мысли в сознании перепуганного Чанеля. Он чувствует какой-то необъяснимый, почти животный страх перед чужаком. Научный эксперимент? Порча? Инопланетяне? Несвежая пицца? Вариантов были тысячи - как и бредовых, так и вполне пугающих. Думать - все что оставалось Чанелю, пока ОН идет на учебу, на обед, в кафе возле парка, домой... А потом вдруг исчезает - Чанель чувствует, как к нему возвращается чувство собственного тела, ощущение реальности. Нет больше сковывающих преград собственного мозга. Так проходит год - только в четырех стенах своей квартиры, вечером и ночью Чанель может хоть как-то участвовать в своей собственной жизни. Все остальное время прохожие, сокурсники, официанты и водители видят улыбающегося, очаровательного парня, чье лицо и сияющие глаза абсолютно не вяжутся с высоким ростом и низким голосом. Но Чанель понимает - столь простым образом легко втереться в доверие и поддерживать большое количество знакомств. ОН кого-то искал, кого-то, кто подойдет для осуществления его желаний. И поэтому ОН продолжает улыбаться. Со стороны он похож на ребенка, застрявшего во взрослом теле. Но все было совсем не так. Чанель сходил с ума от ярких, кроваво-красных картин, что мелькают в сознании, от трепетного желания прикоснуться к обнаженной плоти, выпачкать руки в крови и выделениях умирающего тела. Для мозга обычного человека, который прохладно относился к фильмам ужасов, это слишком ужасно, слишком отвратительно, слишком... Просто слишком. Но Чанель категорически не хочет идти к врачу, панически боясь больниц. Ведь его признают душевнобольным - деструктивное расстройство личности или шизофрения, как он узнал в интернете. И один из основных симптомов - потеря памяти. А Чанель этим не страдет. Нет, он наоборот все помнит. К счастью или сожалению - не знает сам. Поэтому продолжает убеждать себя, что это всего лишь временное помешательство, что скоро все закончится. Продолжает жить со страхом в голове, медленно, но верно привыкая и даже переставая обращать внимания. Ровно до тех пор, пока не сталкивается с сокурсником в библиотеке. В лучших традициях дорам - с упавшими книгами и почти поцелуем.Всего нескольких секунд зрительного контакта на минимальном расстоянии хватило, чтобы Чанель навечно остался лежать вот так и смотреть в черные глаза. Брюнет, извиняясь, поднимается и протягивает руку. Тонкую, почти женскую руку с длинными, изящными пальцами. Чанель встает сам, боясь даже прикоснуться. А ОН застыл, потеряв железный контроль на несколько минут. Чанель понял, что это не к добру. И верно - в груди начало расползаться нехорошее, тянущее чувство ликующего хищника. Мелькнувшие кадры в подсознании - эти тонкие пальцы до побелевших костяшек сжимаются в кулак. И как красиво на этих побелевших участках и без того бледной кожи смотрятся брызги крови. Руки охвачены приятным чувством - стиснуть изящные кисти до хруста костей и шипения от боли через стиснутые зубы. И Чанель понимает, что нужно бежать - дальше, как можно дальше. Со злостью - своей собственной, он смотрит на ничего не понимающего парня и быстрым шагом уходит. Лишь бы ничего не случилось с этим тонким, хрупким мальчишкой с черными глазами. Он прибегает домой и впервые за все время с этим ужасом в голове, срывается на истерику. Плачет, кричит, избивает стены. Потому что не хочет, что бы этот случайный, но так запавший в душу человек, столкнулся с НИМ. Чанель может поклясться, что слышит, как тот урчит от удовольствия, когда представляет, как будет кромсать эту тонкую светлую кожу, как черные глаза будут закатываться от боли, когда раскаленный метал будет сжигать кожу на шее, запястьях и бедрах. Истерика длится всю ночь. Под утро Чанель проглатывает все таблетки из пачки снотворного и падает в кровать, искренне и совершенно серьезно надеясь не проснуться. Но он просыпается и бежит в туалет. Лекарство не захотело всасываться в кровь, и сейчас организм отторгал отраву, лишая Чанеля последней очевидной ему надежды. Когда в желудке не остается ничего, Чанель отползает обратно в кровать. И проводит там три или четыре дня, отходя от отравления. ОН не появляется. Но было совершенно ясно, что он никуда не исчез. Только затаился, вынашивая план. Ведь его желание обрело цель. Первый день учебы после болезни начинается с того, чего больше всего боится Чанель. В холле он снова встречает этого брюнета. Подавив желание снова убежать, сломя голову, он сдержано улыбается и... пропадает. Окончательно и бесповоротно. В смехе, хриплом голосе. Тонких свитерах и прикосновениях пальцев. В первых, нерешительных объятиях и таких же несмелых, но невероятных поцелуях. В мягких черных волосах и тихом дыхании. Растворяется, как алкоголь в крови, дурманит сам себя, и совершенно точно решает провести под кайфом весь остаток жизни. ОН не подает признаков жизни, но иногда, когда Бэкхен незаметно для окружающих переплетает их пальцы, все внутренности обдает холодом.Чанель только сильнее сжимает теплую ладонь и в очередной раз клянется себе, что не позволит чему-нибудь случиться с Бэкхеном. Никогда. А Бэкхен чувствует это сам. Чувствует и верит. Всеми отделами мозга и частичками души. И даже не сразу замечает, как в очередной раз все начинает идти не так. Прикосновения Чанеля, всегда нежного и осторожного, становятся грубее и жестче. Сильные пальцы оставляют на коже светлые следы, которые почти сразу наливаются кровью. Игривые укусы становятся больнее - зубы впиваются в кожу, челюсти двигаются, перекатывая зажатое в зубах мясо. Тихий выдох: "Мне больно, Чанель..." остается незамеченным. Как и все последующие фразы, которые Бэкхен произносил все громче, а под конец уже кричал. Ногти срывают кожу, а из глаз катятся слезы. Руки, неведомо когда зафиксированные над головой, ужасно затекают, а голова на удивление пуста. Там бьется одна мысль "Это не Чанель". В руках любовника он видит опасную бритву.Из груди рвутся наружу тихие всхлипы, но Бэкхен стоически молчит. Недолго. Острая вспышка боли, и по уже и без того раскрасневшемуся животу сбегает струйка темной крови. Бэкхен хочет потерять сознание, возможность чувствовать, умереть поскорее в конце концов - лишь бы это все прекратилось. И все прекращается, как и хотел Бэкхен. Вот только через пару часов, когда из живого человека он превращается в едва дышащий кусок окровавленного мяса. Болевой шок, наконец, уносит разум бедного парнишки куда-то туда, где души обретают вторую жизнь. А ОН еще долго бродит обнаженным по квартире. Наслаждаясь запахом свежей смерти и агонии собственного разума. Неторопливо принимает душ, одевается и собирает немного вещей. Через час в квартире остается только тело. Но свобода была недолгой. Чанеля быстро нашла полиция, на допросе он признал вину и был заключен в одиночной камере колонии строгого режима. Но и там он провел совсем немного. Тюремный психиатр, почуяв неладное, перевела парнишку в психиатрическую больницу. Чанеля больше не было.Было тело, двигающееся на полном автомате - выполнялись только самые примитивные функции мозга. Обычно подобные симптомы наблюдаются у тех, кто проходит длительное лечение электротерапией. А Чанелю и этого не понадобилось. Закатившиеся пустые глаза действовали лучше всякой терапии.