Участь мертвого города

      Канда, раскинувшись в тени одного из полуразрушенных зданий, ждал. Печать регенерации еле работала, невыносимо долго сращивая поврежденные ткани. Было чудом, что она вообще функционирует. В любом случае, пройдет несколько дней, прежде чем он сможет двигаться.       «Этот мальчик, - Ной...» слабый голос до сих пор звенел в голове, заглушая вой пустынного ветра. Конечно, как Акума, Алма видел и чувствовал это. У него не было причин врать.       «… но так же в нем есть удивительная сила. У него чистое сердце, Юу. Он хороший.»       Канда криво усмехнулся. Конечно, чистое, у него ведь вместо сердца чистая сила. Хороший. Трижды ха. Уж кто-кто, а он знал, насколько Джокер Бога «хорош». И ведь не поспоришь. Мечник устало прикрыл глаза, проваливаясь в воспоминания.       Видать, Матилу такая судьба уготована. Быть могилой. Людей, тайн, любви, обещаний. Какая ирония. Тогда он не понимал, зачем этому мелкому пацану так радеть за чужие обещания. Впрочем, не понимал и сейчас. Возможно, причина была в том, что сам он был лишен подобной судьбы. Даже возможности таковой. Даже если «чистое» сердце и могло любить, ему были недоступны такие вещи как ревность, эгоизм, собственничество, в конце концов. Такие неотъемлемые качества для человека. Он был правильным, идеальным, до зубного скрежета, до той степени, что без сомнений мог пожертвовать своей жизнью за ближнего. Занять место жертвы, покорно платя за это страшную цену. Голод. Это было настоящее чудовище, и если оно было создано Богом, то с таким Богом и Дьявол не нужен.        Впервые он увидел эту сущность здесь же, под каменными сводами мертвого города. Тогда, когда кукла пела свою колыбельную, наполняя руины грустной, печальной мелодией, что была любившему ее человеку отпевальной. Тогда, перевязав раны его и искателя, пострадавшего чуть меньше, а потому ушедшего налаживать связь с Главным Управлением, Уолкер, вышедший на новый уровень синхронизации, забился в темный угол и сдавленно выл. Не плакал, не хныкал, а именно выл, сжимая свою руку так, что костяшки побелели, а ногти впились в проклятую плоть. -Прекрати скулить!- потребовал Канда, пытаясь разглядеть причину столь странного звукового сопровождения. -Прости, я не хотел тебя беспокоить,- глухо донеслось из темноты. -Что с тобой?- не похоже, чтобы этот стручок, который хоть и был мямлей, мог так себя вести из-за пустяка. В конце концов следовало отдать должное и признать, что не смотря на возраст и неопытность именно благодаря ему чистая сила не досталась Акуме. Судя по всему его тело, будучи вместилищем чистой силы паразитического типа, имело гораздо большую выносливость, нежели его, пусть и быстро регенерирующее. После сражения с акумой один на один он поднялся на ноги через пару минут и был способен тащить на плечах двоих раненных, сражаться, да еще и эволюционировать. Подобная сила не могла ничего не требовать взамен. А потому на ум приходили только два варианта: либо Чистая сила отсрочила выход тела носителя из строя во время активации и сейчас на мальчишку навалились все прелести полученных тумаков и ран; либо Чистая сила функционировала постоянно, восстанавливая тело. А судя по тому, что говорил Смотритель, паразитический тип расходует много энергии и за неимением оной начинает поглощать носителя. – Твой чистой силе нужна пища? -Да,– мальчик зашипел, сворачиваясь калачиком на полу. -Хреново,- прокомментировал мечник. Запасов еды не было, так что голодать Уолкеру пришлось бы возвращения в орден. – надо забрать чистую силу и возвращаться. Окочуришься еще. -Нет! – мальчик подскочил.- Я в порядке, честно! -Да уж вижу.- лицо седого экзорциста было скрыто темнотой, но даже его сведенной судорогой позы хватало, чтобы понять, что пацан долго не продержится. – послушай… -Я потерплю. Правда. Не трогай их. – он шмыгнул носом.- пожалуйста, Канда. Дай им проститься. - Не ори. Ты можешь напитать свою силу…- мечник задумался. Смотритель сказал, что пища для Уолкера самый доступный способ обеспечить Инносенс энергией.- другим способом? Не едой?       Самый доступный,- не значит единственный. Комуи вообще темнил относительно этого редкого типа Чистой силы. Если рассуждать логически, Инносенс не может рассчитывать на то, что экзорцист всегда будет находится в зоне доступа обеда из двадцати блюд. Будь это так, мальчишка давно отбросил коньки. Хотя бы даже на пути в Орден. Уолкер колебался. После нескольких минут раздумий он тяжко вздохнул: -Нет. -А если честно?- очевидно, взвесив все за и против, пацан решил, что уж лучше окочуриться от голода. -Тебе это не понравится. -Ты сам сказал, что твое тело не приспособлено для взрослого оружия. Я не желаю оправдываться перед Комуи за то, что ты сдох, если была возможность этого избежать. Так что выкладывай. – приказал японец. -Ну, я могу забрать энергию у другого человека,– нехотя признался проклятый. -Я сгожусь?- Канда всегда был прямолинеен. Даже если не знал, чем может эта прямолинейность вылиться. -Ты ранен,- возразил Уолкер.- К тому же я не знаю, что будет… ты экзорцист. Да и навряд ли тебе это понравится. Просто забей. -Раны почти затянулись. К тому же я вроде как тебе должен, стручок, а мне не нравится подобный расклад. Уолкер засмеялся. Противным, гадким смехом. -О, БаКанда, ты не знаешь, о чем говоришь. -Так расскажи.       Проклятый выполз из укрытия. Опираясь на здоровую руку, он подтянул себя к лежащему на каменной плите товарищу. Выглядел подросток жутко. Вся и так невеликая мускулатура словно проваливалась внутрь, оставляя обтянутые тонкой кожей кости. Было видно, как работают шарниры сухожилий на руке, как ходят ходуном жилы на шее, проклятый глаз ввалился в глазницу, щека, рассеченная шрамом опала и можно было без труда различить, как двигаются желваки. Губы превратились в сухой пергамент, который, казалось, вот-вот лопнет и станут видны зубы. -Ебать, - прокомментировал азиат изменившейся облик мальчишки, который все больше напоминал мумию. Ощущение подставы увеличивалось в геометрической прогрессии,- это из-за повышения мощности оружия? -Я могу забрать энергию другого человека,- кивнув, вновь сказал седовласый, нависая над раненным, заглядывая в его глаза. Какое-то время он подбирал слова, но в итоге, вздохнув, сказал как есть,- но я не знаю иного способа, кроме как сделать это как инкуб.        Сначала он не поверил словам мальчишки. Какой, к черту, из него инкуб? Канда не сомневался, что Инносенс способна и на такое, но вот этот стручок, состоящий из одних добродетелей и высоких идеалов слабо подходил на такую роль.       Тогда он и узнал, что в глубине этого невинного создания живет чудовище. Темное, похотливое, жадно глотающее чужую жизнь. Черные глаза с почти белыми, светящимися серебром радужками захватывали, погружая в пучину страстей. Так, что даже боль от заживающих ран казалась далекой и неважной, Чистая сила порабощала, даря взамен поглощаемой энергии сокрушающее разум удовольствие.        Проклятый питался, а Канда только и мог отстраненно наблюдать, как его тело восстанавливается, как обретает прежние черты миловидное лицо. А потом цеплялся за него, продолжая, заставляя продолжать, приказывая, до тех пор пока не отключился, усмехаясь про себя тому, что кукла до сих пор продолжала петь свою чистую, преисполненную любви и нежности песню. Когда Канда вновь очнулся, Уолкера рядом не оказалось. Он нашел его на ступенях, возле того места, где они оставили куклу. Парнишка, сложив руки на колени и уткнувшись в руки лицом, тихонько плакал.        Возможно, чистое сердце и есть его самое большое наказание. Ведь когда внутри живет Чудовище, заставляя сражаться подобной ценой, трудно смотреть на мир наивными глазами. Но тем не менее, Проклятый шел по выбранному пути, не собираясь останавливаться и поддаваться напору своей Чистой силы. Держа неизменную клоунскую маску.        Канду это бесило. А еще бесило то, что Проклятый вел себя как ни в чем ни бывало. Это безумно раздражало, он срывался на мальчишке, как только находил причину это сделать. И Уолкер подыгрывал, горячо, с охотой. Где-то в глубине души Юу был за это благодарен. За то, что записи големов были частично стерты, за то, что даже в пылу ссор Уолкер, никогда, даже жестом не упоминал того, что по мнению Канды было достойным самой громкой насмешки.        А еще Аллен, оказывается, умел говорить нет. Это стало открытием. Если в Матиле, истощенный повышенной синхронизацией и голодом, он слепо подчинялся, то никогда после подобного не повторялось. Он гладил, ласкал, смотрел своими огромными глазами цвета талого снега, повторяя, что это лишь иллюзия, эта потребность на самом деле лишь привычка. Плохая привычка. Да. Чудовище с черными глазами было не только сильно, но еще и дальновидно. Оно было как опиум, - с каждым разом тело требовало еще и еще, и было плевать, что хотелось слишком многого. Уолкер тоже поддавался этой темной сущности. Или же он на самом деле был ей. Канда даже сейчас не мог ответить на этот вопрос.        Он никогда не кривился, видя своего условного врага у входа в свою комнату. И было не важно, вваливался ли Канда, злой и грязный, как тысяча чертей, после миссии сразу, если возвращался ночью. Или провонявший, как ему самому чудилось, микстурами мед корпуса, обмотанный бинтами. Он знал, что хоть Уолкеру и не по душе эта ставшая почти навязчивой зависимость, основанная на низменных, почти животных инстинктах, Стручок вовсе не против. Все же, хоть немного, но в нем жила та маленькая человеческая потребность быть кому-то нужным. Что хоть так, но тем не менее в нем нуждаются.        Потом… потом была эта чертова разбивка на группы для поиска генералов. Команды подбирались Ватиканом. Тогда-то, глядя в беспокойные глаза смотрителя, Канда понял. Ватикан знал про темную сущность Уолкера. Про особенность паразитического типа, то что она проявит себя. Знал и отправлял его в связке с Линали. Видимо сначала центр решил, что Уолкер еще слишком мал, а когда припекло, то уже было не важно. В тот момент мозаика наконец сложилась.       Верховный совет знал об Уолкере с самого его рождения. Слишком уж он был странным. И слишком уж странным и распланированным, как жестокий сценарий, было прошлое проклятого. Да и Линали. Канда помнил, какой она была. Лувелье мог удержать ее, но заставить сражаться девчонку, до сих пор предпочитающую варку кофе полю боя? Нет, не для этого Орден так крепко ее держал. Не для этого так крепко привязал ее брата. Вероятно, тогда они уже знали про Четырнадцатого. И решили привязать Ноя, связанного Чистой силой к Линали, которая никогда, даже зная о том, что происходит в Ордене на самом деле, не покинет брата, а значит не предаст Орден.       Хороший план, но вот только верховный совет не рассчитал, что Уолкер мог пробудиться раньше. Гораздо раньше, скорее всего, об этом позаботился Кросс. Рыжий колдун все предусмотрел, Канда не сомневался. И то, что Аллен умудрялся держать свою сущность втайне, и то, как умел заметать следы. Даже идиотская улыбочка,- и та была нужной маской. Никому, никогда не доверять, не открывать настоящих тайн, держать рот на замке. Даже Канде, которому уж казалось, было известно все, на самом деле оставалось только гадать, кто он: клоун, внутри которого живет демон, или демон, скрывающий личину за маской клоуна.       Впрочем, досадную оплошность еще можно было исправить. И Юу это прекрасно понимал. Вопрос времени, когда привыкший к хорошему пайку Уолкер, вынужденный скитаться по всей Европе, исполнит план Ватикана. В конце концов, у него просто не было выбора.        И тем неожиданней была новость о том, что Тики Микк его убил. Канда даже знал причину. Мелкий придурок был слишком слаб. Истощен. А еще он был, скорее всего, слишком добр, чтобы поступить с Линали, так же, как некогда поступил с Кандой. Хотя, был еще вариант того, что терзаемый своей чертовой сущностью, отбирающей человечность, он пытался сохранить то, что было по его мнению важно. Верность. Это было бы самой большой глупостью в его положении, это было бы слишком большой виной для Канды, но скорее всего, именно этот вариант и имел место быть. Аллен был бы хорошим человеком, но какая досада, он родился Апостолом, странным гибридом человеческой плоти и чистой силы, которая по мере повышения уровня синхронизации разрушает тело и замещает собой. Для такого как он человечность сравнима с самоубийством. Пожалуй, было бы куда проще, будь Аллен действительно легкомысленным и взбалмошным, каким хотел казаться. Если бы сыпал словами, как мусором, нес всякую чушь, что свойственно нести людям. Был бы достойным Кросса, просто брал, что хотел, не терзаясь, пользовался, зная, что этого от него и ждут.        Тогда можно было ухмыльнуться и забыть. И никогда не вспоминать то обреченное выражение лица, с которым он гладил длинные волосы. Перебирал, смотрел как переливаются блестящие пряди в тусклом свете ночника. И мечнику казалось, что он хотел извиниться за то, что молчит. За то, что берет, не давая ничего взамен. За то, что Канда знает о том, что кто он на самом деле, и о том, что никогда не сможет дать того, что могут люди. Маленькую, сладкую ложь, дающую надежду. Обещание, которое, возможно, не в силах будет выполнить. Юу знал, что ему бы этого хотелось, но проклятый был выше того, чтобы лгать, когда дело касалось таких серьезных вещей.        Это безумно раздражало. Наверное, поэтому он молчал, когда бы следовало сказать, что тихая искренность дороже слов.        И даже не смотря на это, когда чистая сила покинула его, он все же остался на своем пути. Потому, что предназначение оружия,- защищать. Странная истина для того, кто создан, чтобы уничтожать. Странное упорство, бессмысленная борьба с самим собой, со своей судьбой, предназначением. Глупая упертость, ведущая к бессмысленному и такому же глупому концу.        Вот он и защищал. До самого конца. Так, как никогда не смог бы человек. Не задумываясь, не колеблясь. Дошел до самого края и продолжил дальше, даже обращаясь в Ноя. Глупое, самоуничтожающее желание защитить любой ценой. Только так он мог показать, насколько ценна для него жизнь. Тихая, жертвенная благодарность за то, что позволил себе ощутить немного человеческого тепла. Даже не так. Украсть то, что не было ему предназначено.        Канда видел это в серых, цвета талого снега, глазах. Уолкер на самом деле так думал. Он сожалел о том, что поддавшись порыву, не подумал о том, что отбирает у кого-то. Что теперь, одним своим существованием, может разрушить, то что сам никогда не сможет себе позволить.        Осознавать это было мучительно больно. Особенно здесь, в мертвом городе, в котором, казалось, да сих пор звучит печальная песня. Прощальная песня, которая поется лишь потому, что в жестокой войне вместо положенных жертв кто-то протянул свое сердце. Чистое, невинное сердце, которому, чтобы быть счастливым, достаточно маленькой крупицы тепла.        «Мы в ответе за тех, кто доверился нам. Этот ребенок Ной, но в нем есть сила гораздо опаснее Ноя. Он Джокер, Джокер Бога, тот, кто завершит игру. Обещай, что…»        Люди. Так глупо давать обещания, если не знаешь, что ждет тебя завтра. Нельзя обещать того, что наверняка не сможешь исполнить. Людям, чтобы это понять, нужно прожить пару жизней. Но Уолкер ведь не человек. Он тот, кому выдан пожизненный карт-бланш от Бога. Он готов умереть за жалкую человеческую жизнь, а уж если однажды в его глазах промелькнул темный огонек, то он, не колеблясь, не жалея и не обещая сделает все, что сможет. А потом еще чуть-чуть. Он не отступится от своего решения и даже сама смерть ему не указ. Ной? Это же смешно. Он видел истинное лицо Коронованного Клоуна. Это темноглазое чудовище никогда, даже будучи в нетрезвой памяти, не отдаст свое тело какому-то Ною. Именно поэтому он сначала не придал значения этому роковому пробуждению.       Именно поэтому допустил такую оплошность, в которой нет ничьей, кроме его, Канды Юу, вины. Считая, что Уолкер самое совершенное создание, оружие, над которым не властны пороки. Демон, который с легкостью мог переломить нимбы божественной боли, тот, кто мог уничтожить страдания Ноя, был создан для этого, оказался заражен человеческими страданиями.       Джокер,- воплощение той безрассудной, нелогичной любви, над которой не властны пороки. Даже вынужденный влачить существование, подобно жалкому демону, он остался чист. Так что же говорить про жалкую кучку человеческих слабостей? Нет, они предназначены для людей. А Клоуну, чтобы идти вперед, не нужна надежда. Он не может надеется, чтобы сражаться. Он должен твердо знать, что ему есть за что ложиться на жертвенный алтарь. Что пока в этом мире есть хоть крупица тепла, достойная спасения, его собственная черная сущность оправдана.        Алма прав. Именно он ответственен за этого мелкого побитого жизнью щенка. Возможно, он и не имеет таких присущих человеку качеств, как эгоизм, ревность, жажда обладания. Но человек этими качествами обладает несомненно. А раз Чистой силе нужна энергия человека, значит, она в ней нуждается. И это значило, что Уолкер, в очередной раз наматывая сопли на кулак, продолжит барахтаться в этом несовершенном мире. Потому, что он,- Джокер, тот, кто не имеет собственной жизни, но тот, кто зависит от чужой жизни как никто другой.       Канда усмехнулся, поднимаясь на ноги. Над Матилом разгоралась ясная ночь. Что же. Так даже проще ориентироваться.