Не сегодня

Вода хлещет по босым ногам — ботинки остались где-то между Грейс-Инн и Хеттон-Гарден, — по стянутому и брошеному на асфальт пиджаку. Чтобы не захлебнуться ливнем, приходится задерживать дыхание. Стена Бартса вырывается из рук, и Джон подходит ближе, чтобы не упасть. Если ей вздумается выдернуть себя из земли вместе с фундаментом и с грохотом умчаться в поисках лучшей жизни, он не будет удивлен. Он будет завидовать, материть вслед за столбы пыли, но удивляться — нет. Не сегодня. Воображаемый грохот физически отдается в ушах, и Джон не сразу опознает в нем раскат грома. Запрокидывает голову, не раскрывая глаз, делает глубокий вдох, рискуя утонуть самым нелепым образом из возможных, и в последний раз задает себе дежурный вопрос — "Ты уверен?". Уверен, что готов выставить себя идиотом? Уверен, что готов признаться себе в этом? Вспененный ил в голове не дает возможности дождаться ответа, и Джон толкает дверь госпиталя, щурясь от льющейся в зрачки яркости. Шансов на то, что в таком виде его пустят в морг меньше, чем шансов выжить при падении с крыши Бартса, но он готов предоставить в качестве аргумента на допуск к Молли свое состояние, с учетом последних событий не отличимое от состояния ее пациентов. И видит Бог, найти контраргументы будет очень сложно. При мысли о Боге его мутит. — Что случилось, Джон? — Молли. Девушка испуганно смотрит на его голые ноги и как будто не замечает оголенного мозга. Словно он бежал, теряя обувь и остатки рассудка, полторы мили через весь этот апокалипсис, чтобы поведать о поднявшихся ценах на сахар. Дежурный испуганный взгляд. Они все заодно, они все выучили свои роли на отлично. От перевозбуждения и возмущения его ведет в сторону, и он вцепляется в простыню на ближайшем столе. Набирает воздуха и наотмашь полосует себя по живому: — Я видел его сегодня. Я видел его. Это был он, я не могу ошибаться. Ты знаешь, на что способны обиженные домашние питомцы, Молли, не заставляй меня казаться хуже, чем я есть. Ты должна мне все рассказать. Что происходит, Молли, за каким чертом он жив? Метод Шерлока — говорит себе Джон и рассеянно отмечает, что это завершающая стадия его неизбежной мутации — метод, проверенный веками. Выдерни любого из толпы, многозначительно шепни "я все знаю" и непременно выслушаешь увлекательную историю. Кто-то менее принципиальный сделал бы из этого хобби. — Он что-то сказал? — медбрат, зашедший отдать ключи от ординаторской, и так и застывший с ними в вытянутой руке, хмурится и оборачивается к Молли. — Нет, вроде. Молчание. — Ты очень пьян, Джон. Что случилось? Приходится закрыть голову руками, чтобы мозги не разлетались на атомы. Ледяная плитка на полу выжигает ступни, халат Молли мучительно белый. — Я его видел. Сегодня. — Мне часто мерещится Шерлок, — говорит она тише, чем хотелось бы; не отворачивается, не теребит рукава, не отводит глаза, ее выражение лица не меняется, — стадия отрицания, мы оба знаем, что так... так и должно быть. Странно было бы не видеть его в каждом встречном. Джон болезненно морщится, с силой отшвыривая ком тошнотворных подозрений, и мотает головой: — Мориарти. А вот теперь выражение ее лица меняется. — Ты же сам видел тело, — интонацию можно мазать на хлеб и пить чай без сахара, — На этом столе. — А потом я сам видел это тело на Чансери, — стремительная скорость перехода на нервный крик пугает его самого, — оно торчало в телефонной будке и заказывало номер на фамилию Брук! Чего я не знаю, Молли? Ты понимаешь, чем это может обернуться? Она озадаченно сводит брови. Слишком хорошо понимает, чем это может обернуться. — Джон... — Я уверен. — Я не... — Ты думаешь, я схожу с ума? — Мне надо собраться и запереть помещение, подожди меня? Я не долго. Могу проводить тебя до дома, если хочешь... А ты расскажешь все по дороге. Еще секунда и она подойдет взять его под локоть самым извиняющимся жестом из своего запаса жестов для общения с безутешными и невменяемыми. — Подожду на улице. Эти пальцы, ногти, запястья он узнал бы наощупь с закрытыми глазами — нельзя не запомнить до самой смерти руки, с невыразимой нежностью застегивающие на тебе пояс со взрывчаткой. Необратимость происходящего заставляет записывать в память каждую секунду — их осталось слишком мало, смысла экономить свободное место на жестком диске нет. — Удобно? — шелестит в ухо Джим и улыбается. Джон знает, как положено вести себя с психопатами, поэтому расстреливает его мысленно. У него и пистолета с собой нет, а надо бы привыкать — брать в сортир, в универмаг, на свидания. Не садиться в машину к незнакомцам. Не выходить из дома. Не дышать. — Нет. — Чудесно. В голосе эйфория, тают снега, мешаются с наркотой и льются Джону прямо в мозг. Еще пара фраз и он предпочтет забыть о том, что знает, как положено вести себя с психопатами. — Все самое интересное начинается за границами удобств, согласитесь, доктор Уотсон? Просто заткнись. Когда эти пальцы тычут в кнопки телефона-автомата, а отвратительно знакомый голос произносит в трубку выдуманную фамилию — большая глупость отдавать предпочтение воспоминаниям о бездыханном теле, даже если видел его своими глазами. Человек выходит из телефонной будки и, не оборачиваясь, движется в сторону подземки. Джон не может определиться, бежать за ним или от него, вернется ли на место хоть одна страница, выдранная из этой туманной истории, если он побежит следом, или их станет гораздо больше. Те несколько секунд, что он бездарно тратит на борьбу с собой, делают выбор за него, поэтому он идет в "Ситти" и напивается. Рюмка за рюмкой в ожидании момента, когда течение замедлится и можно будет попытаться влезть во все это дерьмо без страха захлебнуться. Это все может означать, что Шерлок жив. Это все может означать массу чудовищных вещей, о которых невозможно думать без пистолета у виска. От движения укачивает, вибрация под ухом отзывается в черепе ревом перфоратора. Мокрые ступни упираются во что-то острое, и нет сил ни убрать их, ни определить, во что именно — все силы схлынули так же быстро, как и опьянение. Угол обзора и мертвая темнота не дают разглядеть подробностей, но гибкий неон на вывесках сдает намерения такси доставить их к Бейкер-стрит — Джон не успел рассказать, что уже не живет там. Молли придерживает его голову на коленях, свободной рукой лезет в джинсы за своим телефоном, неудобно выворачивая пальцы. "Скажи ему, что он чокнулся. Там Брук-стрит в двух шагах. ДМ". В третий раз за считанные минуты прячет мобильник обратно, не набирая ответных смс. Джон уверен, что кроме рекламных рассылок ей ничего не приходит. Она несмело намекает ему на прилегающие к Чансери улицы с названиями, которые могут показаться знакомыми, и проверяет, не забыла ли положить в сумку глюкозу. Капельница на исходе, об этом Джим напомнил ей еще утром, через запятую после "скука адская". После того, как обнаруживаешь у бездны дно, перестаешь реагировать на подобные шуточки. Однажды она придет домой и увидит, что он сбежал. Или, запоздало, что убил ее — первое время будет списывать на странного рода головную боль. Или убил Шерлока. Или сбежал с ним. У нее в запасе вечность — пока Шерлок не приходит в себя, его жизни ничто не угрожает.