Irathient's Love

      Обычно, Ириса не любит, когда они посещают заведения вроде «Бери и Пей». Ей не нравится смотреть, как ее приемный отец заигрывает с официантками или лапает продажных девок. Она не может наблюдать за этим спокойно, не ощущая как внутри все сжимается. Долгое время она пыталась убедить себя, что просто раздражение. Ведь каждый раз, когда Нолан уходит с другой женщиной, он обязательно попадает в беду и им приходится уезжать снова... или еще хуже – ей приходится вытаскивать его передряг различной степени тяжести.       Но обнаружив, что ее внутренности скручиваются даже когда он не попадает в неприятности, Ириса вынуждена была признать, что ревнует его. Поэтому она и не любит ходить с Ноланом в «Бери и Пей». Ведь во время таких посещений ей не остается ничего другого, как только сидеть и ждать с чашкой горячего шоколада. И стараться не слушать, что происходит наверху. Но сегодня все по-другому, ведь Нолан здесь с ней.       Они сидят на узкой кровати и целуются взахлеб, бесконечно лаская друг другу. Горячие и шершавые ладони Нолана ложатся на талию и скользят по гладкому телу юной иратианки, зажигая сотни нервных окончаний на ее обнаженной, бронзовой коже. Так медленно, что Ириса хрипло стонет и запрокидывает голову, позволяя ему целовать свою шею. Ее волосы мечутся рыжей волной, щекочут спину, и девушка закусывает губу, пытаясь сконцентрироваться на этом ощущении. Фактически, это все, что она может сделать, чтобы не закричать.       А затем мужские руки находят ее грудь, сжимают, выкручивая соски и Ириса все-таки кричит. Ласки Нолана дарят ей непередаваемое блаженство. Умелые прикосновения его шероховатых пальцев, перечерчивающих влажную от пота кожу извилистыми дорожками, приводят каждый мускул ее гибкого тела в напряжение. Влажные поцелуи обжигают чувствительную шею, заставляя иратианку покрываться мурашками. Двухдневная щетина приятно покалывает, обостряя чувствительность буквально в десятки раз.       Ириса отстраняется, ровно настолько, насколько позволяют ей его властные руки, и раскидывает ноги. Нолан приподнимает ее под ягодицы, позволяя ей обернуть ноги вокруг своей талии. Теперь они так близко, что она снова задыхается, бессвязно бормоча на иратианском. Их обнаженные тела тесно прижаты друг к другу и девушка бедрами ощущает силу его желания. Ее маленькая, высокая грудь трется об его жесткий торс и каждое, даже самое легкое движение, отзывается нотками удовольствия в ее набухших сосках.       Не в силах сдержаться, Ириса стонет, выгибаясь в его крепких мужских объятьях. Нолан чуть слышно усмехается в ответ, стискивая пальцами ее упругие ягодицы, и чуть перемещает, устраивая поудобнее. Он склоняется к ее груди, и девушка ощущает его улыбку на своей коже. Затем его губы захватывают ее сосок, смыкаются, присасываются. Иратианка хочет кричать от восторга, но с губ срывается лишь тихий всхлип.       Не переставая ухмыляться мужчина выпускает покрасневший сосок, не забыв перед этим покатать его между зубами, и поворачивается к другой груди. На этот раз Нолан действует грубее и сильно сжимает зубы. Покусывает нежную плоть, вылизывая сосок, круговыми движениями языка, и вдруг кусает. Резко и быстро, так что ей даже становится слегка больно. Но это приятная боль, которая лишь оттеняет блаженство.       Ириса закатывает янтарно-желтые глаза и склоняет голову на плечо Нолану, полностью отдаваясь этим противоречивым ощущениям. Но лишь на полминуты. Не больше. Иратианка не была бы собой, если бы «сдалась» так просто. Не желая оставаться в долгу, она решает «оттенить» удовольствие приемного отца. Дарит ему порцию боли, жестко покусывая напряженные мышцы шеи и плеча, вырывая хриплый стон из горла.       Но ей мало этого и она продолжает. По-звериному острые коготки Ирисы оставляют красные следы на мужской спине, выводя извилистые узоры, подобные тем, что красуются на ее собственном теле. Их любовная игра представляет причудливый сплав чувственной нежности и хищной страсти. Она оказывается настолько возбуждающей, что у обоих очень быстро «срывает крышу». Ласки становятся беспорядочными, а поцелуи – неистовыми. Дыхание сбивается, и тесную комнату наполняют прерывистые вздохи и сладкие стоны.       В какой-то момент Нолан отстраняется, чтобы дать им обоим передышку. Их взгляды встречаются, и Ириса видит в его глазах отражение темного огня, сжигающего изнутри ее тело. Заставляющего кожу гореть в ожидании прикосновений, сводящего тело судорогами вожделения. И он, судя по взгляду, испытывает то же самое.       Не проходит и секунды как они снова набрасываются друг на друга, сливая губы в полном неутолимого голода поцелуе. Мужчина приподнимает иратианку за бедра и входит внутрь, позволяя чувствовать каждый сантиметр напряженной плоти, скользящей в нее. Проникая до самой глубины, растягивая чувствительные влажные складочки. Наслаждение становится столь острым, что оба задыхаются, пытаясь совладать с ним.       Нолан испускает долгий, глубокий вздох, содрогаясь всем телом, с головы до ног, а Ириса трепещет в его руках, закинув голову и закрыв глаза. Слишком глубоко, слишком тесно, слишком хорошо... Хорошо настолько, что ей приходится напрячься, чтобы вспомнить, как дышать. Однако, ее приемному отцу требуется гораздо меньше времени, чтобы прийти в себя и начать ритмичные движения бедрами, которые ввергают юную иратианку в чувственный экстаз. Каждый толчок внутрь посылает импульсы удовольствия сквозь ее тело.       Он движется в ней, приподнимая бедра на старом, продавленном матраце и она повторяет за ним. Они словно слиты воедино. Ее пальцы, судорожно вцепившиеся в его исцарапанные в кровь плечи… его ладони до боли стискивающие ее упругую задницу… тела, тесно прижатые друг к другу… губы, сливающиеся в бесконечных поцелуях. Момент единения, когда каждое, даже мимолетное желание одного мгновенно передается другому.       Волны удовольствия пульсируют по всему моему телу Ирисы, а ощущения – ошеломляют. Ей так хорошо, что это почти причинят боль. Она отдается на его милость, буквально растворяясь в удовольствии...       ...И пропускает тычок под ребра. Это весьма ощутимое прикосновение застает ее врасплох и заставляет очнуться. Ириса недоуменно крутит головой и обнаруживает себя в салоне их роллера. Показавшееся над горизонтом солнце заливает кабину теплым, розовым светом, освещая два удобных кресла, приборную панель, вылинявшую кожаную оббивку и... Джошуа Нолана смотрящего на нее, не скрывая широкой усмешки.       — Похоже, что это был хороший сон, – его слова заставляют ее выпрямиться на сиденье. Она внезапно осознает, что ее тело отреагировало на эротический сон самым естественным образом. И ей остается только радоваться тому, что Нолан не способны ощущать феромоны и не может почувствовать запах иратеанской любви.       — Если это был хороший сон, то почему ты разбудил меня? – вяло огрызается Ириса, одновременно пытаясь отвести от себя подозрение и устроиться поудобнее. В ответ человек лишь пожимает плечами.       — Не думаю, что бы ты хотела, чтобы я это слышал, – его ответ заставляет ее сглотнуть и отвернуться, скрывая залившую щеки краску смущения. Нолан продолжил допытываться. – Что тебе снилось?       —Не помню, – как можно более нейтрально сказала она, глядя на занимавшийся над пустошью рассвет.       — Знаешь, малышка, – задумчиво тянет мужчина, искоса глядя на нее. – Я не думаю, что верю тебе.       — Ты идиот, – фыркает Ириса, шлепая его по коленке. Нолан пожаимает плечами и включает музыку.       Джонии Кэш, это именно то, что нужно, чтобы проснуться с утра. Послушав несколько куплетов и Ириса осознает, что под такой аккомпанемент компанию подушке составить не удастся. Томно потягивается, хрустя позвонками. Затем вытаскивает из кармана куртки дневник и принимается писать.       «Мой отец обладает удивительной способностью превращать любую ситуацию в штако» – гласит первая строка записи, сделанной утром нового дня.