Возвращение

– Сколько это может продолжаться? – В таких случаях мы бессильны, остается только ждать… Белая больничная сорочка, какой-то браслет на запястье. Совсем нет сил, даже чтоб стоять, ноги подкашиваются. Заброшенный берег. Небо серое и тяжелое, готовое вот-вот обрушиться, сверкает. Ветер чуть теплый, несильный, но приятный. Шум прибоя едва доносится, почти не мешая тишине… Одинокая фигура, собравшись с силами, гуляет по кромке воды, наслаждаясь пустынным местом. Оно мрачновато, но завораживающе красиво. Наконец-то ему представилась возможность побыть наедине с самим собой, отрешиться от всего и всех. За ним уже никто не гонится с визгами восторга и нелепыми просьбами. От него никто уже ничего не ждет и не требует. Он никому ничего не должен и не обязан объяснять, оправдываться, доказывать. Как же он устал. Сейчас он свободен, как птица, и может позволить себе свободный полет. Не образно, не в мечтах, как он давно привык, а наяву. Он больше не чувствует боли, забыт страх, он не помнит как это – ненавидеть. Ему не нужна любовь. Ничья. Теперь он действительно счастлив, счастлив в своем одиночестве. Он заслужил эту маленькую радость. Волшебное, печальное место. Какая собственно разница, как он сюда попал? Главное, что он решил здесь остаться. Любоваться волнами, разбивающимися о берег, и ждать надвигающегося шторма. У него еще нет сил самому сделать взмах крыльями, он еще слишком слаб. Ему всего-то надо дождаться, когда ветер наберет достаточную мощь, чтобы подхватить его и унести далеко, высоко. Он мечтает о том, как будет летать, не применяя никаких усилий. Он желает просто довериться стихии и наслаждаться полетом. Ветер, словно угадывая его желания, усиливается… – Остановка дыхания, пульс нитевидный. Быстро! В реанимацию. Теплый поток воздуха поднимает его в небо, будто окутав в мягкое одеяло, унося за мрачные серые облака. Он закрывает глаза, доверяясь ветру, а, может, просто не решается смотреть вниз. Он летит все выше и выше, пока не прорывается сквозь плотную завесу черных грозовых туч. На такой высоте солнце ослепляющее, яркое и такое холодное. Больно от его света. Как он ни старается, но не может открыть глаза. Холод, словно тысяча раскаленных игл, вонзается в тело, пробираясь ближе к сердцу, постепенно превращая и его самого в грубый колкий лед. Он понимает, что пришло время расправить крылья и лететь самому, хотя бы для того, чтобы согреться. Небо здесь почти прозрачное, переливающееся множеством цветов и оттенков. Тучи неторопливо перерождаются в мягкие и спокойные облака, незаметно растворяясь. Жаль он не видит этой красоты – боль в глазах все еще сильная. Он просто знает, что летит вверх, ближе к всепрощающему солнцу. В космос. Стоит только до него добраться, и можно стать его крохотной незначительной частицей, превратиться в маленький осколок или пылинку, странствовать по его бескрайним просторам и бесчисленным мирам. Этот уже не интересен. Здесь у него было все… – Адреналин, быстро! Разряд – ничего... еще разряд! Ну, давай же! «Нужно открыть глаза, собраться. Ты должен увидеть этот рассвет в первый и последний раз. Запомнить только важное, прикоснуться, наконец-то, к солнцу. Потом можно раствориться, забыться, все-таки стать пылью». Внезапная наглая атака заставляет его открыть глаза. Что? Что это такое? Кто его хватает за ноги? Врезается острыми когтями в кожу и ползет по нему. Адские, уродливые существа с чешуйчатыми рваными крыльями тянут его вниз. Он узнает их, в их обезображенных мордах проскальзывают до боли знакомые черты. «Только не вы! Прочь от меня! Я же сбежал от вас, избавился… я вас ненавижу». Они жертвуют собой, сгорая на солнце, и хватаются за него, сменяя друг друга, из последних сил впиваются зубами, впрыскивают яд. Он сопротивляется, как может, но безрезультатно, слишком много сил отдано полету. Они облепляют его уставшее тело со всех сторон, им удается сложить его крылья. Он камнем падает вниз. Обратно… Снова эта режущая боль под веками, с трудом заставляет себя приподнять их. Перед глазами кривятся смутные очертания силуэтов – рядом с больничной койкой с встревоженными, полными отчаяния взорами стоят близкие-чужие люди. Враги. Они силой удержали его здесь. Он резко вспоминает о забытой ненависти, о том, как было ему хорошо там, на дальнем диком берегу, рядом с холодным спокойным морем, как он почти добрался до космоса, почти коснулся обжигающего солнца, и как его жестоко лишили этого маленького счастья. – Как же ты нас всех напугал… Они толпятся вокруг, трогают его, гладят его холодные ладони, приникают губами к его лбу. Ему неприятны их прикосновения, их надоевшие ласки, их лживое сочувствие. Они всю жизнь питались им, высасывали из него все соки и алчно требовали еще. Они не хотят его отпускать, он им нужен, они живут за счет него. Но ему самому уже ничего не нужно, ничто не держит здесь больше. Он знает, что ему теперь делать. Твердо решает действовать согласно задуманному. Он дождется, когда они все уйдут, оставят его в покое, и сделает это. Нужно только дотянуться до розетки, сорвать с себя змеящиеся провода, удерживающие его в этом постылом ему мире, в надоевшем теле, и все. Он сможет завершить свой полет. Еще чуть-чуть, еще совсем немного – он снова видит солнце, и оно не слепит глаз. Оно ласково встречает его в новом рассвете. Теперь оно теплое и родное. Он растворяется в собственном бескрайнем счастье, превращаясь в звездную пыль. И он по-настоящему свободен…