Школа Юных Мафиози

- Ну, мне кажется, это очень мило, - прощебетала Киоко, радуясь, что подруга отхватила такого романтичного парня. Хана продолжала с неким сомнением рассматривать цветок. Гвоздика – цветок страсти и желания, насколько она знала. Сегодня розовая гвоздика ожидала её прямиком на парте. Этот странный неожиданный подарок совсем застал её врасплох. Нет, она ожидала чего-то подобного, но не думала, что этот «урод» выкинет что-нибудь подобное, заставляя её стыдиться перед остальными. Она не могла поверить, что он осмелился, зная, какой её парень, зная, какая она сама. Вот козёл. Шелест ткани – и сильные руки мягко прижимают Хром к стене, а она только неуклюже отвечает на мимолётные поцелуи. С той ночи, с того самого момента Чикусе не надоедает упиваться своей Хром, своей милой, нежной, совсем неопытной Хром. - Чикуса, мне прибираться надо, - сбивчиво, с прикрытыми веками сказала девушка, продолжая застенчиво теребить пальцами воротник серо-белой рубашки. В конце концов, в кладовку она зашла за шваброй, а не очередной порцией любви. - Прости, - брюнет тут же оставляет тело и губы Хром в покое, а сам поправляет галстук. Хром, все ещё смущаясь, поправила воротничок рубашки и отстранилась от стены. Чикуса, не сводя с неё взгляда, отошел в сторону. Девушка взяла швабру, ради которой, собственно, и пришла сюда. Чикуса смотрел на неё, Хром – нет, не просто на Хром, на его Хром! - глазами полными любви и какого-то детского трепета. - Хром, - чуть слышно сказал Чикуса и нежно улыбнулся. Так давно, так часто он мечтал о ней, чтобы она улыбалась, словно ребёнок, для него. Чтобы она так смотрела только на него, ни на кого больше. Докуро в смятении крепко впилась тонкими пальцами в рукоять швабры. Её несколько смущал Чикуса. Каждый раз, оставаясь с ним наедине, она вспоминала события того дня. И её постоянно преследовала мысль, что это неправильно. Что всё это произошло слишком быстро. Да, она безоговорочно была близка с Мукуро и его друзьями, но Чикуса казался уже совершенно другим, он не подходил под её ожидания. Столько времени она думала, что знает его хотя бы чуть-чуть, но сильно ошибалась. Отношение, повадки, движения – все это было как-то чуждо. Если для Мукуро она была красивой куклой, с которой можно было развлекаться в свободное время, то Чикуса считал её каким-то божественным воплощением всего самого прекрасного. Она просто не привыкла к такому обращению. Стоило ей хотя бы начать с ним разговор, он тут же вперивал свой верный взгляд на неё. Больше не существовало этих двусмысленных отговорок и отсрочек разговора, как это было с Мукуро. Хром было страшно. Стыдно и страшно. Она «боялась» быть с Чикусой. Ведь каждый раз, когда он смотрел в её глаза, в её голове мелькала странная мысль, не дающая ей покоя уже несколько дней: «Смогу ли я полюбить его настолько же?» Они шли в полном молчании: она - из-за своей бесконечной скромности, которая сводила его с ума, он – из-за немногословности. Хром крепко прижимала к себе швабру, будто боясь, что это орудие пролетариата в любой момент могут украсть. Чикуса спешно шел рядом с девушкой, иногда бросая какие-то боязливые взгляды, словно ожидая какого-то подвоха, что в любой момент предмет его безграничного обожания буквально испарится в воздухе. Ещё один поворот в длинном и широком коридоре, и Хром шагнула в класс, полный яркого дневного света. Между третьим и вторым рядами ловко орудовал метлой высокий лохматый парень. Он бы и не заметил вошедших, если бы не наушник, выпавший из уха юноши. - О, Хром, - парень широко улыбнулся. - Да, Ямамото-кун, - тихо сказала Хром, слегка приподняв уголки губ. - Йо, Чикуса, - Такеши поставил свою швабру рядом с партой и подошел к Какимото, протягивая руку с целью дружеского рукопожатия. Хром опасливо бросила взгляд на него. Она всегда была слишком пуглива. Привычно серьёзное и бесстрастное лицо Чикусы заставило её снова испуганно предположить, что сейчас непременно начнется какой-нибудь конфликт. Во всяком случае, так всегда бывало с «бандой Мукуро». Да. Мукуро не следил за языком и надменным выражением лица, и поэтому, порой, ввязывался в такое, что становилось и в правду страшно. Но этот «бывалый сукин сын» всегда выходил сухим из воды, словно гусь, а на лице Кена и Чикусы частенько прибавлялось количество пластырей и лёгких ссадин. Ведь удары всегда громом и молнией падут на приспешников, не на господина. Чикуса протянул свою руку, слегка улыбаясь кончиками губ, и дружественное приветствие состоялось. Хром будто вздохнула спокойно, сама себя коря в том, что переживает из-за какой-то ерунды. Все эти бесконечные нервы, вероятно, уже вошли в привычку, и каждый пустяк казался началом апофеоза. Кожа Чикусы по сравнению с загорелым Ямамото казалась болезненно бледной, как холст. Девушка даже не могла представить, что он такой кристальный, будто тайдом постирали. Хотя, у неё и самой был очень светлый оттенок кожи. Мукуро любил говорить, что её темные глаза, полные жизни, удивительно прекрасны в контрасте с белой, как снег, кожей. Он даже называл её Белоснежкой. Иногда. Этот Мукуро, снова. - Хромэ, - Такеши перевел взгляд на нее и почесал затылок с глуповатой улыбкой, всем своим видом выражая извинение, а Хром будто стыдливо очнулась от своих романтических воспоминаний, - Мне сегодня пораньше нужно уйти. Ну, у меня дополнительные сегодня, а потом ещё тренировка… Докуро почти с улыбкой вспоминала, как Такеши завалил тест, только из-за того, что смертельно устал и уснул прямо на контрольной. Теперь его, очевидно, оставили после школы. Она прекрасно знала, что Ямамото, даже в силу своей безответственности, являлся очень занятым человеком. В конце концов, капитан команды, хоть и параллели девятых классов, – это очень серьезная должность. Со спортом у него, действительно, не было проблем, поэтому он решил, что это его призвание, и начал заниматься этим серьёзно. - Ладно, иди, - она легонько пожала плечами и приподняла уголки губ, улыбаясь. Непослушная тёмно-фиолетовая прядь выбилась из общей массы волос после того, как она слегка наклонила голову, и девушка тонкими пальцами заправила её обратно за ухо, всё так же улыбаясь. - Спасибо, Докуро. Ты не представляешь, как меня выручаешь, - он быстро ретировался в кладовую, чтобы поставить свою метлу на место, а потом вернулся и, показывая пальцами «пис», удалился, рассыпаясь в дружеских благодарностях. - Тебе помочь? – Чикуса как-то излишне заботливо посмотрел на её худые, дрожащие руки, несколько неуверенно держащие швабру. - Не стоит, - она прошла к концу ряда и принялась старательно, что есть сил, выметать песок из-под парт. Какимото даже улыбнулся этой её наивной настойчивости, ведь догадывался, что с хозяйством у Хром дела из рук вон плохи, но она так яро хотела научиться этому всему «женскому», что невозможно было не радоваться за такой энтузиазм. Когда Чикуса молчал о своих чувствах, он даже подумать не смел, что когда-нибудь всё может быть так. Он не представлял, о чём можно поговорить с этой, всегда молчаливой и тихой, девушкой, о чём ей рассказать. - Я слышал, ты… - Чикуса! – никто не ожидал сейчас услышать голос Кена, такой надрывистый, с хриплым рыком. От неожиданности брюнет сразу повернул голову, а Хром только тихонько охнула. - Что случилось? – спокойно отозвался Какимото, задавая очкам наиболее удобное положение на переносице. - Ланчия! Какие-то бездельники бьют Ланчию! Он проигрывает! – орал что есть мочи Джошима, махая руками во все стороны, передавая весь свой шок и нетерпение. Ланчия – старый друг Мукуро и его шайки. Они давно знакомы, часто помогали друг другу, да и сейчас тесно общаются. На мгновение Чикуса замер. Ланчия был известен, как один из лучших борцов в округе, всякий самоубийца побоялся бы идти на него. Мало того, ещё, оказывается, у него и дела плохи! Чикусу застали врасплох. С одной стороны – Ланчия, старый добрый Ланчия, который так часто выручал его, но теперь он в опасности. Разве имеет право Чикуса не отдать долг своему верному другу. С другой стороны – Хром. Ему хотелось защитить её от всего, постоянная невидимая опасность казалась ему за каждым углом, а что же случится, если его, главного защитника Докуро не будет рядом в час-пик? - Хром, - сокрушенно сказал он, надеясь, что она поймёт. Он принял решение, - идём, Кен, разберёмся с этими отморозками, - он нарочито небрежно закатал рукава школьной рубашки, как бы говоря Хром, что он скоро вернётся, что он рядом, что он сильный, что с ним ничего не страшно. Она немного опасливо посмотрела на Кена. Можно ли при нём улыбаться Чикусе, можно ли желать ему удачи, можно? Но, в конце концов, не сдержалась и слабо улыбнулась. Кен как-то странно отвёл взгляд, теперь у него было ещё больше напряжённое лицо. Вот парни ушли, а Хром снова принялась за работу. Почти. Принялась бы, если бы не услышала, как кто-то зашёл. Не то, чтобы она боялась посторонних, но неведомый защитный рефлекс сработал, заставив Докуро тот час же обернуться и удостовериться, кто же пришёл. Миг – и на её щеках уже румянец, а зрачки уменьшились до такой степени, что их вполне можно было рассматривать в микроскопе. - Хром, давно не виделись, - на его лице висела всё та же привычная надсмехающаяся улыбка, глаза были чуть прищурены, как бы рассматривая «жертву», а движения медленными и расслабленными. Одним словом, Рокудо Мукуро обнаружен в поле видимости. - М-мукуро, - лёгкая дрожь проскочила в её голосе, хотя она всеми силами старалась её скрыть. Вся опора была уже не на ногах, а на рукоятке швабры – девушка, будто собираясь упасть в обморок, полностью облокотилась на неё. «Почему Чикуса ушёл именно сейчас?» - Как поживаешь? – медленными, вальяжными шагами, он продвигался к Докуро, аккуратно отставляя стулья, которые мешали ему на пути. Обычно на его лице не было такой саркастической улыбки: вот, что больше всего пугало Хром. Чувствуя себя дичью, она неизменно пятилась назад, пока окончательно не прижалась к холодной стене, увешанной всякими постерами. Он, почему-то, не стал приближаться больше, не навис над ней, преградив дорогу к отступлению. Он лишь брезгливо смотрел на неё, так, что у неё мурашки по коже бегали. - Что же ты не отвечаешь, Хромэ? – взгляд приобрёл какой-то садистский отблеск. - Мукуро, - дрожал не только голос, но и всё тело Докуро, она боялась такого Рокудо, незнакомого, чужого. - Неужели ты боишься меня? – во всей его интонации сквозила смачная усмешка, а глаза, полные раздражения, дополняли образ сущего дьявола. - Говорят, у тебя новый парень? – Хром снова вздрогнула, когда тень руки Мукуро скользнула на стене где-то близко и зажмурила глаза. Рокудо отвесил звонкую пощёчину девушке, от чего последняя её опора потеряла равновесие, и она свалилась перед Мукуро на колени. - Почему же ты не сказала мне, милая Хром? – он смотрел на неё свысока с самым что ни на есть брезгливым видом, смотрел без зазрений совести в её глаза, полные непролитых слёз. - Забыла, что у тебя есть я, маленькая дрянь? – на лице Докуро до сих красовался красный след от ладони. - М-м-мукуро, - только и смогла вымолвить она, теряя последние остатки гордости и сил. - Пожалуйста, оставь меня, - её голос переходил на истерический крик. Она и в правду боялась его, такого злого, оскорблённого, что «его вещь» посмел тронуть кто-то ещё. Рокудо усмехнулся, пнул один из рядом стоящих стульев и удалился так же неожиданно, как и появился, оставив несчастную изгнанницу своего же разума мучаться в стенаниях души. Сегодня был не лучший день Ханы Курокавы. Из-за того, что два придурочных – Гокудера и Миура – устроили перепалку прямо на уроке, на дополнительные оставили весь класс. В этот вечер Хана снова поражалась отсутствию хоть капли мозга у большинства своих одноклассников. Вечером, усталая и раздражённая, она решила даже не ехать домой, а переночевать у своей подруги, Сасагавы. Только, вот незадача – давненько она у неё не была. Настолько давно, что даже запамятовала номер её комнаты в общежитии. Но разве стало бы это причиной отказаться от своих планов для неё, Ханы, которая наверняка была знаменита своим бараньим упрямством? Разумеется, нет. Поэтому она упорно блуждала уже пять минут по тёмным коридорам жилого комплекса, где уже выключили свет. Какая неудачливая ситуация, если на тебя охотится сумасшедший маньяк, не правда ли? - Ты так прекрасна в этом лунном сиянии, - над самым её ухом раздался бархатный голос, а саму её обвили крепкие мужские руки, прижав к холодному телу. - Ты что творишь, урод? – это было крайней точкой для бедной Курокавы – мало того, что устала, как собака, ещё всякие насильники пристают! Она размахнулась и попыталась угодить обидчику в живот локтём, но её руки только крепче сжали и занесли их над головой. - Как же я обожаю стервозных девушек, - прямо в шею шептал ей парень, оказавшийся по воле случая Мукуро. - Меня от тебя тошнит, отвали, - крикнула она и стала лягаться ногой, однако и эта атака была предотвращена, Рокудо просто развернул девушку к себе лицом. - Мразь, - прошипела она, отчаянно пытаясь вырваться. Однако, хоть на вид парень и был щуплым, хватка у него было действительно мужская. - Не пристало девушке бросаться такими выражениями, - Мукуро с сарказмом поцокал языком. Было темно, как в пещере, ещё и «этот», как думала Хана. - Тебе, что, не понравился цветочек, милая леди? Я так старался, выбирая его для тебя, - всем своим голосом он выражал несерьёзное отношение к делу. Без сомнения, Рокудо всего лишь игрался. Как охотник с дичью. - Да пошёл ты, - шикнула она и зарядила ему в пах с колена. Но и с этим что-то не вышло. Рокудо отпустил ей руки на мгновение, положил их ей на грудь на мгновение, а сжав их, уже снова держал сопротивляющуюся изо всех сил Хану. - Я уверен, ты такая страстная в постели, - мурлыкнул он. Увидя реакцию на лице Курокавы в ответ на это, он разразился фыркающим смехом. Скрипнула дверь. И Хана, и её насильник, обернулись на звук. - Э? Мукуро? – сонный голос разорвал напряжённую тишину. - Ась? – даже удивился Рокудо, чуть ослабив хватку. Из темноты показалась фигура. - А, точно, ты. Опять к малолеткам пристаешь? - Джессо, тебя только тут не хватало, - раздражённо пробормотал Мукуро и совсем отпустил Курокаву. Та ещё несколько секунд бессмысленно вглядывалась в темноту, а потом просто ушла, всё ещё бормоча про себя ругательства и проклятья. - Ну, а чего ты хотел? Устроил тут разврат прямо перед моей комнатой, - фыркнула она, - не зайдёшь, Мукуро? – он лишь пожал плечами и спокойно вошёл, как к себе домой. - М-м, понятно. Значит, с твоим другом? А что такого-то? – жуя, с набитым ртом пробубнила Лина, сидя за маленьким столом у себя в комнате. - Дура Джессо, - раздражённо отмахнулся тот, попивая чаёк. - Кто бы говорил. Кто-то мне рассказывал, что хочет настоящих женщин, уж не Рокудо ли это был? М-м, кажется, сегодня ночью я слышала странные звуки. Оказалось, это Мукуро изменяет своим словам и клеит всякую плоскогрудую мелочь, - с умным видом развела демагогию брюнетка, тряхнув непослушной гривой волос, запутавшихся после подушки. - Ну и идиотка. Ты сама-то плоскодонка, куда тебе говорить о чужих формах, - легко парировал Рокудо, с забавой глядя на злые глаза и хрустящие кулаки. - Кто-то сейчас огребёт, - с лёгкой иронией заметила Лина, проверяя кулаки на силу. - Ну, ну, перестань, - он совсем неожиданно навис над ней, - я же пошутил, - его голос обволакивал, словно туман, заставлял подчиняться ему. Такой сладкий, тягучий, но в то же время властный и уверенный. - Это должно было меня впечатлить до смущения? – повседневным тоном спросила она, отпихивая от себя друга детства. Всё-таки, она слишком привыкла к подобным его выходкам, что и за парня-то не считала. - Ну, вообще, да, это всё-таки коронный флирт лучшего ловеласа, - шутливо отметил тот, кокетливо поправляя прядь волос. - Да уж, скромности тебе не занимать, - усмехнулась она, поджав ноги под себя. - Да заткнись ты уже. - Прости, Чикуса, - осанка парня и так страдала, а теперь чувство вины, гложущее всего его изнутри, ссутуливало спину блондина ещё больше. Кен не мог понять, когда это он стал таким послушным, что готов выполнить любую просьбу Мукуро. Он просто заявился и сказал, чтобы тот отвлёк Какимото на пару минут. Не говорил, зачем, почему, просто сказал и ушёл. Явно был не в настроении. - Кен, но это неправильно, - он ещё раз посмотрел на пустой задний двор, на котором никого не было. Ни Ланчии, ни отморозков. Почему-то ему вспомнились слова Ланчии: «Я на неделю с семьёй отдыхать уеду, не скучай, очкарик». - Я без тебя разберусь, правильно это или нет, тупица, - начал злиться Кен, но даже сейчас было видно, что ему самому очень жаль, что так случилось. Да и это ужасное чувство, как будто тебя использовали в качестве верного пса, а теперь самому ещё и отдуваться. - Извиняй, - как можно беспечнее сказал он, скрывая снедающее сожаление, и посмотрел на небо. Был дождливый день, и лёгкий туман расстилался по территории всей школы. Заволакивая, скрывая правду, пряча все настоящие чувства и эмоции. Чикуса вздохнул. Где-то на заднем уголке его подсознания мелькнула мысль, что нельзя было убегать от него вечно. Рано или поздно он всё равно бы узнал. Всё равно бы нашёл их. Разве это не было очевидно?