Хорошо забытое старое

Радость и покой. И нежность. Тепло, такое родное и близкое, словно знакомое с детства. И где-то в глубине - пробуждающаяся, закипающая страсть, которая торопила и понукала, отдавала приказы рукам, заставляла стоны срываться с губ... Гарри успел напрочь потеряться в этом поцелуе, когда Гермиона уперлась ладошками ему в плечи и слегка отстранилась. Он потряс головой и обнаружил, что на нем нет очков. И когда только успел снять? Он нашарил очки на столе, надел их и посмотрел на Гермиону. Та сидела, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза. Заметив сквозь ресницы, что Гарри на нее смотрит, она заговорила. - Я была права, - заявила Гермиона. - Это не то же самое, что раньше. Гарри почувствовал, как его сердце упало. Ну, вот и все. Волшебство закончилось, не успев начаться. Сейчас мы распрощаемся и разбежимся по домам, она - к Рону, я - к Джинни... При мысли о том, что ему придется возвратиться сегодня к Джинни, стало особенно тоскливо. - Это совсем не то же самое, - повторила Гермиона. - Это гораздо сильнее. Когда Гарри это услышал, его пронзила такая волна адреналина, что он не смог удержаться от шумного вздоха. - Гермиона, - просипел он, откашлявшись. - Ты так не шути. Уголки ее губ дрогнули в улыбке. Ему очень нравилась такая ее улыбка - озорная, лукавая... зовущая. Он подался вперед и взял девушку за руку. - М-м-м? - поинтересовалась Гермиона, почувствовав, что ее куда-то тянут. - Стол мешает, - деловито доложил Гарри, ведя ее за собой на старенькую софу. Почувствовав себя хозяином положения, он уселся сам и усадил девушку к себе на колени. Гермиона тихонько рассмеялась. Гарри тем временем продолжал действовать: освободил ее от пиджачка и обернул взамен пледом, чтоб не замерзла. После чего обнял Гермиону руками за талию, прижал к себе и зарылся лицом в ее волосы. Настала очередь Гермионы шумно вздохнуть: - Гарри... Теперь, когда девушка была так тесно к нему прижата, он чувствовал, что она дрожит. Гарри покрепче обнял ее, недоумевая: неужели успела замерзнуть? Сам он тоже дрожал, но не от холода, а от того самого тревожно-бодрящего предвкушения. Сняв очки и аккуратно уложив их на колченогий журнальный столик, он развернул ее лицо к себе и завладел ее губами. Да, это было оно. То самое успокаивающее ощущение правильности, покоя и неги, когда впереди есть все время мира, и есть чем его наполнить. Гарри целовал Гермиону, и осознание, что она ему отвечает, будило в нем желания, дремавшие где-то далеко в глубине его сердца. Как давно он не чувствовал себя так хорошо, так мирно! Его отношения с Джинни были похожи на что угодно - битву, землетрясение, цунами, фейерверк - но только не на мир. Самый секс с Джинни был бурным и жарким, как пламя; когда-то ему это нравилось. Но однажды он вернулся с задержания вымотанный донельзя и не смог достойно ответить на ее авансы. Она тогда очень болезненно восприняла это отсутствие энтузиазма - все утро ходила, словно по углям, и взрывалась по малейшему поводу. Ему пришлось выдумать срочное дело и отсидеться на Гриммо, где к вечеру он пришел в себя достаточно, чтобы возвратиться домой и уделить ей желаемое внимание. И он больше никогда не приходил домой прямо с работы, предпочитая полчасика прогуляться, но не возвращаться к Джинни усталым. В последнее время это все чаще становилось ему в тягость. Да, Джинни была яркой. А Гермиона - Гермиона была правильной. Гарри оторвался от губ Гермионы, дабы поцеловать девушке шею. И тут осенила чрезвычайно оригинальная идея, что ее белая рубашка здесь лишняя. Он улыбнулся медленной, многообещающей улыбкой, от которой у Гермионы перехватило дыхание, и стал расстегивать пуговичку за пуговичкой, не отрывая взгляда от ее лица. И когда он закончил, его ждал сюрприз. - Что такое, Гермиона? - подмигнул он, проведя ладонью ей по груди. - Ты не носишь лифчики? - Редко, - призналась Гермиона, краснея. - Они мне натирают. - Тогда не стоит, - согласился Гарри и наклонился, чтобы поцеловать ее грудь. Гермиона издала стон, от которого кровь в жилах Гарри забурлила и потребовала немедленно, немедленно освободить девушку и от всех остальных предметов одежды. И себя тоже. Он как раз приладился расстегнуть молнию ее брючек, когда Гермиона открыла глаза и неожиданно трезвым голосом приказала: - Стой. Гарри замер, досадуя на преграду в своем интересном занятии и горя желанием продолжить его как можно скорее. - Прежде чем мы зайдем дальше, - с усилием проговорила Гермиона, - мы должны признать, что наши прежние отношения кончены. Гарри понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать ее слова. Впрочем, они звучали правильно. Он медленно кивнул, продолжая пожирать девушку жадным взглядом. - Тогда надо сначала закончить их, - выдохнула Гермиона. - Потому что... если один из нас... передумает, - она заметно напряглась при такой мысли, но продолжила, - то лучше не иметь в прошлом того, о чем придется жалеть... и умалчивать. - Ты... ты имеешь в виду - прямо сейчас? - уточнил он, уже понимая, что именно к этому она и клонит. Гермиона кивнула. - Ты не думай, мне тоже хочется продолжить, - улыбнулась она в ответ на его расстроенный взгляд. - Собственно, мне так сильно хочется... - она сделала многозначительную паузу, словно нарочно пытаясь вызвать у Гарри неприличные мысли, и преуспела: у молодого человека прилила кровь к щекам, губам, и везде, где только можно, - ...продолжить, что я серьезно подумывала послать к чертям все и всех. Но Рон был добр ко мне и дал мне счастье, пусть и в прошлом. И Джинни, как ни крути, была тебе хорошей подругой. Гарри глубоко вздохнул и опустил руки, подавив импульс напоследок погладить ее грудь еще раз. - Ты права, - сказал он. - Ты настолько права, что я скоро превращусь во второго Рона. Буду во всем с тобой соглашаться. - Он, конечно, шутил, но в каждой шутке есть доля шутки, и ее ответа он ждал с опасением. - За это не волнуйся, Гарри, - серьезно сказала Гермиона, и у него отлегло от сердца. - Это тебе уж точно не грозит. - Ладно, - нарочито деловым тоном объявил он, стягивая края ее рубашки и принимаясь застегивать те самые пуговички, с которыми пять минут назад так упорно сражался. От случайных прикосновений его пальцев Гермиона замерла, прикрыв глаза, и не шевелилась, пока он не закончил. Кожа под рубашкой была горячей и нежной, и Гарри едва не передумал на середине. - Я собираюсь прямо сейчас отправиться к Джинни и объявить о разрыве. А ты? - Я тоже, - твердо сказала Гермиона. - И, признаться, в моем случае давно пора. *** Джинни смотрела на Гарри тем сверкающим, тяжелым взглядом, который когда-то так его заводил. Ее карие глаза казались огромными на побелевшем лице, рыжие волосы полыхали в свете кухонной лампы, кончики прядей на груди колыхались в такт ее дыханию. Но, понял Гарри, ничто из этого - ни стройная фигурка, ни красивое личико, ни пламя, пылавшее в глазах его школьной возлюбленной - не вызывало больше в нем никаких эмоций, кроме ровного, дружеского расположения и того опасливого восхищения, с которым смотришь на дикую, необузданную стихию. - Ты хочешь со мной расстаться, - повторила Джинни. - Хочешь порвать наши отношения. - Да, - подтвердил Гарри. - Мне очень жаль. И ему действительно было жаль, но продолжать дальше он бы не смог. Глаза Джинни заблестели, но она не отвела взгляда. - Могу я спросить о причине? - Да, - ответил он. - Я... я полюбил другую девушку. - До Гарри внезапно дошло, что они с Гермионой так и не сказали друг другу слова "люблю". Он решил при первой возможности это исправить. - То есть ты меня больше не любишь? - спросила Джинни дрогнувшим голосом. - Совсем? - Не совсем, - признался Гарри. - Ты по-прежнему нравишься мне, ты красива, умна и заслуживаешь всего самого лучшего. Но так получилось, что есть девушка, которую я полюбил больше. Джинни вздрогнула, как от удара, однако нашла в себе силы задать следующий вопрос: - Кто она? Я ее знаю? Гарри открыл было рот для ответа, но понял, что не хочет отвечать. Честный ответ повлек бы за собой скандал, вопли, возможно, даже слезы. Ничего этого ему не хотелось, а хотелось поскорее вернуться к Гермионе и продолжить то, что они так неожиданно начали. - Это не имеет значения, Джинни, - сказал он. - Я ухожу. Желаю тебе всего хорошего. Он уже стоял в дверях, когда в стену рядом с его головой ударилась тяжелая подставка для перьев. Гарри поскорей прикрыл за собой дверь и аппарировал. *** - Ты ЧТО?! - крикнул Рон, нависая над Гермионой и сжимая кулаки. - Я сказала, что пришла сообщить тебе о разрыве наших отношений, - твердо повторила Гермиона, бесстрашно глядя на него снизу вверх. Рон взревел и занес кулак. Гермиона покрепче ухватила в кармане палочку. Но Рон развернулся и с размаху залепил удар в стену, ссадив себе костяшки и оставив на палевых обоях кровавый отпечаток. - Я знал это, - прорычал он, глядя на Гермиону взбешенным взглядом. - Это Гарри, да? - Это не имеет значения, - она постаралась ответить невозмутимо, но на щеках появились два предательских розовых пятна. - Я знал это, - повторил Рон шепотом. - Еще тогда, когда увидел вас в том проклятом медальоне. - Тогда этого не было, - торопливо возразила Гермиона. - Я действительно любила тебя, Рон, я действительно хотела быть с тобой. - Тогда этого не было, - передразнил ее Рон. - Тогда не было... а теперь, значит, есть? Я угадал? Гермиона выпрямилась во весь рост и призвала на помощь все свое самообладание: - Кто бы это ни был, Рон, дело не в нем, а в тебе. Наши отношения износились. В последние месяцы я только и занималась, что их спасала, но больше я не могу. И нечего делать круглые глаза, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Я объясняла это тебе достаточно часто. Судя по выражению лица Рона, он не слышал и половины того, что она говорила. Гермиона вздохнула и решила, что сделала все, что могла. - Прощай, Рон, - тихо произнесла она, приготовившись аппарировать. Она не рассчитывала услышать ответ, но услышала. - Я убью его, - выплюнул Рон и аппарировал одновременно с ней. *** Переживания помешали Гермионе сосредоточиться, и ее выбросило не на площади Гриммо, как она планировала, а в двух кварталах оттуда. Она попыталась отдышаться; но последние слова Рона звенели в ее ушах, заставляя дрожать и задыхаться. Аппарировать в таком состоянии было не только неразумно, но и опасно. Гермиона решила не рисковать. Она развернулась в направлении Гриммо и побежала. Рон же, ведомый яростью и желанием крушить направо и налево, сконцентрировался так сильно, что чуть не вышиб дверь особняка Блэков плечом. Дернув ручку так, что та едва не вылетела из пазов, он ворвался внутрь, пробежал через полутемный коридор и влетел в гостиную, где в потрепанном кресле сидел Гарри. - Ты! - рявкнул Рон, выхватывая палочку. - Что ты наговорил моей девушке?! Гарри поднялся. Оказалось, что он уже держал палочку в руках. - А что именно ты от нее услышал? - спокойно уточнил он. - Она хочет уйти от меня! - взревел Рон. - К тебе! - Она так сказала? - как Гарри ни старался, он не смог сдержать улыбку. Гермиона действительно сделала то, что предложила! Он, конечно, не сомневался в ее честности, но, когда в деле замешан Рон, можно ожидать чего угодно. Торжество Гарри не укрылось от Рона. Лицо рыжеволосого запылало: - Как ты мог? Как ты мог, а еще друг называется! - Гермионе я тоже друг, - перебил его Гарри. - Кроме того, она взрослая женщина и сама решает, с кем ей быть. Парни были так сфокусированы друг на друге, что не услышали шагов в коридоре. И когда Рон, исчерпав как аргументы, так и терпение, открыл рот для произнесения заклятия, на сцене внезапно появилось новое лицо. В дверях гостиной стоял аврор. Гарри знал его. Его фамилия была Доулиш, и сейчас он настороженно наблюдал за Гарри, Роном и их палочками, нацеленными друг другу в грудь. Убедившись, что оба парня его заметили, Доулиш откашлялся и заговорил: - Мистер Гарри Джеймс Поттер, - сказал он, и рука его нервно сжалась на его собственной палочке. - Э-э... вы арестованы.