Волчий дрифт

      - Почему вас прозвали Профом? Я слышала, как студенты окликали вас в коридоре. У вас степень профессора?       Джон смотрел на улыбающуюся репортёршу и считал минуты. Они текли раздражающе медленно. Пауза явно затянулась, и девушка начинала нервничать, периодически косясь на оператора, но тут же спохватывалась и переводила взгляд обратно.       - Нет. У меня только докторская степень.       - А, вот как.       Пауза. Снова чёртова пауза. Стремясь покончить с неловким интервью, он выдавил из себя:       - Наверное, меня считают профессионалом. Поэтому и Проф.       «Зачем я говорю очевидные вещи?» — удивился Джон. Это всё новый костюм и старые комплексы, точно.       Когда Бэбидж пришёл к нему вчера в архив – уже тогда надо было почувствовать неладное. Ну, с другой стороны, он и почувствовал – чтобы декан спустился со своих небес да в преисподнюю архива, когда такое случалось? Что тогда Бэбидж сказал? - Проф напряг память. Что-то про «развеяться и вылезти из подземелья». И «купить костюм» - точно, там была такая фраза. Разумеется, он отказался: в архиве хранятся некоторые древние экспонаты – им нужна сухая прохлада и нет никакого дела до того, во что одет специалист по криптографии древних языков и доктор исторических наук. «Джон, - сказал декан тем вкрадчивым тоном, каким обычно говорил с кандидатами на отчисление. – Мне позвонили из "Найт Ньюс", и я договорился, чтобы вечером у тебя взяли интервью. Расскажешь об архиве и о твоих исследованиях».       А теперь он сидит здесь и распинается о своём детстве, хобби и привычках. Да, эмигрант в третьем поколении. Нет, русского не знает, родители тоже. Обычная американская семья. Нет, историей увлекался не всегда. Был оболтусом. Правда-правда, мама считает, что так и не исправился. Занялся историей в старшей школе. Не было никакой особой причины, просто попался хороший учебник. Родители самые обычные. Женат не был. Девушка была. «Это допрос?».       - Ну что ж, а теперь перейдём к серьёзным проблемам. Доктор Рудкоф, правдивы ли сведения о том, что вы работаете на ЦРУ и занимаетесь слежкой за студентами и преподавателями? - Джон вздрогнул от неожиданности. А милая улыбка девушки сменилась жёсткой усмешкой – вот он её козырь, главный вопрос. Разумеется, кому интересны сраные тысячелетние таблички и ветхие книги, всем нужен скандал. Злобные учёные, которые пожирают детей на завтрак, и ЦРУ-ушники с программным кодом вместо мозгов. «Спокойно, парень, ты просто себя накручиваешь. Бессоница, переизбыток кофе в организме, все дела. Спокойно. Она просто кукла с противовесом в голове. Нет сенсации – противовес лежит себе, глазки закрыты, камера отключена. Кто-то из её редакторов тронул противовес – и вот она открывает рот и задаёт глупые вопросы. Глупые-то глупые, но откуда она узнала?..»       - Я специалист по криптографии древних языков, мисс… - «Чёрт, она же говорила, как её зовут» - Мисс. Я не разбираюсь в слежке, и большую часть времени сижу в архиве. Если это всё, что вас интересует, то интервью окончено, прошу вас немедленно покинуть здание университета.       - То есть вы всё отрицаете. А как вы прокомментируете это видео?       Она точно готовилась к этому интервью, специально заранее загрузила файл и перемотала к нужному месту, идеально настроив звук. А он-то всё думал, зачем ей этот крошечный нетбук, все время лежавший в сложенном состоянии? Обещанное видео было записью камеры с хорошим разрешением, но без звука. И, конечно же, там были он и Фостер – его связной. Вот он передаёт Фостеру папку и тот благодарно жмёт ему руку, не скупясь на улыбки и лесть. Кровь вся будто прилила к голове. Не сметь, не сметь злиться. Сейчас всё зависит от выдержки. Это как обмен ударами.       - И собственно что? Я подрабатываю в свободное время переводами с редких языков – это запрещено? – хороший блок, с такими слабыми аргументами ей ничего не оставалось, как принять игру.       - Его вчера посадили, доктор Рудкоф. В связи со скандалом в ЦРУ. Обнаружили жучки в резиденциях лидеров европейских держав. Совсем не следите за новостями? – а вот это был оглушительный апперкот. Проф крепко переплёл пальцы, стараясь скрыть дрожь. Ничего, ничего. Эта сука ещё не уложила его на лопатки.       - Мне незачем следить за новостями. Я делаю свою работу, и меня не слишком интересует чужая. Кто бы он там ни был, честный бизнесмен или любитель подслушивания, мне он заказал перевод. Могу хоть под присягой, хоть под детектором лжи это подтвердить.       Она улыбалась. Как будто была готова. Как будто…       - Ну что ж, это портативный детектор лжи. – девушка развернула нетбук экраном к камере и показала поле голосового индикатора и шкалу пульса. Джон поражённо рассматривал манжету-напульсник, подключающийся к компьютеру прямо через USB-порт. Маленькое чудо диктаторской мысли.       - Если вы не против, Эмили сделает вам укол. – из-за двери, как чёртик из табакерки появилась медсестра с готовым шприцом. В руке салфетка с антисептиком, в глазах решимость. Наверное, если он бы он отказался, она бы бросилась ставить ему укол силой. Репортёрша явно предвкушала триумф, считала, что он нокауте. Как бы ей не пришлось разочароваться.       - Да, конечно. – Джон покорно перенёс инъекцию и позволил надеть на запястье манжету, чувствуя себя лабораторной мышью. У него же было право отказаться, разве нет? Вначале стандартные вопросы. Как зовут, дата рождения, цифры на номерном знаке машины. Рутина.       - Вы так спокойно отвечаете, будто уже не раз проходили подобную процедуру – репортёрша пыталась его подловить, но глаза Джона ясны и чисты как небо тихой летней ночью где-нибудь на побережье Эри.       - Я всегда собираюсь в неприятных для меня ситуациях.       - Особые тренировки ЦРУ?       - Тогда для вас нет никакой разницы, отвечаю я правду или лгу.       Она перестала улыбаться. Детектор ничего не показывал, прямо истина во плоти.       - Вы следили за студентами?       - Нет. – идеально-выверенный хук. Ни единого писка от детектора.       - Вы подкладывали жучки в кабинеты?       - Нет. – прямо в солнечное сплетение. Тишина.       - Это правда, что вы были осведомителем ЦРУ? – на её лице застыла победная улыбка, но голос выдавал девушку с головой. Наверное, тяжело смотреть, как хорошо продуманный план рассыпается на глазах.       - Нет. – и это была чистейшая правда, самый верный нокаут. Вот каким он должен быть. Стоило ей задать вопрос слегка по-другому и трусливое сознание Джона тут же отреагировало бы, сдав его с потрохами. Но кое-кто здесь тоже умеет планировать.       - Ну что ж. – она запнулась и показала знаком оператору выключить камеру.       - Что, не удалось разоблачение? – не удержался Проф. Мелкая месть, но весьма сладкая.       Репортёрша не удостоила его ни ответа, ни взгляда. Как ни в чём не бывало забрала вещи, накинула жакет на плечи и вышла из его кабинета той летящей, уверенной походкой, что говорит без слов: «Я деловая, уверенная и самостоятельная женщина, поэтому придурки вроде тебя не смогут даже на градус снизить моё устойчивое позитивное настроение». Джон мысленно отсалютовал ей средним пальцем. ***       Дома он первым делом залез в сеть. Разумеется, фотографии Фостера висели на всех новостных каналах. На беднягу похоже повесили всё то дерьмо, что долгими годами копилось в федеральных службах. В вину ему вменялся даже развод и «слухи о частых посещениях специальных баров». Джон чертыхнулся и полез в кухонный шкаф за бурбоном и единственным подходящим случаю стаканом. Уму непостижимо, как он умудрился так вляпаться? Бурбон пролился мимо и Проф угрюмо водил по лужице пальцем, размазывая виски по столу. Фостер казался неплохим парнем, он не ходил вокруг да около и честно признался, да, мол, из ЦРУ, но вербовать доктора Рудкофа ему незачем. Просто нужна консультация специалиста по некоторым текстам и гарантии, что никто не узнает об их встречах.       Фостер предложил хорошую цену, уж куда лучше, чем плата за репетиторство. И, разумеется, Джон согласился: разбирать витиеватые фразы на персидском и латыни куда как приятнее, чем вдалбливать азы истории и лингвистики в пустые малолетние головы. Не пожалеть бы теперь об этом. Зачем вообще ЦРУ настолько древние тексты? Проф махом опрокинул стакан бурбона и плюхнул его прямо в лужицу, забрызгав обшлаг пиджака.       Трель телефона заставила его вздрогнуть. На домашний ему звонила только мама, но она точнее швейцарских часов – разговор длился ровно пятнадцать минут каждые три дня в семь часов вечера и ни минутой позже. Может… это оттуда, из «конторы»?       - Доктор Рудкоф? – спросил приятный голос, не дожидаясь приветственного «алло».       - Да.       - Я слышал, вас сегодня беспокоили докучливые репортёры.       - Эм… я честно сказал, что не был осведомителем ЦРУ.       - Да, я знаю. – «Прослушка прямо в университете?!» - Вы отлично держались. Но внимание к вашей персоне будет только усиливаться. Я хочу обратиться к вам с деловым предложением. Как вы смотрите на то, чтобы на время исчезнуть из страны?       - Вы же не из ЦРУ? – голос мгновенно осип до неразборчивого шёпота.       - Нет, я частный коллекционер, Пьер Мажино. Собираю предметы старины, но по долгу службы не могу надолго уехать из страны. Как вы смотрите на то, чтобы стать моим посредником в Москве?       - Почему я? Может, наймёте какого-нибудь торговца антиквариатом?       - О поверьте у меня был большой выбор. И на вас я остановился потому, что вы чудесный историк, знаете русский почти в совершенстве… Не перебивайте, я в курсе вашей легенды об «обычной американской семье». И потом, ваши услуги будут лишь платой за мою помощь в пересечении границы. Помимо основного финансирования вашей деятельности вы не получите ничего. Ваша работа будет исключительно оплатой нового гражданства.       Джон молчал с минуту. А потом повесил трубку.