Я смеюсь над вами! Я - Дождь!

Он не любил свое земное имя. Его знали сотни человек, оно мусолилось на губах людей вот уже тридцать лет и из красивого слова превратилось в обыденный набор букв. Он любил имя, под которым его знали совсем немногие. Ноябрь. Красиво и немного грустно, с горьким привкусом осенних дождей и прелой листвы. Один из двенадцати земных воплощений месяцев года. Один из троих, кто смело мог называть себя Осенью. Единственный в своем роде, закрывающий осенний период; острый на язык, темноволосый, кареглазый мужчина, имеющий больше власти чем все земные существа. У него были друзья, один из них даже, такой же, как и он – брат, олицетворение Апреля. С ним он и проводил большинство отпущенного ему времени, ведь так приятно иметь что-то родное на этой грустной и скучной планете. У него была работа, неплохая, не монотонная. Он работал в Профкоме одного из петербургских университетов, каждый день общался с десятками людей, бубнящих изо дня в день его имя. Он даже не просто не любил свое земное имя – он его ненавидел. Ее он встретил случайно. Новоиспеченная студентка первокурсница просто пришла записаться в Профком. Их взгляды встретились… не узнать друг друга брат и сестра, разнесенные волей Сильнейших по разным частям планеты, не могли. Она улыбнулась, смотря на него в упор серебряными глазами, чистыми, как горный ручей, и он понял, что Фортуна, наконец, вспомнила о нем. Счастье длилось недолго. Совместные посиделки в кабинете Профсоюза, чаепития и смешные разговоры закончились, когда она перешла на второй курс и перестала заходить в гости из-за дефицита времени. Да и училась она теперь в далеком корпусе филологического факультета, что находился от Профкома на приличном расстоянии. Он страдал. Он скучал. Он пару раз писал электронные письма, но быстро понял, что такого общения с Маем ему недостаточно. Она уставала. Изо дня в день зубря сложные конспекты, слушая лекции, пока он общался со смертными, добавляющими капли в бокал ненависти к собственному имени. И первого ноября он не выдержал. Снял с болящей уже переносицы очки, потер глаза, размял пальцы, уставшие от нажимания на клавиши клавиатуры. И дал волю Силе. Такого ливня не было давно. Он шел неделю, прерываясь только на ночи, когда разбушевавшийся Ноябрь спал. Май не понимала. Ходила под зонтом, сменила любимые кеды на резиновые сапоги и искренне не улавливала суть. Тогда он перешел на крайние меры. Бессонная ночь, перепачканные краской руки и одежда, счастливые карие глаза. Десятого ноября, ее понедельник начался с улыбки до ушей. На выступе здания, на всю стену красовалось граффити «Я смеюсь над вами! Я – Дождь!». Она не могла не понять от кого послание. Она улыбалась весь день и вечером, после дополнительной пересдачи зачета, почти перед самым закрытием Профкома влетела в кабинет и счастливо поцеловала Ноября в губы. Апрель пробурчал что-то про инцест, махнул рукой и повел всю внеземную компанию в кафе. Дождь закончился на следующий же день, голые улицы стали ожидать властного Декабря, традиционно высыпающего первый снег под Новый Год. А граффити стерли через два дня.