Назови меня.

      Знаете, что странно? Странно то, что в жизни все связано между собой. Абсолютно все. Вот встанете вы не в семь утра, а на пятнадцать минут позже. Засуетитесь, засобираетесь, в результате выйдете из дома на пять минут позже обычного. А именно за эти пять минут какого-то человека, который, наоборот, встал раньше, чем обычно на пять минут, собьет на переходе машина. А вы пройдете мимо, не думая, что это вы виноваты в его смерти. Посмотрите на часы и снова заспешите куда-то, где вы нужны и вас ждут. Так в чем же дело? А в том, что свято место пусто не бывает. Иногда, кажется, что жизнь похожа на прописанный со всеми подробностями сценарий. Хотя, на мой взгляд, тот, кто составлял его, был еще менее лоялен, чем дети, заливающие муравейник керосином. Наша жизнь - это последовательность событий, которая случается. Нет-нет, фраза закончена. Именно случается. Просто случается. Есть место и есть событие, которое должно там произойти. И этого не избежать. Как ловушки в древних пирамидах. То есть, где-то на вас падает желудь, а через пару метров может свалиться кирпич. (Но мы же все равно знаем, что кирпичи просто так с небес не падают?) Да, я фаталист, но чем же вы можете опровергнуть мои слова? Увиденное мной за мою долгую жизнь доказывает мне роль фатума лучше любой теории. По воле рока случаются страшнейшие вещи. Случаются они лишь потому что просто не могут не случиться. А если что-то не случилось с тобой, то это точно произошло с кем-то другим. Колесо жизни раскручивается. Это большая игра в карты с миллиардами игроков. Только разница между партией в карты и этой игрой в том, что тут все решает именно фортуна, случайно указавшая на одного или другого человека. А играем мы на дни, недели, годы жизни. Не играть нельзя, иначе твой счет будет обнулен. Кстати, вы никогда не задумывались над тем, почему мы часто не можем запомнить наши сны? Знаете почему? А хотите это узнать? Тогда идите за мной. Я покажу вам кое-то интересное. ***

Во сне мы можем проиграть душу дьяволу.

***       Вокруг белым бело. Ни зги не видно. Ни пола, ни стен. Все белое без пятен грязи или следов на земле. И вообще непонятно по чему я иду. И иду ли вообще. Двигаюсь ли. Всегда удивлялся этому месту и его тишине. Любой шорох здесь поглощается этой белой массой вокруг. Кажется, люди называют это место Лимбо. Хотя, лично я не думаю, что его можно вообще как-то назвать. Оно неотделимо от нашей реальности. Это ее подложка. Первый уровень, где удалено все, что может восприниматься человеком, его органами. Обоняние, слух, зрение, тактильные ощущения, даже звуки голоса не звучат в этом месте. Это изнанка мира. Представьте себе, что вы стоите рядом с оживленной трассой. Постепенно все вокруг становится прозрачным и, в конце концов, практически исчезает. То есть: вы все еще на том месте у оживленной трассы, но в параллельном мире, в котором все материальное становится призрачным и неясным. Представили? Именно так видят этот мир духи людей и прочие нематериальные объекты неживой природы. Лимбо - нижний ярус, скрывающийся под оболочкой материи. Вокруг меня носятся машины. Белые, будто сотканные из тумана. В них сидят люди. Я слышу не гул двигателей, а шипение, как от сломанного телевизора. Кто-то говорит по телефону, кто-то в первый раз за рулем, кто-то спешит домой к семье. Транспорт проходит сквозь меня. Каждый раз я пропускаю через себя эмоции этих людей. Вдыхаю, как дым от сигарет. Мой мир выглядит именно так. Как сюда попал я? Не знаю, но, кажется, произошло это настолько давно, что я успел забыть не только свое имя, но и то, что я оставил в той жизни. Хотя, как знать, быть может, время здесь течет немного иначе? Может, все, кто попадает сюда, становятся безликими и пустыми? Или я наоборот, как разлитая из чашки, медленно испаряющаяся на свежем воздухе вода без оболочки. Как знать... ***       Вначале было странно попасть в этот мир без ощущений. Без всего, к чему я так привык, живя в уровне выше. Еще более странно было узнать, почему я сюда попал. Я проиграл в Большой Игре. Проигрыш стоил мне жизни. Я умер во сне, как часто умирают старики, хотя, старым я не был. Моя жизнь закончилась спокойно, мирно под большим раскидистым деревом где-то за городом в лесу. Я любил жизнь, а она меня нет. Меня не похоронили, забыли, оставили. Зачем хоронят людей, спросите вы? На могилах всегда указаны имя и фамилия. Лишь потому. Духи не помнят своих имен. Лимбо для таких, как я. Для безымянных. Сколько лет прошло, сколько воды утекло. Сквозь оголенный скелет проросла трава. Я часто приходил туда и смотрел на свои кости, долго призрачной фигурой стоя рядом со своим телом. Я видел, как быстро мягкая кожа из теплого персикового оттенка стала каменисто-серой, как огненно-рыжие волосы, блестевшие на солнце, потускнели, свалялись и, казалось, ссохлись. Это преображение вызывало у меня ужас. Наверное, если бы я мог плакать, я бы так и поступил, но вместо этого все так же молча стоял над постепенно разлагающимся телом и ждал. Но никто ни разу так туда туда и не пришел. Проходили мимо, обходили стороной. Места были непролазные и мрачные. И только насекомые были здесь частыми гостями. Если бы у меня был желудок, то меня бы стошнило. ***       И, наверное, это продолжалось бы очень долго, если бы однажды, прогуливаясь по городу, я не столкнулся на улице с одним человеком. Ну, как столкнулся... Привычно прошел сквозь. Но что-то заставило меня остановиться. Этот человек резко замер и огляделся. Я ощутил, как тот вздрогнул, а его взгляд задержался на мне. Это продолжалось каких-то несколько мгновений, но, казалось, эти мгновения были длиной в жизнь. Он будто пытался меня разглядеть, как подслеповатый старик, щурясь, смотрит на обратившегося к нему на улице человека. «Кто ты такой?» Люди проходили мимо него. А он стоял, молча смотря на меня своими пронзительными серыми глазами. Уголок его губ едва заметно дернулся. Он потряс головой и, резко развернувшись, быстро пошел прочь, сильнее кутаясь в черное пальто, прижимая к груди книгу. Впервые что-то заинтересовало меня настолько сильно. Я глубоко вздохнул, не чувствуя воздуха - просто по привычке - и последовал за темной фигурой. «Он меня заметил?» Будь у меня сердце, оно бы трепетало и билось. Сильно так. Тудум-тудум-тудум. Черная тонкая фигура скрылась за поворотом. Там, в закутке за углом, брала свое начало металлическая пожарная лестница, ведущая к двери на третьем этаже. Парень, быстро, но мягко ступая по гремящим от времени ступеням, поднялся наверх и окоченевшими от холода пальцами стал искать в кармане ключи. За секунду преодолев десяток метров, разделявший нас, я оказался рядом с ним, заглядывая через его плечо, чтобы увидеть книгу, которую он так трепетно нес. Дверь отворилась, и парень зашел в квартиру, плотно закрывая за собой дверь на несколько замков. Он привалился к ней спиной и съехал на пол, молча смотря перед собой. «Что-то произошло?» - Кто ты такой? «Что?..» - Ответь. «Ты меня слышишь?» На это мне ответил осмысленный пронизывающий взгляд, направленный прямо в мои глаза. - Слышу. «Ты боишься?» - Нет, зачем? Его голос, действительно был ровным и спокойным, низким и достаточно приятным, насколько я мог его расслышать через помехи Лимбо. «Ты меня видишь?» Парень кивнул, распрямляя ноги и кладя книгу себе на колени. Судя по рисунку на обложке, книга принадлежала перу Оноре де Бальзака. «Вендетта?» Стало тихо. ***       С тех пор прошло пять лет. Именно так случайно я нашел себе первого собеседника в Лимбо. Он был странным, но не больше, чем я. Он был тихим, часто неразговорчивым. Сидел у окна, читал книги. А я заглядывал в них и не видел буквы, отчего иногда просил его читать мне их вслух. Его вначале напрягало мое присутствие. Он вздрагивал и нервничал, часто смотря на меня. Долго. Молча. Он любил смотреть именно так, чтобы даже меня, бестелесного духа, пробирала легкая дрожь. Что-то было в нем притягивающее. В его глазах был ум. Чистый разум. И, хотя, изображение часто искажалось и подрагивало, как на старом телевизоре, а связь пропадала, контактировали мы без особых проблем. Один раз я спросил его, что он видит, когда смотрит на меня. - Я вижу, как дрожит и искажается пространство. Как над огнем. Лишь силуэт, - Бальдер замолчал, задумавшись, и вдруг впервые за все время произнес. - Расскажи о себе. И я рассказал. Все, что помнил. Он долго слушал, не перебивая. Его темные прямые волосы были собраны в хвост. Я не мог не отметить, что это ему безумно шло. «...А ты красивый.» Я резко сошел с мысли. Эти слова не входили в мои планы. Они сами вырвались на свободу. Хотя, слова ли это были? Мне кажется, он всегда слышал лишь мои мысли. Бальдер удивленно приподнял свои выразительные тонкие брови. Кажется, впервые он действительно растерялся. «Что ты слышишь, когда я с тобой говорю?» - Шипение, помехи, которые складываются в слова. Как в рации, - собеседник откинулся на спинку кресла. Было видно, что тот рад поменять тему разговора. «Должно быть, неприятно...» - Сначала было. Немного. Потом я привык, - он медленно закрыл книгу, отложив ее в сторону, и закурил дешевую сигарету. Я не чувствовал ее запаха, но мимо меня проплыли клочки дыма, а огонек на ее конце то алел и загорался, то гас. «Почему ты меня не боишься?» - Я не знаю, - честно ответил парень, а на его губах проскользнула такая легкая, но приятная улыбка. – Я плохо понимаю свои эмоции. Никогда не понимал. Так что, возможно, в этом и есть дело. «Я, видя тебя, часто пытаюсь вспомнить свою жизнь. Я помню лишь отдельные моменты. А как хотелось бы вспомнить все...» - Ты не думал, что это может тебя разочаровать? «Я думаю, что если я вспомню все, то исчезну.» Снова стало тихо. Откуда-то донесся вой сирены. Гудел ветер. Шуршали листья. Все как-то дробилось на отдельные звуки, сливаясь в одну большую какофонию. «Поэтому боюсь вспоминать.» Вытянутое бледное лицо исказилось непонятной гримасой душевной боли: - Я хотел бы встретить тебя при жизни, - совсем тихо произнес Бальдер, прикрывая глаза. «Ты часто это говоришь.» - Потому что ты один смог меня понять. Я коснулся его щеки, проникая прозрачными пальцами куда-то в его череп. В меня медленно, вязко перетекали его эмоции. Их было мало, они были неопределенными, но сильными и на момент давали ощущение жизни. Он поморщился, видимо, ощутив такое мое вторжение: - Сколько раз я просил этого не делать... «Но я хочу знать, что ты чувствуешь, я люблю ощущать чужие эмоции. Они делают меня живым...» Бальдер стиснул зубы: - Ты делаешь мне больно... «Похорони меня.» - Ч-что? – он даже опешил, а пепел с сигареты осыпался прямо на толстую обложку книги. Парень в шоке распахнул глаза, что-то долго прокручивая у себя в голове. Однако он быстро собрался и тихо зашептал. – Почему ты так решил? Зачем? «Найди мое тело. Я покажу. Только исполни мою просьбу. Последнюю. Хорошо?» - Ты пять лет молчал. «Я решил.» - За что ты так со мной? «Я вспомнил.» - Что ты вспомнил? «Тебя.» ***       Это случилось десять лет назад. За день до моей смерти. ***       Теплый летний вечер накрыл город с головой. Улицы наполнились людьми. Дети с мороженым, женщины с колясками, улыбчивые мужчины. Было шумно, но приятно и безмятежно. Как сейчас помню. Помню, был в компании друзей. Мы часто шатались по пабам, много пили, часто нас потом вышибали за драки и разгром. Нам тогда было едва восемнадцать. Мы были полны сил, думали, все впереди. Только руку протяни – возьмешь. Мир делился на черное и белое. Было только свое и чужое. Правильное и неправильное. В тот самый день мы заказали такси, загрузились в машину и сказали везти нас туда, где хорошо. Так и сказали. Точно помню. Водитель, усатый морж, ухмыльнулся так хитро и отвез нас по пустым дорогам куда-то ближе к загороду. Пока ехали, в темноте по бокам от нас мелькали огни фонарей. В небе были видны огоньки звезд. Вдруг машина резко затормозила. «Хей, ребятки, приехали!» Вдали темнело неприметное здание. «Что за место, папаша?» - один из моих друзей недоверчиво отнесся к такому повороту. «Не пожалеете» Мы оплатили проезд. Помню, беспокоило что-то. Сильно. Но показать свою нерешительность я не мог. Моя репутация сыграла тогда черное дело. «Сачкуешь, братец?» - меня похлопали по плечу и мельком подтолкнули вперед. – «Ребят, смотрите-ка, он боится.» «Держи карман шире» - огрызнулся я, деланно беззаботно рассмеявшись, и решительно направился к дому. Этим домом оказался местный элитный притон. Внутри он был более презентабельным, чем снаружи. Эти люди явно знали, как скрываться от полиции. Так же они знали, как заинтересовать клиентов. Красивые до безумия девушки, элегантные женоподобные мужчины. Это было так странно, но притягательно, как притягательно бывает все, что запрещено. Много алкоголя, много спущенных на удовольствия денег. Нас с «друзьями» объединяло, по большей степени, то, что мы принадлежали к обеспеченным семьям. Нас объединяли деньги, один уровень, один круг. Нас объединяло то, что с самого детства мы были свободны и делали то, что хотелось. Для нас жизнь была соревнованием в погоне за наслаждениями. Здесь же произошло что-то странное. За общим весельем все разошлись по отдельным приватным закуткам. Просторная комната, где сидел я, опустела, что ничуть не смущало. Голова кружилась, я ощущал себя счастливейшим человеком в мире. Платил я, как обычно, больше всех, отчего и внимания часто мне уделялось больше. Кто платит, тот заказывает музыку. Ленивое удовольствие. Не было желания что-то делать. Хотелось прокрастинировать, выдыхая дым в потолок. Дверь, хлопнув о стену, открылась. Вошел высокий, заплывший жиром хозяин притона, улыбаясь во все тридцать и два вставных золотых зуба, куря толстенькую кубинскую сигару. Его лицо было неприятно. Напомнило мне поросячье рыло. Небритый, в широкополой шляпе, он походил на мексиканца. Мне хотелось дать ему маракасы и пустить на сцену, но я лишь молча вопросительно взглянул на эту хитрую самодовольную улыбку. «Что-то не так?» «Нет-нет, что вы, - его улыбка стала еще более мерзкой, тот, видимо, пытался мне понравиться. Я читал характеры людей. Этот человек явно прознал о том, кто я такой. - Вы сидите здесь один? Вам, должно быть, скучно?» Я задумчиво посмотрел на яркую вульгарную картину, украшавшую стену, и подумал о том, насколько она соответствует этому заведению. Затем, закинув ноги на стол, повертел в руках рюмку. «Вы так думаете?» - ответил я вопросом на вопрос, не зная, как реагировать на такие заявления. В коридоре послышалась возня. Хозяин отступил на шаг в сторону от двери, и в комнату буквально забросили еще одного человека. «Это что?» - от такого зрелища что-то внутри меня сжалось, я мрачно взглянул на мексиканца. «За счет заведения» - он быстро раскланялся и скрылся за дверью, захлопнув за собой дверь, видимо, чем-то особо довольный... ***       Я видел, как по мере моего рассказа бледнел Бальдер, хотя, казалось, кожа человека бледнее быть просто не может. Он успел забыть о сигарете, а вспомнил только, когда она выгорела до фильтра и обожгла ему пальцы. Дрожащей рукой он затушил ее прямо о столик. Его губы нервно дрожали. Он вспоминал. *** ...Связанным оказался мальчишка лет пятнадцати. Еще совсем-совсем ребенок, но уже с потухшим безжизненным взглядом, растертыми расцарапанными костлявыми запястьями. Когда я подошел к нему, он вздрогнул и завозился, чтобы подняться хотя бы на колени. Судя по свежим синякам, если он обычно этого не делал, то получал крепкие затрещины. Губа была рассечена, видимо, только что. По подбородку стекала кровь. Я присел напротив него и, заметив, как тот дернулся от моего жеста, стер ее с его губ: «Звери...» Казалось, тот сжался, ожидая подвоха. Смотрел на меня испуганно во все глаза. Разница в возрасте была небольшая, но было ощущение, что я лет на десять старше. И как у кого-то рука поднялась измываться над таким существом? «Как тебя зовут?» Он молчал, теперь вперив взгляд в пол. Я поднялся, подойдя к двери комнаты, закрыл ее на щеколду и, вернувшись, подхватил мальчишку, сажая его на стул и стаскивая с рук веревки. «Да не бойся ты. На, выпей немного» - тогда я быстро наполнил рюмку виски и влил в него. Он закашлялся, но постепенно дрожь его сошла на нет. Тот робко взглянул на меня, будто оттаивая. «Давно ты тут?» «Три года» - спустя полминуты ответил мальчишка, глядя перед собой. Губы его мелко подрагивали. Только они выдавали то, насколько напряжен был их хозяин... *** - Три года. Целых три года... – Бальдер на ощупь, сметя со стола стакан и пару книг, схватил пачку сигарет, быстро и нервно закуривая. – Ад, – он мотнул головой, будто отвечая на свои же мысли, и затянулся. – Меня проиграл собственный отец. Потом спился и умер. Меня забрали. Забрали... и сказали, что, пока не выплачу долг, не выйду, - воспоминания были для него раной. Сейчас эта рана открывалась. Говорящий снова судорожно затянулся и закашлялся. – Но тогда. В тот день. Десять лет назад... Ветер задул с силой, распахивая створки окон. Погрязневший от времени тюль призраком взвился над окном. – Так это был ты, - пораженный этой мыслью, парень, не в силах выдержать такой поток эмоций, закрыл лицо рукой. – Я видел. Видел, что это они отравили тебя тогда... Я видел, как дрожали его плечи, но не мог ничего с этим поделать. Будь, что будет. «Назови меня» - К-Кесарий. Кесарий Бонарто. ***       Я ощутил, как все вокруг постепенно обретает цвет. Звуки стали отчетливыми и близкими. В последний раз жизнь наполнила меня, прежде чем покинуть навсегда. Осторожно коснулся его волос. Он вздрогнул, ощутив реальное прикосновение и, как тогда, робко, не веря своим ощущениям, поднял на меня глаза. Увидел. И тогда я в первый и последний раз поцеловал его. - Помни меня... Хорошо? «Прощай...» *** ...Ведь это я выкупил мальчишку.