***
С утра по небу бродили тучи, вот-вот грозился пойти дождь. "В университете стоило бы появиться." - повторял Кио. "Появляться стоило в начале недели. И сдохнуть не мешало бы тогда же. Сейчас уже поздно." - думал Соби. - Так ты дома остаешься? Давай. Я туда и обратно, надолго тебя одного оставлю. Отдыхай и никуда не уходи. Через полтора часа приду и обед приготовим. Что ты хочешь? Соби молча покачал головой. - Значит все равно. Понял. Кио еще раз взглянул на него - тот сидел с опущенной головой, почти как вчера. Согнувшийся, в черном свитере на фоне белой кухонной стены. А свитер надел чтоб разодранная грудь на глаза лишний раз не попадалась. "Со мной все хорошо." Засранец. - Слушай! Так не пойдет, давай и я плюну и останусь. Ты три дня сам сидел и что толку... - конец своей фразы он проглотил. Соби поднял на него глаза. - Иди. - проичтал Кио по губам. Или по глазам. Соби не всегда утруждал себя говорить достаточно громко, но именно в таких случаях тяжесть сказанного ощущалась почти физически. Иногда в ответ на растерянность Кио он улыбался, как мог, и так же тихо говорил "прости". Сейчас он не сказал ничего. И выражение лица не изменилось. Со вчерашнего дня, между прочим. - Пошел я. - со взходом сказал Кио, открывая дверь. - До скорого. Соби еле заметно кивнул закрывающейся двери. "До скорого".***
Когда он открыл глаза в следующий раз - на кухонных часах была половина десятого. С учетом того, как ходит транспорт - у него было еще пятнадцать минут. Рука потянулась к пачке сигарет. На подоконнике всегда какие-нибудь да лежали, на всякий случай. Первая за три дня. Соби откинулся на стену и втянул голову в плечи. Последний раз в темноту.***
До выхода из метро Соби еще не был уверен, встретит ли он Нисея сегодня. Раз таким было последнее желание его Жертвы - это не могло не случиться. Но он не знал, каким был последний приказ другому Бойцу и был ли он. И захочет ли Нисей вообще чего-то. То что истинный Боец Сеймея жив Соби сомнению не подвергал - эту мысль его подсознание отвергало, хотя логично было бы хотя бы задуматься об обратном. Смутное ощущение, обычное, в общем-то, для целенаправленного поиска подкрепленного приказом, в его голове разрасталось до маленького пульсирующего очага зарождающейся связи, которой еще не было и быть не могло. И эта игра воображения жгла его мозг. Ему вспомнилось как лет в семнадцать его так же жгло изнутри от непривычного ощущения перенастройки. Но тогда, не смотря на мучения, он в какой-то мере желал её. Сейчас - нет, не желать у него возможности нет. А раз так, то нежеланием это быть не может. Но в какой-то мере отторжение было не в его воле. Потому он просто должен обуздать все, что не в его воле и направить в нужное русло. Он-то обуздает. И направит. Свернув еще раз направо Соби почувствовал неясное удовлетворение, резко царапнувшее его внутри и растворившееся. Может быть от того, что не озвучивая это даже для себя - в глубине души он принимал свое несогласие. Схожее ощущение посещало его не впервые. Посещало, когда приходилось отвечать на очередное сеймеевское: "И что ты скажешь теперь, все еще любишь меня?". Отвечая тогда "да" - он не делал это ни для кого кроме себя. Посещало и раньше, когда окончательно понял, что уже не уйдет от учителя никуда, даже если внезапно получил бы такую возможность. И он знал, что это было не от безысходности. Тогда он - может быть впервые - чувствовал себя и то, с чем намеревался себя связать. Но в этот раз было что-то еще.***
Черный затылок виднелся впереди уже минут десять, не приходилось стараться чтоб не упустить его - взгляд каждый раз без труда выделял его среди толпы. Это потому что фонило. И внутренний радар ловил это безошибочно. И мерзко, мерзко пульсировал. Акамевской пульсацией. Нисей никогда не нравился Соби. Он этого не скрывал, но и зря не демонстрировал. В конце концов его вкусы никого не интересовали и всегда оставались его личным делом. Но чувствовать этого человека вот так сейчас было невозможно раздражающе. Не так близко, не внутри. Соби понимал, что он шел на поводу у своей ментальной чувствительности и слишком сосредотачивался на раздражении. Что на самом деле это обычная и не болезненная работа. Но понимал он также, что если план Сеймея будет успешен - это станет только началом. Нисея он уже не упустит. Да и тот тоже не спешил уйти от взаимодействия, хоть и не шел на контакт. Можно было расслабиться. Немного. "Для тебя, Сеймей."***
Зашуршали примятые листья под ногами. Пойманное запястье слишком тонкое, слишком нервное и напряженное, так и выскользнет - и касание, все такое же аккуратное, стало уверенней и тверже. Сердце почему-то дрогнуло и звоном напомнила о себе стальная нить. Голова опущена и тот, кого он держит за руку, не увидит расширившихся зрачков переставших видеть глаз. Это будет последний поцелуй. Единственный. "Я люблю тебя. Я люблю тебя..." - Я люблю тебя. "...Сеймей" "Единственный раз - для тебя"