Другая история

Виктор ожидал, что брат будет бесчинствовать, обратит наконец на него внимание. Но этого не произошло. Джеймс просто отстранился - от всего и от всех, замкнулся в себе, выбросил в бездонную пропасть ключ. Обнимая бездыханное тело любви всей своей жизни, чистой, искренней, добродушной, думая о тех, кому он причинил не меньше боли, теперь понимая их, Росомаха зарекся убивать. Вкладывая всю ярость в обреченный крик, бессильно рыдая, вызвав в последней надежде службу спасения, которая подтвердила и до того известное "мертва", разбив осколки надежды в пух и прах, он долго смотрел вслед давно уже скрывшейся белой медицинской машине, а после ушёл в сторону горизонта. Глядя на это, ожидавший мести, стоящий в нескольких десятках метров, Виктор впервые задумался. Брат учуял его, не мог не учуять и... просто ушел. Больше ничто его не волновало. Он враз понял все свои ошибки. Убийство не может быть во благо. Убийство не имеет смысла. Потому что из мира уходит что-то уникальное, ценное, что-то, чего уже никто и ничто не заменит. Если в ответ на убийство убьешь и ты, чем тогда ты лучше убийцы? В память о возлюбленной Джеймс остался жить в их доме. Временами казалось, что она совсем рядом, наблюдает за ним, вот-вот выйдет из-за угла, улыбнется будто рассвет и скажет "Доброе утро, любимый". Присутствие брата ощущалось уже не только намеками и приторным надоедливым резковато-сладким уникальным запахом. Следы когтей начали встречаться почти на всех спиливаемых деревьях, однажды - даже на деревянном пороге дома. На лесопилке стали пропадать товарищи. Но Джеймсу было всё равно. Днем он работал до седьмого пота, приходя раньше и уходя позже всех, вечерами приходил домой, выпивал пару бутылок дешевого пива и ложился в большую холодную одинокую кровать. Виктор недоумевал, Виктор был озадачен, Виктор был растерян. Однажды, задержавшись на работе и оставшись один, примеряясь, с какой бы стороны лучше начать рубить очередную сосну, Росомаха был резко повернут, прижат спиной к древнему дереву. Виктор держал его за ворот и что-то быстро говорил, но Джеймсу было всё равно. Пытаясь привести брата в чувство, взбешенный безразличием, Саблезубый с силой ударил брата по щеке. Тот только опустил взгляд, не пытаясь вырваться, дать сдачи, отомстить. Самоконтроль пошел в Тартарары. Держа одной рукой за ворот, другой вцепившись в густые волосы, заставляя поднять голову, Виктор грубо поцеловал брата, прикусывая клыками пухлую нижнюю губу. Ответа не последовало. Может, зря он убил ту ни в чем не повинную училку? Может, это был перебор? Да что он сейчас творит? Отшатнувшись, Виктор быстро сорвался на бег и скрылся из вида, а Росомаха снова повернулся к сосне, примеряясь, с какой бы стороны начать рубить. Часы складывалась дни, дни в недели, недели в месяцы. За эти три с половиной месяца наблюдения за братом, не решаясь больше подойти ближе, Виктор много раз видел его улыбку, когда тот общался с товарищами по работе, но в сравнении с улыбкой брата до смерти той женщины, эта новая казалось лишь бледной тенью. Убивать почему-то в один день перестало казаться увлекательным, убивать больше не хотелось. Хотелось вернуть брата, его внимание, его доверие, его веселую самодовольную родную ухмылку. Зимой лесопилка приостановила работу. Джеймс целыми днями гулял в горах, вдыхая морозный воздух и думая о том, какой бы прекрасной могла бы быть эта зима с его возлюбленной, возвращаясь домой лишь поздней ночью, без сил падая на кровать, укрываясь теплым одеялом и тут же засыпая. Одной такой ночью Джеймс проснулся от непривычного тепла. В комнате горел камин, хотя мужчина точно помнил, что его этим вечером, вернувшись около двенадцати ночи, не топил. Под одним одеялом с ним, как в раннем детстве, лежал, робко обнимая его тело, брат. Увидев, что он проснулся, Виктор прижался ближе, умостив голову у него на плече и тихо прошептал, зная, что его всё равно услышат: - Пожалуйста, прости меня. И Джеймс, наконец, обратил на него внимание, молча обнимая в ответ и прикрывая глаза. Ему тоже хотелось тепла.