Настоящее

Арделия Мэпп вытащила сигарету из только что купленной пачки и щёлкнула зажигалкой, приобретённой в том же киоске на углу какого-то дома. Затянулась – и сразу начала кашлять. В своей жизни она курила два или три раза, считая это занятие привилегией слабаков. «Гораздо полезнее для нервов – выпить чаю», – всегда говорила она. Но сейчас не было возможности приготовить фирменный бабушкин напиток, а нервная система требовала хоть какой-то разгрузки. Арделия чувствовала, что скоро сорвётся, а тогда – кто знает, что она может натворить? После второй затяжки процесс пошёл чуть легче, и мысли немного прояснились. Мэпп уже понимала, что стоит, прислонившись к обшарпанной стене дома, над крышами ярко светит солнце, вокруг ходят какие-то люди, они одеты в лёгкую одежду и очень загорелы, слышится испанская (кажется?) речь, где-то неподалёку из открытого окна играет зажигательная танцевальная мелодия, слева от Арделии женщина в широкой соломенной шляпе продаёт огромные спелые помидоры... Должно быть, это не самый престижный квартал города... когда она здесь оказалась? Мэпп помнила, как быстрым шагом шла по улице, затем свернула в какой-то парк... помнила, как слёзы застилали ей глаза, и она почти не разбирала дороги. Но это всё было после. После... Она выронила недокуренную сигарету на тротуар, потом с досадой и злостью растёрла её ногой. Всё. Дело сделано. Теперь только отыскать дорогу в аэропорт, купить билет до Вашингтона и лететь домой. Дело сделано... Она увидела Старлинг. Именно этого хотелось, разве нет? Шёл пятый год со времени исчезновения Кларисы. А этот засранец Барни всё знал ещё раньше, но не удосужился сразу прийти и рассказать. Про то, что видел Старлинг. В Буэнос-Айресе. Не одну... Арделия всё ещё слышала в своей голове голос Барни. Его слова: – Только не вздумай. Слышишь? Не вздумай ехать туда. Даже если отыщешь её... на самом деле ты ничего не найдёшь. Барни, бывший санитар из Балтиморской лечебницы для невменяемых преступников. У Мэпп защипало глаза, и она яростно потёрла их тыльной стороной ладони. Пробыв в городе всего три дня, она сумела поймать удачу за хвост – если можно так выразиться в данном случае. Наконец-то, спустя четыре с лишним года, Мэпп увидела свою подругу. Официально – «пропавшую без вести» (согласно рапорту ФБР). Неофициально – «ставшую очередной жертвой серийного убийцы Ганнибала-Каннибала Лектера» (согласно версии жёлтой прессы). А в действительности – живущую припеваючи вместе с этим самым убийцей. Которого она должна была арестовать и передать в руки правосудия. Долг... Когда-то это слово для неё значило очень много. Для Кларисы Старлинг, которую Арделия знала. *** Она встретила их ранним вечером, около шести часов. Мэпп совершала свою вошедшую в привычку прогулку по центру аргентинской столицы, во время которой внимательно вглядывалась в лица проходящих женщин. И вот, на третий вечер, она увидела. Какое-то мимолётное знакомое движение, может, поворот головы – и она узнала её. Мгновенно. И уже не было сомнений, а особая примета только ещё раз подтвердила. Родинка на щеке. В действительности – въевшийся в кожу кусочек пороха от выстрела, закончившего жизнь и деяния серийного убийцы Буффало Билла. След из тех времён, когда Старлинг была ещё Старлинг. Почему в своей «новой жизни» она не убрала это напоминание? Арделия не знала ответа. Сквозь обвитую плющом деревянную изгородь, окружавшую веранду ресторана, Мэпп ясно видела их обоих. Она не боялась быть замеченной. Учуянной. Ей было просто всё равно. Она была на грани того, чтобы подойти к ним прямо сейчас – разрешить свои сомнения и ответить разом на все вопросы. «Даже если отыщешь её... на самом деле ты ничего не найдёшь». Они сидели за столиком, пили вино и разговаривали. До Арделии долетали обрывки слов, смех... Старлинг смеялась теперь как-то совсем иначе. Сложно объяснить, в чём. На ней было платье пастельно-жёлтого цвета, на бретельках; очень ей к лицу. Лектер (а Мэпп была абсолютно уверена, что это он), одетый в светлый костюм и шляпу, сидел напротив Кларисы. В какой-то момент он чуть наклонился вперёд, и, продолжая что-то говорить, взял её руки в свои. На мгновение Мэпп охватило жгучее желание схватить спрятанный в сумке пистолет, подбежать и выстрелить... выстрелить ему прямо в лицо. В его переделанное, изменённое, призванное скрыть правду лицо. Мэпп не знала, что заставило её остаться на месте. Точно не страх и даже не инстинкт самосохранения. Быть может, улыбка Старлинг. Она смотрела на него. И улыбалась ему. Можно было поставить на этом точку. Ближайшим рейсом возвращаться в Штаты. Попытаться забыть. Или, может, наоборот. Всегда помнить. Помнить, что Кларисы Старлинг больше нет. Но Арделия решила идти до конца. Ей нужно было знать точно. К счастью, домой они шли пешком. Она проследила за ними и узнала, где они живут. Вряд ли пара что-то заподозрила. Та случайная встреча с Барни была слишком давно; если они до сих пор никуда не уехали отсюда, значит, не опасаются «гостей». На следующее утро Мэпп заняла наблюдательный пункт, с которого хорошо просматривались ворота их дома. Она понимала, что единственный шанс поговорить с Кларисой – это момент, когда та будет одна. Даже если потребуется ждать целую вечность. Мэпп практически не спала с тех пор как приехала в Буэнос-Айрес. Да что там – она не могла толком спать все прошедшие четыре года. Даже когда получила по почте кольцо с гравировкой и ту записку. «Дорогая Арделия, у меня всё хорошо и даже более того. Не ищи меня. Я тебя люблю. Прости, что напугала. Записку сожги. Старлинг». Кольцо и сейчас было на руке Мэпп. Она сняла его, чтобы в сотый раз увидеть инициалы, выгравированные на внутренней стороне: «АМ–КС». В голове всплыли чьи-то слова. Такие знакомые. Безусловно, правильные и справедливые. Но, увы, пролетающие мимо. «Ты не будешь жить по-настоящему, продолжая свою погоню за призраками». Кто же это сказал? Барни, философ доморощенный? Как жаль, что она не пристрелила его до сих пор, чтобы не совался в её дела с дурацкими советами. Нет. Не Барни. Это были слова Уолтера. Немного напрячь память – и Арделия смогла увидеть всю картинку. Когда он сказал это? В день её переезда на новую квартиру. Вокруг стояло много нераспакованных коробок, а они сидели на диване в гостиной. Это было уже после записки Старлинг. Уолтер был единственным, кто прочёл её, перед тем как листок сгорел в пламени свечки. Он был единственным, кто знал столько же, сколько и Арделия. И он настоял на переезде. Предыдущие два года Мэпп не хотела отказываться от дома, ожидая, что Старлинг вот-вот вернётся. И что ей понадобятся все её вещи. Но этого не случилось. «Когда ты начнёшь жить, Арди?» – спросил Уолтер, её бойфренд. Этот вопрос поставил Арделию в тупик. Ей казалось, она и так живёт. Ведь что-то же всё время происходит. Пролетают дни. Она ходит на работу, видится с Уолтером. И да... ищет Старлинг. Неужели эти поиски стали смыслом её жизни? «Мне трудно оставаться так, – сказал однажды Уолтер. – Иногда кажется, что меня нет. А, может, тебя тоже нет в твоей собственной жизни? Пойми одну важную вещь: ты не будешь жить по-настоящему, продолжая свою погоню за призраками». Тогда Арделия этого не заметила, а сейчас вдруг осознала – в голосе мужчины звучала усталость. Неужели он пытался сказать, что хочет порвать с ней? Наверное, нет. Ведь они всё ещё вместе. Уже почти пять лет. И она до сих пор не согласилась переехать к нему. Раздался звук открывающихся ворот, и Арделия, вынырнув из собственных мыслей, увидела отъезжающую машину. За рулём Лектер. Он один. Неужели ей так повезло с первой попытки? Даже не верилось. Сердце забилось чаще; Арделия оглянулась на всякий случай по сторонам, сняла закрывавшие лицо тёмные очки и быстрым шагом направилась к дому. На воротах видеофон. Нажав кнопку вызова, Мэпп поймала себя на том, что автоматически скрестила пальцы. Только бы получилось. Только бы удалось. Вот чёрт. На звонок ответила какая-то женщина, ни слова не понимающая по-английски. А её испанский не понимала сама Мэпп. – Хозяйка, – повторила она, – La dueña. Мне нужно поговорить с хозяйкой дома. Женщина отошла, и Арделия уже начала всё проклинать, когда вдруг услышала в отдалении голос Кларисы. Она говорила по-испански – видимо, со служанкой. А потом сама подошла к видеофону. Арделия увидела на экранчике её лицо. Знакомые черты, но отчего-то Старлинг показалось ей совсем чужой. И в глазах при виде Арделии не мелькнуло ни малейшего признака узнавания. – Я могу вам помочь? – вежливо осведомилась она. Мэпп слегка оторопела. – Э-э-э... надеюсь, да. Можно мне войти? Старлинг обдумывала эту просьбу, внимательно глядя на собеседницу. – Вы в этом уверены? – наконец спросила она. – Да. «Да, чёрт возьми!» – Мне очень нужна ваша помощь, – добавила Арделия. – Хорошо, заходите, – Клариса нажала какую-то кнопку, и калитка на воротах медленно открылась. Мэпп ожидала, что её подруга станет собой в разговоре с глазу на глаз, однако ничего подобного не произошло. Даже оставшись в гостиной вдвоём с Арделией, та сохраняла прежний равнодушно-вежливый тон и бесстрастное выражение лица. – Итак, вам нужна моя помощь. Надеюсь только, что вы не из какой-нибудь религиозной секты, иначе я мигом выставлю вас за дверь. – Я ищу свою подругу, – сказала Арделия. Хозяйка дома молчала, ожидая продолжения. И, чувствуя себя полной дурой, Мэпп добавила: – Её зовут Клариса Старлинг. – Хм, – сказала Клариса. – Честно говоря, не припомню, чтобы я где-то раньше слышала это имя. Всё это немного необычно. А почему вы считаете, что я могу Вам помочь? – Я думаю, вы и есть та, кого я ищу, – тихо произнесла Арделия. И вздрогнула, как от удара, когда Клариса расхохоталась. – Извините меня, – произнесла она через несколько секунд, – по вашему лицу я вижу, что вы говорите всерьёз. Скажите, ведь вы не местная? – Да. Я приехала из Вашингтона. – Соединённые штаты? – удивлённо произнесла Старлинг. – Вот уж, действительно, далеко. Скажите, а почему вы решили, что я – именно та, кто вам нужна? – Потому что один общий знакомый видел мою пропавшую подругу, – ответила Арделия. И, понимая, что терять уже нечего, прибавила: – Здесь, в Буэнос-Айресе. Знакомого зовут Барни... Хозяйка дома пожала плечами. – Ваши слова для меня действительно звучат очень странно, потому как я не знаю, о чём вы говорите, и впервые вас вижу... Мэпп молчала, уставившись в пол. На полу лежал красивый (и наверняка недешёвый) ковёр, цвет которого гармонировал с обивкой дивана и кресел. Вообще вся комната была очень уютной и стильной, какой-то аристократически стильной. Мебель, ковры, цветы в изящных вазах, картины на стенах... Мэпп была не против этого, но жить в таком доме, пожалуй, не стала бы. Её привлекало что-нибудь попроще; и она всегда думала, что Старлинг придерживается того же мнения. Видимо, нет. – У вас красивый дом, – сказала Арделия. – Спасибо, – Клариса улыбнулась. – Красивые вещи придают жизни приятный оттенок, однако они ничто, если в сердце пусто. В тот момент Арделия была готова поверить, что перед ней действительно не Клариса Старлинг, а мистическим образом созданный двойник. Никогда прежде Мэпп не слышала от неё подобных слов; да дело было не только в словах. Арделия ловила себя на том, что не может оторвать от Кларисы взгляда. Оттенок её волос теперь был светлее, и это придавало чертам лица особую мягкость и женственность. Простые домашние брюки и лёгкая кофточка смотрелись на ней очень элегантно. Клариса изменилась... определённо изменилась. Где-то в подсознании вертелось сравнение с цветком, чей бутон распускается под лучами тёплого весеннего солнца. И цвет лепестков изнутри оказывается не таким, как снаружи. Это открытие поразило Арделию. Она привыкла воспринимать Кларису как вечного борца, все годы их знакомства воевавшего – со злом во всех его формах, с системой, с несправедливостью. Но Арделии почему-то никогда не приходило в голову задаться простым вопросом: а была ли подруга счастлива? – И уверяю, я вовсе не та, кем вы меня считаете, – в унисон этим мыслям прозвучал голос Кларисы. – Вероятно, вы ошиблись. Взгляните сюда, – очнувшись от захвативших её размышлений, Арделия поняла, что именно собеседница протягивает ей. Аргентинский паспорт. – Если вы ещё в чём-то сомневаетесь, – благожелательно, без тени иронии, улыбнулась хозяйка дома («Улыбка для незнакомцев», – мелькнуло в голове у Мэпп) – пожалуйста, рассмотрите этот официальный документ и убедитесь, что меня зовут совсем не так, как вашу подругу. Она держала паспорт в левой руке. Скользнув взглядом по фотографии и вымышленному имени, Арделия задержалась на её безымянном пальце. Обручальное кольцо... – Теперь видите? – спросила Клариса, убирая паспорт. – Жаль, вы не застали дома моего мужа; он также подтвердил бы вам, что я – это я. Мэпп слабо кивнула, чувствуя в горле комок. Можно было ещё как-то сопротивляться, можно было достать из бумажника фотографию Старлинг пятилетней давности, можно было, наконец, снять с пальца то кольцо с гравировкой, процитировать записку и попросить объяснений; попытаться что-то доказать, пробить эту броню равнодушия и забвения... Но у Мэпп не осталось сил. – Извините за беспокойство, – сказала она. – Я пойду. – Это вы меня извините, что не смогла помочь, – вежливо улыбнулась хозяйка, провожая Арделию к выходу. – Надеюсь, вам всё же удастся найти подругу. Они были уже у дверей. Мэпп чувствовала, как стремительно покидает её присутствие духа. Она снова вспомнила об Уолтере, его словах про погоню за призраками. И Барни... «Даже если отыщешь её... на самом деле ты ничего не найдёшь». Так и есть. Ты был прав, Барни, говнюк чёртов. И вот Арделия стоит на крыльце, готовясь уйти. Снова вежливо-отстранённая улыбка хозяйки дома. Прощальная на этот раз. Сейчас всё будет кончено. Навсегда. Закроются двери дома, закроется дверь в этот чужой мир. Мир человека, который больше её не помнит. Призраки, утраченные воспоминания, закрытые двери и не услышанные слова. Как счастливо, должно быть, жить в забвении. – Уж лучше б ты меня убила, Старлинг, – тихо произнесла Арделия и быстрым шагом направилась к воротам. Она ни разу не оглянулась. Автоматическая калитка открылась, и Мэпп, не сбавляя скорости, зашагала по улице. Всё дальше и дальше, не помня себя. *** – Не помнить... – задумчиво пробормотала Мэпп, вынимая из пачки вторую сигарету. Она медленно пошла вдоль по улице, перебирая в памяти детали разговора с Кларисой. Вот было бы действительно здорово – забыть всё, как она. Что же Лектер с ней сделал за эти четыре с лишним года? Наверняка подверг какой-нибудь экспериментальной технике гипноза, ведь он же чёртов сумасшедший психиатр. И теперь Старлинг живёт с ним в этом долбаном музее, пребывая в полной уверенности, что он – её муженёк, а она – его любимая жёнушка. Мэпп снова закашлялась, затянувшись дымом слишком сильно, и с облегчением подумала, что не зря сегодня не стала завтракать. Иначе съеденная пища сейчас непременно запросилась бы обратно. «Старлинг... никогда...» При мысли об этом – снова слёзы на глазах. Согласно данным ФБР, Ганнибал Лектер совершил около пятнадцати убийств. Но несмотря на них, и даже на то, скольких человек этот монстр мог убить в будущем, самым гнусным его преступлением останется совсем другое. То, про которое знала только Арделия. Он сделал самое худшее из того, что мог. Забрал Кларису Старлинг у этого мира. Забрал одного из немногих по-настоящему честных и сильных духом людей. Просто уничтожил её как личность, лишив возможности выбора и шанса когда-нибудь вернуться. А она могла бы ещё показать им всем... Арделия сама толком не представляла, что означает это «показать», но думала – стоит Старлинг вернуться, и всё будет как надо. А он – этот высокомерный, жестокий, циничный убийца – не дал ей такой возможности. «Доктора Лектера очень развлекают истории о разрушенных стихийными бедствиями церквях и погибших в них людях», – сказала однажды Клариса. Та, другая. Которая была прежде... При мысли об этом Арделии стало тяжелее идти, но усилием воли она заставила себя припомнить остальные слова подруги: «Точно так же ему нравится смотреть, как погибает чья-то вера». Это он и сделал. Закидывая окурок в урну, Мэпп невольно взглянула на своё кольцо – то самое, подарок Кларисы. И ярость, кипевшая внутри, начала понемногу остывать, сменяясь трезвой рассудительностью. Старлинг прислала ей это. Через два года после своего исчезновения. И записка – там был определённо её почерк. Уж кто-кто, а Мэпп его хорошо знала. Но вдруг записка всё же подделка, а идея послать весточку Арделии – всего лишь одна из больных причуд Лектера? А что если нет? Выходит, два года назад Старлинг была ещё в своём уме и всё помнила. Тогда почему же она, чёрт возьми, от него не сбежала? Этого Арделия не понимала. Может, Клариса боялась вернуться? Боялась, что ей опять предъявят какие-нибудь абсурдные обвинения? Но ведь Крендлер... Да. Крендлер. Перед глазами Арделии всплыли строчки отчёта о вскрытии тела Пола Крендлера, из всех начальников особенно насолившего Старлинг. Череп распилен на верхнюю и нижнюю половины, головной мозг отсутствует на шестьдесят пять процентов. «Крендлер, конечно, тот ещё придурок, – Арделия мрачно усмехнулась про себя, – но едва ли дела в его голове обстояли так с самого начала». Чёрный юмор вкупе с двумя выкуренными сигаретами вернул некоторое подобие спокойствия. Но тут же Арделии снова стало страшно. Мозги. Для чего извлекать из черепа человека мозги? Ответ очевиден, если ты каннибал. Арделия закусила губу; вокруг неё городские кварталы жили своей обычной утренней жизнью, люди и машины двигались туда-сюда, солнце поднималось всё выше в небе, и воздух становился всё жарче. Буэнос-Айрес представлялся Мэпп довольно странным местом: ведь в отличие от северного полушария, где уже наступила зима, здесь, наоборот, воцарилось жаркое лето. Лето в декабре. Разные полушария. Прямо как в головном мозге. Чёрт. Чёрт!.. «Чёрт тебя побери, Старлинг, где ты была, когда он сервировал поджаренные мозги Крендлера на фарфоровой тарелке?» Нет, допускать предположения такого рода – настоящее кощунство. Издевательство над памятью о Кларисе и просто... не могло этого быть. Арделия вернулась в отель. Комната встретила её тишиной и прохладой. Пустотой... Умывшись, Мэпп задвинула шторы и легла на кровать. Протянула руку и поймала пустоту. Отчаянно хотелось позвонить Уолтеру (сколько у них там сейчас, не очень поздно?), да только не представляла, что ему сказать. Она ничего не знала. Ничего не хотела. Разве что – убить Ганнибала Лектера, главный источник зла в её жизни. И в жизни Старлинг. Но добраться до этого зла и выжить – нереально. Как и вернуть Кларису. Невозможно... нельзя... С этой мыслью Арделия уснула. *** В половине второго после полудня доктор Лектер вернулся домой. Оставив шляпу и портфель с бумагами, прошёл дальше. Гостиная – пусто. И в библиотеке никого. На столе лежит книга, которую вчера вечером читала Клариса. «Отчет о рае и аде» Сильвины Окампо; раскрыта всё на той же странице. Доктор Лектер покачал головой и собрался уже подняться на второй этаж. В этот момент отворились стеклянные двери, ведущие в сад. Ганнибал обернулся; Клариса стояла в нескольких шагах от него, и солнце, падавшее сквозь прозрачную дверь, делало весь её силуэт светящимся. Когда-то давно, много-много лет назад, пятилетний Ганнибал Лектер вместе со своим учителем изучал волновую теорию света и принцип Гюйгенса; момент, когда удалось понять, поймать знание, доставил мальчику огромное удовольствие. А теперь перед ним было практическое воплощение всех теорий света. Даже не зная точного ответа на главный вопрос (волна? частица? или всё вместе?), он мог протянуть руку и дотронуться. – Привет, – сказала она, выступая вперёд. Сейчас Ганнибал отчётливо видел выражение на её лице – это была улыбка. – Соскучилась? – спросил он, улыбаясь в ответ. – Конечно, нет, – рассмеялась Клариса и попыталась пройти мимо него. Но доктор Лектер быстро поймал её в объятия – без особого, впрочем, сопротивления с «пойманной» стороны. Они постояли так некоторое время; потом Старлинг отстранилась. – Ну что? – спросила она. – Удачно прошло? – Вполне, - ответил доктор Лектер, – даже не пришлось никого убить ради создания вакансии. Клариса засмеялась. – Ну, а ты что делала без меня? – Читала Сильвину, что же ещё, – беспечно ответила она. – М-м-м. И много прочла? – Прилично, – ответила Клариса, не обращая внимания на иронию в его голосе. – Обедать будем? А то я уже помираю с голоду, дожидаясь тебя. Доктор Лектер внимательно посмотрел на её лицо, задержав взгляд на области вокруг глаз. Заметив это, Клариса чертыхнулась про себя. Всего полчаса назад она перед зеркалом старательно маскировала пудрой следы слёз и припухлости под глазами, как раз чтобы Ганнибал не смог ничего понять. – Ну что? – как можно беззаботнее спросила она. – Я могу пойти и сказать Флоре, что можно накрывать на стол? – Конечно, – снова улыбнулся доктор Лектер, – а я пока схожу наверх и переоденусь. За обедом Клариса говорила против обыкновения мало, лишь изредка откликаясь на комментарии доктора по поводу еды и вина, да ещё время от времени задавая вопросы касательно его рассказа о собеседовании в Аргентинской национальной библиотеке. – И как они встретили тебя? – Прекрасно, мой диплом, международные сертификаты и рекомендательные письма имели огромный успех. Должен признаться, Клариса, мне и самому нравятся все эти документы – ведь я вложил столько труда в их изготовление. Разумеется, мне сразу же была предложена работа. Правда, пока с испытательным сроком. – Да, ведь они должны проверить все данные? – С этим не будет проблем. Куда бы ни позвонили или ни отправили запрос, он придёт ко мне. В действительности, Клариса, моё крошечное мошенничество ничего не значит в сравнении с той огромной услугой, которую я окажу библиотеке, начав там работать. Все эти редкие экземпляры книг, древние рукописи – некоторые из них принадлежат перу Данте – ценные исторические материалы, все они нуждаются в квалифицированном и неравнодушном присмотре... Старлинг улыбнулась. Самовосхваление – это было так похоже на её Ганнибала. Она не чувствовала никакого раздражения по этому поводу. Ей было приятно, что он не меняется. От мысли об этом становилось тепло. Кроме того, по мнению Кларисы, доктор Лектер был одним из тех немногих, кто имел полное право гордиться собой. – Словами не передать, - продолжал доктор Лектер, – как я люблю страны с бюрократическим хаосом. А, знаешь, почему? В отсутствие единой базы данных на всех граждан, можно претворять в жизнь самые смелые замыслы. Клариса подняла свой бокал: – За нового куратора Аргентинской национальной библиотеки! Хрусталь мелодично зазвенел, когда бокалы соприкоснулись. - ... да пребудет он в своей должности долго и счастливо, в отличие от куратора библиотеки Каппони! – быстро добавила Старлинг. В глазах её теперь заискрились лукавые огоньки. Это всегда нравилось доктору; вот и сейчас он с нескрываемым удовольствием смотрел на свою Кларису. И ответил, улыбаясь: - Ну что ты, любимая, разве могу я пожертвовать нашей спокойной жизнью и уединённостью ради каких-нибудь глупостей? - Я нисколько в тебе не сомневаюсь, – ответила она, – однако всё же, постарайся никого не повесить из окна библиотеки; очень на тебя надеюсь, дорогой. Доктор Лектер насмешливо поцокал языком. – Ах, Клариса. И как только у тебя хватает совести намекать мне на подобные вещи. Счастье, что слуги не понимают по-английски. Кстати, а почему мы вдруг перешли на него? Мне казалось, сегодня у нас «испанский день»? Ничего не ответив, Старлинг повела плечами, как будто ей вдруг стало зябко. За столом воцарилась тишина. – Клариса? – вопросительно произнёс доктор Лектер. Она посмотрела на него. – Почему же ты не отвечаешь на мой вопрос? – Вопрос... – задумчиво повторила она. – О, прости, я прослушала. – Ладно, это уже неважно, - примирительным тоном произнёс Ганнибал. – Ты тоже прости меня за мою неучтивость. Ведь я не сказал ни слова о платье, в котором ты вышла к обеду. Оно замечательно тебе идёт, и жаль, что ты так редко его надеваешь. Клариса кивнула, явно пребывая мыслями где-то далеко. – Я давно заметил одну твою любопытную особенность, – продолжал доктор Лектер, - чем печальнее настроение, тем тщательнее ты подбираешь наряд. И у меня такое ощущение, что это платье я видел на тебе в тот день, когда мы узнали о безвременной кончине нашего общего друга Джека. Но нет, скорее всего, я ошибаюсь. «Куда он клонит?» – подумала Клариса. А вслух сказала, улыбаясь и глядя в глаза доктору Лектеру: – Это всё твои фантазии, мой дорогой Ганнибал. Но в одном ты прав: я сегодня действительно немного рассеяна и задумчива. Наверное, влияет смена времени года. – Да, - согласился доктор Лектер, – я бы сказал, что-то определённо изменилось. В начале нашего знакомства с твоей стороны, помнится, были неудачные попытки провести меня. Но я думал, всё осталось в прошлом, поскольку за последние годы не могу припомнить случая, чтобы ты солгала мне. Однако сегодня это произошло. Не знаешь случайно, почему, Клариса? – О чём ты говоришь? – Милая Клариса, кто научил тебя столь нечестному приёму – отвечать вопросом на вопрос? – О, у меня был очень хороший учитель. Догадайся, как его зовут? – Клариса, достаточно, – произнёс доктор Лектер. Голос звучал спокойно, но Старлинг поняла, что терпение у него на исходе, и решила промолчать. – Клариса, - мягко произнёс Ганнибал после продолжительной паузы, – я всё же хочу знать, что происходит с тобой сегодня. Ты сказала мне неправду насчёт чтения. Как же ты в действительности провела это утро? «Дай-ка припомнить. Сначала разыгрывала дешёвый спектакль перед Арди. Потом плакала у себя в комнате, размышляя над её прощальной фразой, которую буду, видимо, помнить до гробовой доски. Уж лучше б ты меня убила, Старлинг. Весело, не правда ли?» – Теперь ты молчишь, – вздохнул доктор Лектер. – И на глазах снова слёзы. Ты уже плакала сегодня, не так ли? А потом пыталась скрыть следы этого от меня. Косвенная форма лжи. Но я сомневаюсь, что причиной твоего горя стала моя поездка в библиотеку. Тогда что же? Клариса молчала. Ганнибал знал, что долго это не продлится, и терпеливо ждал. Наконец она заговорила, уставившись на остатки еды в своей тарелке. – Прости. Я знаю, ты спрашиваешь... не просто так. Но я ... – она умолкла. – Не просто так? – насмешливо переспросил доктор Лектер. – Звучит чудесно, особенно в контексте совместно прожитых лет. Но даже если бы их не было. Скажи, Клариса, неужели за всё время нашего знакомства ты не поняла, что я ничего и никогда не делаю просто так? – Прости меня, Ганнибал, – повторила она, на этот раз глядя ему в глаза. – Ты имеешь полное право спрашивать, а у меня нет причин от тебя что-то скрывать. Я действительно выбита из колеи одной вещью, которая случилась сегодня утром. Но сейчас – прямо сейчас – я не готова об этом говорить. Чуть позже я открою тебе всё, но сначала хочу обдумать сама; мне это очень важно. Пожалуйста, пойми меня. Клариса умолкла, по-прежнему глядя на доктора Лектера. Тот кивнул, и тут же перевёл разговор на другую тему. Откровенность никогда не оставляла его равнодушным. Теперь не было сомнений в искренности Кларисы; значит, можно было и подождать, пока она сама всё расскажет. Невидимая глазу нить взаимопонимания снова протянулась между ними. *** Квартал Реколета, где жили Ганнибал и Клариса, был одним из самых старых районов города. Архитектура здесь не испорчена ни малейшими признаками мегаполиса в виде гигантских небоскрёбов или крикливых супермаркетов. Это тихое место, где стоят здания в старинном европейском стиле и элегантные особняки, окружённые зеленью многочисленных парков и скверов. Здесь до сих пор проживает множество художников, музыкантов и танцоров танго, чьи семьи переехали в Реколету из-за разразившейся в 1871 г. эпидемии жёлтой лихорадки. Здесь же расположено одно из самых удивительных мест в мире – кладбище Реколета, с его искусно выполненными надгробиями, склепами и мавзолеями, которые в своё время были созданы знаменитыми архитекторами и художниками. Стоит ли говорить, что вечный покой на этом кладбище может обрести далеко не каждый смертный. Среди жителей Буэнос-Айреса популярна шутка о том, что куда легче прожить шикарно целую жизнь, чем после смерти быть похороненным на кладбище Реколета. Однако сей факт ничуть не уменьшал (а, скорее, способствовал) популярности у туристов этого красивого и величественного места, где нашли своё последнее пристанище многие знаменитые люди Аргентины. Доктор Лектер и Клариса совершали свою обычную вечернюю прогулку. В дни, когда в театре не шло ничего особенно интересного, они всегда бродили по городу, наслаждаясь тёплой погодой, прекрасными видами и всегда желанным обществом друг друга. Когда доктор предложил пройтись по кладбищу Реколета, его спутница ощутила неожиданное колебание, но потом всё же согласилась. Красиво и тихо – время для посещения было уже окончено, последние туристы выходили за ограду. Но мужчина в элегантном чёрном костюме и его спутница – дама со светлыми волосами до плеч, одетая в длинное тёмно-синее платье с поясом, беспрепятственно прошли через ворота после краткого разговора со сторожем. В связи с утренними событиями Клариса ощущала некоторую эмоциональную нестабильность и беспокоилась, что вид кладбища может навести её на грустные мысли о смерти отца. Или Джона. Или Джека Крофорда. Однако ничего плохого не случилось. На кладбище Реколета сегодня было особенно красиво. Заходящее солнце нежно просвечивало сквозь листву, и само кладбище напоминало скорее причудливый парк, чем пристанище скорби. Просто идя по дорожке рядом с Ганнибалом, держа его за руку, Клариса чувствовала себя успокоенной и очень счастливой. Они говорили о пределах сочетаемости старых и новых архитектурных стилей в таких больших городах, как Буэнос-Айрес, а ещё об урожае винограда и воскресных планах – посетить рынок антиквариата на Пласа Доррего. – Даже без цели совершить покупку, это место меня вдохновляет, – заявила Клариса. Её слова отчего-то вызвали улыбку у доктора Лектера. – Всего каких-нибудь пять-шесть лет назад... подобный наш разговор я не смог бы даже вообразить. Клариса неожиданно притихла, задумавшись над его словами. «Да, – сказала она мысленно, - никто из нас не мог представить подобное. Но теперь мы вместе. И порой мне кажется, что это – единственное настоящее, что было в моей жизни». Они остановились у склепа Эвы Перон. На каменных ступенях лежали свежие цветы – белые розы и лилии. – Ганнибал, ты всё ещё хочешь узнать причину, по которой я плакала сегодня? – Да. Помолчав немного, Клариса произнесла: – Хотя... может, и не стоит тебе это рассказывать, ведь ты утаил от меня свои встречи с Барни. Доктор Лектер вопросительно поднял брови, а потом усмехнулся. – Каюсь, я провёл в обществе Барни много лет и нередко вёл с ним беседы о различных вопросах. Надеюсь, ты сможешь простить меня за это? – Прощаю, но не думай, что так тебе удастся уйти от темы. Разумеется, я говорила о встречах с Барни здесь, в Буэнос-Айресе. – А они были? – Мой источник утверждает, что да. – А этот источник, случаем, не сам Барни? – поинтересовался доктор Лектер. – Нет. – Ладно. Но, поверь на слово, я не ставил цель – скрыть от тебя что-то, просто сам был не до конца уверен. Примерно год назад, может, чуть больше; на премьере «Тамерлана». Возможно, там был Барни; наверху, где студенческие места; у него был бинокль, в который он пытался рассмотреть нас. – И ты ничего не сказал мне? – спросила поражённая Клариса. – Повторюсь, я не был до конца уверен, – терпеливо объяснил доктор Лектер. – Кроме того, не хотелось заставлять тебя волноваться из-за такой мелочи. Судя по тому, как быстро Барни убежал, когда я его заметил, он опасается нас гораздо больше, чем мы могли бы опасаться его. Но мне теперь интересно другое: откуда ты узнала про всё это? Клариса тяжело вздохнула. – Видимо, он рассказал кое-кому, что видел нас. Арделия... приходила сегодня утром. Несмотря на старания, доктору не удалось скрыть своё удивление. – Она следила за нами? Или это Барни ей сказал, где мы живём? – Я не знаю... – медленно проговорила Клариса. – Ни о чём таком её не спрашивала. Я... притворилась, что не помню ничего. И её саму не знаю. – Правильно, – похвалил доктор Лектер, но тут заметил бледность на лице Кларисы. – Значит, из-за этого ты плакала? Голос Старлинг упал до шёпота. – Чувствую себя так гадко... Она наверняка долго искала меня, а я разыграла перед ней какой-то дурацкий спектакль, притворяясь беспамятной. Я причинила ей настоящую боль. Она никогда не простит меня. – Чувства – это прямые отражения внутренних установок личности, веры и ценностей, – сказал доктор Лектер. – Тебе сейчас больно не меньше, чем Арделии. А она, видимо, не оставляла надежды вернуть тебя обратно. – Хочешь сказать, я тоже в глубине души мечтала вернуться к прошлому? Доктор Лектер пожал плечами. Губы его сложились в улыбку, но глаза не улыбались. Клариса шагнула к нему и обняла, крепко-крепко, чтобы слышать биение сердца. Потом подняла голову и посмотрела на Ганнибала. – В другой раз, когда решишь сказать такое, – тихо произнесла она, – вспомни один из наших вечеров. Тот, который ты обещал не забыть – даже если будешь видеть меня каждый день, всю жизнь. Вспомнив это, никогда не говори, будто я сожалею о прошлом. – Хорошо, Клариса, – ответил доктор Лектер серьёзно, – больше не буду. Чуть наклонившись, он поцеловал её. Цветы на ступеньках склепа Эвиты белели в наступавших сумерках. *** Первой мыслью Арделии после пробуждения было: «Старлинг!». Старлинг, которую нужно найти в этом городе. Найти, поговорить, задать множество вопросов и, наконец, понять главное – почему? Но секунду спустя Мэпп вспомнила всё. События этого утра. Пустые глаза Кларисы (можно ли продолжать её так называть, пусть даже в своих мыслях?) и весь разговор, из которого стало ясно – надежды больше нет. Мэпп взглянула на свои наручные часы, в которых уснула. Без десяти семь. Уже вечер! Хорошо же она поспала. Быстрый душ в гостиничном номере, затем ужин в ближайшем баре – два сэндвича и бутылка холодного пива. Теперь она чувствовала себя гораздо лучше, но всё равно недостаточно хорошо, чтобы звонить Уолтеру. Ну что ж, билет на самолёт она может купить завтра, а сегодня можно и погулять, рассмотреть как следует этот город, куда её занесло. Хоть как-то компенсировать свой полный и безоговорочный провал. Атмосфера Буэнос-Айреса увлекла Арделию. Город был не похож ни на что виденное ею прежде. Тут и там звучала музыка – страстная мелодия танго, и многие танцоры практиковали своё искусство прямо на тротуарах. Очарованная этим представлением и совершенно не чувствуя усталости от ходьбы, Арделия продвигалась всё дальше и дальше. Незаметно она оказалась на пешеходной улочке Каминито в квартале Ла Бока. Здесь танцоров было ещё больше, а музыка звучала громче. Ярко подсвеченные входы в кафе и магазины были украшены причудливыми фигурами высотой в человеческий рост. В быстро сгущающихся сумерках порой было трудно различить, где скульптура, а где – человек, стоящий неподвижно. Кругом звучала оживлённая речь, но Арделия не понимала ни слова. Какие-то люди стали тянуть к ней руки, возбуждённо крича что-то на испанском. Маневрируя между попрошайками, Арделия попыталась отойти в сторону, ближе к освещённой витрине магазинчика. В тот самый момент сумка на её плече резко дёрнулась вверх и влево. Мэпп инстинктивно потянула ремень сумки к себе – расставаться со своими вещами не входило в её планы. И хотя денег в кошельке было совсем немного, внутри сумки лежали её документы и пистолет. Тот самый, что Арделия едва не пустила в ход, наблюдая за Кларисой и доктором Лектером. Сумка на плече дёрнулась с новой настойчивой силой; оборачиваясь, Мэпп на долю секунды успела разглядеть лицо наглого воришки. А потом – резкая и сильная боль в затылке. Мир затопила темнота. *** Когда Арделия очнулась, голова кружилась и слегка тошнило. Она понимала, что лежит где-то на постели. В комнате было темно, из окна веяло вечерней прохладой. Но сил подняться и осмотреться у Мэпп не было. Хотелось пить, и она чуть слышно застонала. В тот же момент слева шевельнулась тёмная тень; чьи-то руки осторожно приподняли её голову над подушкой. Пересохшие губы Мэпп ощутили край чашки и тепло напитка, по вкусу напоминавшего травяной чай. Сразу стало гораздо лучше. Арделия снова уснула, так и не осознав, кто был рядом с ней. Ей снилась Клариса. Картинки из прошлого, в промежутке между их выпуском из Академии ФБР и внезапным исчезновением Старлинг. Несмотря на то что подруги жили в одном доме, у них не было привычки допытываться о личной жизни друг друга. Кто хотел – рассказывал, а другой слушал. Однако чаще всего получалось, что в роли рассказчика выступала Арделия. Поиски своего идеала для неё были чем-то вроде хобби длиною в жизнь, а частые свидания служили пищей для множества историй. Клариса всегда смеялась, слушая их. И, вероятно, догадывалась, что многие детали подруга присочиняла для красочности повествования. Но сама Старлинг редко что-то рассказывала. И на свидания за те семь лет ходила лишь несколько раз. Большую часть свободного от оперативной работы времени она проводила в прекрасно оборудованном спортзале (или же бассейне) ФБР, также регулярно (если не очень уставала) отправлялась в лес для совершения пробежек. Ну а если у Старлинг было плохое настроение (что случалось, благодаря ныне покойному мистеру Крендлеру, не слишком редко), она принималась за тщательную уборку в своей половине дома, доводя до блеска всё, что могло блестеть. Видимо, так она старалась компенсировать «нечистоту» в делах Бюро. Мэпп не винила подругу за отсутствие интереса к мужчинам, более того, отчасти её понимала. «Эх! – говорила Арделия иногда, – как меня достали эти мужики! Чтобы найти нормального, одной жизни явно маловато». В глубине души она даже чуть-чуть завидовала самодостаточности Старлинг. Клариса ни разу не сделала попытки завести отношения хоть с кем-нибудь; так что её редкие свидания они обсуждали только в шутку. Кроме одного случая. О том человеке они говорили серьёзно. Однажды вечером Клариса зашла к Арделии. Лицо Старлинг было печальным. Поговорив какое-то время ни о чём, она призналась: сегодня Джон Бригем предложил ей встречаться. И получил отказ. Арделия была удивлена, но не предложением Бригема, а ответом на него Кларисы. – Старлинг, ты сдурела? – без обиняков поинтересовалась Мэпп. – Джон отличный мужик, к тому же, он сохнет по тебе ещё с тех пор, как преподавал у нас огневую подготовку. Да я с самого выпускного гадала, когда же он решится позвать тебя на свидание. – Надеюсь, ты сможешь это пережить, Арделия, – грустно усмехнулась Старлинг. – Подруга, я серьёзно! Зачем ты дала ему от ворот поворот? Конечно, трудно от дружеских отношений переходить к чему-то большему, – с видом знатока изрекла Мэпп, – но в вашем случае это того стоит. Вы с Джоном так подходите другу другу: оба сильные, честные, смелые... Или тебя смущает, что Бригем немного старше? Но, поверь, это всё ерунда для такого мужчины, как он, так что... Клариса слушала с печальной улыбкой. А потом покачала головой. – Нет, Арделия. Я уже решила. И сомнений у меня нет. Может, и жестоко, но хотя бы честно. Знаешь, не смогу я так... думать, что могло бы быть... Последняя фраза несказанно удивила Мэпп. И пронзила мозг секундной догадкой. – Эй, Клариса, ты чего? Случайно... не влюблена в кого-то другого?.. Старлинг молчала, теребя пальцами край скатерти. – О Боже! – воскликнула Мэпп. – Не пугай меня! Надеюсь, это не Крофорд! Услышав такие слова, Клариса от души рассмеялась; печаль мигом сошла с её лица. – Фу, Арделия! Я всегда подозревала, что ты извращенка, – простонала она сквозь смех. Теперь обе подруги покатились со смеху, и странный разговор забылся. Но теперь снова всплыл в памяти Мэпп, становясь сюжетом её сна. Она видела всё очень ярко – кухню в их бывшем доме, лицо Старлинг в электрическом свете, слышала её слова... А вот другое воспоминание – та же самая кухня на половине дома Арделии, только свет на этот раз дневной. Они с Кларисой готовят курицу... ждут кого-то в гости... кого? Кажется, Уолтера. Да, точно. Именно тогда начались их отношения... за несколько месяцев до исчезновения Кларисы. В тот день был выходной у них обеих, так что Мэпп занялась готовкой, а подругу заставила разделывать курицу. Тогда она рассказала ей то, что узнала от Уолтера: кто-то тайно просматривает письма Старлинг прямо на почте. С тёмных делишек Бюро разговор незаметно перешёл на Ганнибала Лектера. Клариса призналась, что не боится за себя, да и вообще никогда не испытывала страха перед безумным психиатром. А потом сказала нечто, встревожившее Мэпп не на шутку. – Иногда мне кажется, если бы его всё-таки загнали в угол, я всё бы сделала, чтоб за него вступиться. – Не смей даже произносить такое! Два воспоминания, словно насквозь промокшие бумажки, склеились вместе. Чернила размылись, и слова приобрели новый смысл, которого прежде никто не замечал. Это правда. Тот, о ком Старлинг не забывала на протяжении семи лет. Тот, из-за кого не смогла начать отношения ни с Бригемом, ни с кем-то ещё. И тот, с кем она убежала в итоге. Именно убежала – по своей собственной воле. Лектер. Она с ним, потому что сама захотела. Какое-то время Арделии чудилось, что она проснулась. Но потом темнота и тишина окутали её и погрузили в сон – на этот раз глубокий и без сновидений. *** Когда Клариса вышла из ванной, доктор Лектер уже лежал на кровати с номером литературного журнала «Сур». Судя по аккуратной целлофановой обложке, экземпляр тот явно был редким (возможно, тех лет, когда к выпуску журнала прикладывала руку сама Виктория Окампо) и столь же явно – утащенным новоиспечённым куратором из архивов Аргентинской национальной библиотеки. В другой раз Клариса обязательно поиронизировала бы на сей счёт, но сейчас было не то настроение. Свернувшись калачиком, она легла рядом с доктором Лектером. Тот отложил журнал и посмотрел на неё. – Спит? Клариса кивнула. – Должна проспать до утра. Я добавила успокоительное в чай. – Значит, она тебя уже видела? – Нет. В комнате было темно, и Арделия ещё не до конца пришла в себя. Полагаю, она не поняла, где находится. – Но завтра поймёт. Клариса молчала, и доктор Лектер продолжил тем же тоном: – В сумке, которую пытался украсть парень, лежал автоматический пистолет. Держу пари, мисс Мэпп с трудом удерживалась, чтобы не применить его ко мне. – Хоть у кого-то хватает выдержки, – заметила Старлинг. – Я вот не уверена, что перерезание горла грабителю было такой уж хорошей идеей. Когда-то, помню, мы с тобой планировали не привлекать к себе внимание властей. – И это ты говоришь мне, Клариса, разместив в гостевой спальне агента ФБР, – с притворным возмущением произнёс доктор Лектер. Но Старлинг не улыбнулась. Тяжело вздохнув, она села на кровати. Взгляд её был устремлён на противоположную стену, куда падала причудливая тень от прикроватной лампы. – Ганнибал, зачем ты всё это делаешь? – Делаю что? – Обязательно всегда отвечать вопросом на вопрос? – Нет. – Тогда скажи. – Ты хочешь узнать, к чему я тебя подвожу, Клариса? – Да, и желательно поконкретнее. Без твоих психиатрических штучек. Едва заметная улыбка тронула его губы. – В таком случае, мне придётся всё же задать тебе вопрос. Разрешаешь? – Валяй. – Клариса, ну что за лексикон. Сколько времени уже... – Любимый, не испытывай моё терпение. – Хорошо. Скажи мне, Клариса, как долго ещё ты собираешься прятаться от очевидной необходимости разговора с Арделией? Какое-то время ему пришлось ждать её ответа. – Видимо... всегда, - наконец проговорила Старлинг. – Знаешь, я ведь и сама размышляла, почему не могу просто и открыто с ней поговорить. Ты думаешь, я боюсь? – Нет, – сказал доктор Лектер. – А вот и зря, - усмехнулась Клариса, – потому что всё так. Я трясусь от страха при мысли о том, как она будет на меня смотреть, что говорить, какими словами называть... А знаешь, почему? Потому что всё, что она скажет – правда. И не надо смотреть на меня так. Ты прекрасно знаешь, что я ни о чём не жалею. Однако если взглянуть на вещи объективно, факт остаётся фактом: из меня вышел неверный уставу агент и, что намного хуже, отвратительный друг. Я сама это знаю, но услышать из уст Арделии, да ещё с её фирменной иронией... Доктор Лектер покачал головой. – Клариса, тебе осталось думать совсем немного, и ты придёшь к ответу. Не думаю, что с моей стороны будет разумным – повторять тебе прописные истины. Кстати, об истине. Кто-то уже доказал её абсолютное существование? Быть может, я сейчас лежу в постели с величайшим из философов, м-м-м?.. – Очень смешно, – фыркнула Клариса. – Значит, ты пытаешься мне намекнуть на относительность любого суждения? И что, таким образом, у каждого своя правда?.. – ...но не у каждого хватает духу встать на её защиту, – сказал доктор Лектер. Клариса молчала, поражённая неожиданным осознанием. «Он прав; так и есть. Мэпп пришла ко мне, даже не думая, каков будет результат. А я боюсь сделать то же самое. Сделать то, что надо было ещё четыре года назад». – Ганнибал? – Да, Клариса? – Почему ты говоришь всё это сейчас? А когда мы покидали Штаты, даже не шло речи о том, чтобы попрощаться с Арделией, или хотя бы просто дать о себе знать. – Видимо, ты сама не хотела. – Видимо? – Клариса... – он замялся. Старлинг до этого лишь изредка бросала взгляды в сторону доктора. Но теперь повернулась и пристально посмотрела на него. – Ганнибал Лектер, я хочу знать, почему. – По той же причине, что и ты. Глаза Кларисы расширились. – Хочешь сказать... ты... – Да. - Не может быть, – выдохнула Старлинг, – ты не дал мне увидеться с Арделией, боясь, что я от тебя сбе... Ты боялся! - Ш-ш-ш, Клариса... – сказал доктор Лектер, придвигаясь ближе и притягивая её к себе. – Не надо так громко разрушать остатки моей былой репутации. – Никуда не денется твоя репутация, – усмехнулась Старлинг, крепче прижавшись к его груди. – И знаешь что... Твоё чистосердечное признание мне здорово помогло, гораздо лучше, чем рассуждения об относительности... – Неужели? – Да... И ещё я думаю, тебя надо за это хорошенько поблагодарить... – последние слова она уже прошептала ему на ухо, одновременно выключая свет. *** Мэпп открыла глаза и увидела полоску солнечного света, пробивавшуюся под шторой. В комнате было прохладно (где-то работал кондиционер) и полутемно. Голова уже не кружилась, не тошнило. В целом Арделия чувствовала себя даже неплохо, если не считать ноющей боли в затылке. Дотронувшись рукой, ощутила на голове повязку. Странно, как она раньше её не почувствовала. Мэпп села на постели и огляделась вокруг. Комната, где она очнулась, хранила в себе неуловимое ощущение свежести. Бледно-голубые обои, стены украшены пейзажами в рамках, на низком комоде – ваза с живыми цветами... С этого самого момента до неё начало доходить, куда она попала. И пришёл страх. Быстро соскочив с постели и с трудом удержавшись на ногах, Арделия огляделась. На ней была незнакомая футболка, узковатая, размером меньше, чем она привыкла носить. «На Старлинг эта штука должна смотреться балахоном...» Лихорадочный взгляд по комнате – вот оно! В углу стоит кресло, на нём одежда Арделии, в которой та была вчера вечером. Джинсы небрежно перекинуты через спинку. «Как будто ничего не изменилось...» – подумала Арделия, переодеваясь. И ей стало тоскливо, потому что это была неправда. Потому что дёрнув за ручку двери, она обнаружила себя запертой в комнате. Хотелось пить. Вернувшись обратно к кровати, Мэпп обнаружила на тумбочке небольшой стеклянный графин с водой и стакан. А что если вода отравленная? Да уж, конечно. Допивая второй стакан, она услышала, как у неё за спиной открывается дверь. Медленно обернулась, уже зная, кого там увидит. Старлинг, прикрыв дверь ногой, прошла дальше и поставила на комод поднос – тарелка с яичницей (помидоры, бекон, тёртый сыр), вилка и нож, завёрнутые в льняную салфетку, апельсиновый сок в высоком стакане, а также упаковка обезболивающего. Потом обернулась, засовывая руки в карманы своих домашних брюк. – Привет, Арделия. Прозвучало это буднично, даже чересчур. Как будто не было четырёх лет между этим утром и последним нормальным разговором. Однако у Мэпп сейчас не хватало сил для злости, и ответ прозвучал, скорее, устало: – Привет, Клариса. – Вот, - сказала та, указывая взглядом на поднос, – поешь, пока не остыло. Готовить я так и не научилась, так что, если попадётся скорлупа, не обижайся. Старлинг подошла к окну и открыла шторы; в комнате сразу стало светло. Потом она села в кресло, а Мэпп, которая была слишком голодна, чтобы скандалить, устроилась с подносом на кровати, скрестив ноги по-турецки. Какое-то время стояла полная тишина. Покончив с едой, Мэпп потянулась за лекарством. – Только не пей больше двух за раз, – подала голос Старлинг. Мэпп молча проглотила таблетки, запив их соком, а потом спросила: – Ну и как называется эта долбаная игра теперь? «Упс, я внезапно всё вспомнила»? – Ты имеешь полное право злиться, - сказала Клариса спокойным голосом. – Ещё как имею, чёрт возьми. – Но я надеюсь, мы сможем обо всём поговорить. Как раньше. – «Раньше» – это до того как ты решила стать миссис Лектер? – глаза Арделии сузились, и на лице появилась незнакомая Кларисе недоверчиво-насмешливая гримаса. – Да, сказала Старлинг. – Я хочу рассказать тебе о своих чувствах, и чтобы ты рассказала мне о своих. Как раньше. – Ну, тогда начинай. Надеюсь, твой муженёк не против раскрытия страшных тайн? – Его нет дома, если тебя это беспокоит, – сказала Клариса. А затем добавила тем же спокойным твёрдым голосом: – И попрошу тебя запомнить хорошо одну вещь: Ганнибал Лектер – это человек, которого я люблю. Так что саркастические высказывания в его адрес мне крайне неприятны. Особенно с твоей стороны. Поражённая не только её словами, но и выражением лица, Арделия молчала. – С чего же начать? – вздохнула Старлинг. – Наверное, с того момента, как я стала считаться «пропавшей без вести», читай: «убитой». Подумав, мы с доктором Лектером сочли этот вариант удачным: все спецслужбы будут искать одинокого путешественника, и едва ли кому-то придёт в голову проверять супружеские пары. Идеальное прикрытие, но только в том случае, если никто, ни один человек на свете, не будет догадываться, что Клариса Старлинг жива и здорова. Поэтому... прости меня, Арделия, что не давала о себе знать целых два года. Но так было нужно. Чтобы все поверили в мою смерть, включая тебя. – Да уж, Старлинг, ты хорошо постаралась... я ночами не спала, прислушиваясь к каждому шороху, в глупой надежде, что однажды ты вернёшься. Но день проходил за днём, а тебя не было. И грёбаное Бюро ничегошеньки не делало, и я уже собиралась свалить из него, но в последний момент решила остаться, чтобы не терять последнюю нить, а потом Крофорд умер – ты хоть знаешь об этом? – и я подумала, что это всё, ничего уже не будет, а потом пришла та записка от тебя, с кольцом... Арделия остановилась, чтобы перевести дух, и посмотрела на свою правую руку. – Я рада, что ты всё-таки носишь его, Мэпп, – сказала Клариса. – Чёртово кольцо не способно заменить человека, Старлинг. – Я и не думала так. Просто это изумруд из моего любимого ожерелья; мне хотелось, чтобы камень нас таким образом... связывал. – Связывают дела, а не камни. И не записка из пяти фраз. – Знаю, – сказала Клариса. И, помолчав, спросила: – Ты злишься? – Чёрт его разберёт, – Мэпп вздохнула. – Наверное, нет. Чувствую себя так, будто меня в прачечной через стиральную машинку прокрутили. – Неудивительно. Вчера ты по голове схлопотала, будь здоров. Радуйся, что череп целый. – А что было-то? – спросила Арделия. – Путеводитель для туристов читать надо, – проговорила Старлинг нарочито назидательным тоном, от которого Арделия едва не расхохоталась. – У нас тут полно мест, куда в вечернее время лучше не соваться, особенно в одиночку. Мэпп, ну ты меня поражаешь: как будто в Арлингтоне не жила. – Жила и живу, будь он неладен, – проворчала та. – Просто забыла обо всём с вашими местными красотами. «Вашими» – она сказала это слово неосознанно, но потом поняла, что так и есть. Старлинг теперь принадлежит этому месту, этому городу. Здесь её дом. Рядом с человеком... которого она выбрала. – Клариса, – Мэпп поднялась на ноги. – Арделия. Встретившись на середине комнаты, они обнялись. – Я не прошу... – начала Старлинг после продолжительного молчания, – не прошу всё забыть, потому что это невозможно. Я сама никогда тебя не забуду. Но простить и отпустить... давай попробуем? Мэпп кивнула. Разняв объятия, обе вытерли слёзы. Клариса взяла руки Арделии и внимательно на них посмотрела. – Так, и чем же ты занималась четыре с лишним года, кроме моих поисков? Что-то не вижу ни малейшего намёка на изменения в личной жизни. Только не говори, что всё ещё не нашла «нормального», или как ты там это называешь? – Нашла, - улыбнулась Мэпп. – И тебе его имя хорошо известно. – Уолтер! – сразу догадалась Старлинг. – Я помню этого парня. И в чём проблема-то? Хватай и целуй взасос, так ведь ты мне всегда советовала? – засмеялась Клариса. – Вернувшись домой, я исправлю эту ошибку, – пообещала Арделия. Ей теперь было удивительно легко и спокойно со Старлинг. Шутить, говорить о чём угодно – и не чувствовать боли. Наверное, это оттого что она, наконец, поняла. Перед ней стоял совсем не тот человек, которого она знала в их прошлой жизни. Погоня за призраками окончена. Теперь можно отпустить. Уже по-настоящему. А ещё Арделия подумала о другом. Теперь она точно знает, где была Клариса, когда доктор Лектер показывал кулинарный мастер-класс с мозгами Крендлера. – Давай теперь поменяем твою повязку, – сказала Старлинг, доставая чистые бинты и баночку с мазью. – Не снимай её какое-то время, чтобы рана на голове зажила. Хорошо? *** Они прощались во дворе, перед такси. Клариса подумала, что Арделия выглядит довольно забавно с платком на голове, надетым, чтобы не сдвинуть повязку. Через плечо перекинут ремень злополучной сумки, из-за которой на неё напали (внутри пистолет, документы, а ещё на всякий случай – обезболивающие таблетки, бинт, мазь). Мэпп, несмотря на последние события, выглядела расслабленной и успокоенной. Это порадовало Старлинг. В конце концов, может, их встреча к лучшему... для обеих. Она поймала себя на том, что хочет поместить этот момент во Дворец Памяти. Как один из очень важных. Такси с Арделией двинулось по улице, постепенно набирая скорость. Она сидела на заднем сидении и, обернувшись, увидела в окно машины, как к дому подходит доктор Лектер. Встал рядом с Кларисой и взял её за руку. Такси ехало всё быстрее; их силуэты стали игрушечного размера – просто две фигурки в белом. Которые скоро совсем пропали из видимости. И ничего не осталось. Ни бесплодной борьбы, ни лихорадочных поисков, ни злости, ни отчаяния. Только карта миллиардов дорог, каждая из которых длиною в человеческую жизнь. – Прощай, Арди. – Прощай, Клариса. Вот что они сказали другу другу перед тем как Мэпп села в такси. *** Утро снова дало начало неизвестному дню. Самолёт из Буэнос-Айреса, преодолев путь между двумя Америками, приземлился в Вашингтоне, округ Колумбия. Зимний воздух был прохладен и терпок. Из телефонной кабинки в аэропорту Арделия позвонила Уолтеру, а потом села в одно из кресел зала ожидания. Он примчался через полчаса; если сегодня его смена на почте, то ему пришлось срочно отпроситься. Не отвечая на испуганные вопросы, Мэпп обняла его и долго-долго не отпускала, чувствуя себя при этом очень счастливой. Уолтер удивился и обрадовался этой вспышке эмоций. Такого с ней не было уже долго. Или нет. Вообще никогда. Когда Арделия обнимала Уолтера в свете нового утра, на Буэнос-Айрес уже спускался летний вечер. В гостиной особняка, что рядом с французским посольством, были задёрнуты шторы и звучал клавесин. Руки доктора Лектера парили над клавишами, извлекая из них звуки старинной мелодии. Казалось, он полностью погружён – в музыку и в себя. Клариса сидела в кресле, недалеко от доктора, и читала при свете лампы. Но даже в этих одиночных занятиях они были неотделимы друг от друга – не только потому, что занимали одну и ту же комнату. Продолжая играть, доктор Лектер думал, что это «вторжение из прошлого» оказалось в итоге не так уж плохо. Появление Арделии вызвало множество споров между ним и Кларисой, но в конечном итоге только укрепило их духовную связь. Более того, позволило в полной мере оценить тот путь, который они прошли – сначала навстречу, а потом вместе. Всё, что они сделали, и как взаимно повлияли друг на друга. – Клариса, - сказал он, не прерывая музыку, – ведь нет необходимости повторять то, что ты и так знаешь? Она подняла глаза от книги и лукаво прищурилась. – Ну... кое-что я бы не возражала услышать ещё разок. Ганнибал?.. – Я тебя люблю, – сказал он, не отрывая пальцев от клавиш. – И я. – Что ещё за «и я»? – переспросил он с ноткой недовольства в голосе. Молчание в ответ. Клавесин умолк. Доктор Лектер обернулся и чуть заметно вздрогнул от неожиданности. Она стояла прямо у него за спиной. – Предупреждаю, впредь не надо подкрадываться ко мне, бывший спецагент Старлинг, – сказал он, пряча улыбку. Клариса тихонько засмеялась. – Я тоже. Люблю тебя. Ганнибал. 25.05 – 01.06.2012 Примечания: **Сильвина Окампо (исп. Silvina Ocampo, 28 июля 1903, Буэнос-Айрес — 14 декабря 1994, Буэнос-Айрес) — аргентинская поэтесса и писательница. **Виктория Окампо (исп. Victoria Ocampo, 7 апреля 1890, Буэнос-Айрес — 27 января 1979, там же) — аргентинская писательница, общественный деятель и литературный организатор, издатель, влиятельный интеллектуал. ** Эва Перон (исп. María Eva Duarte de Perоn), также известна под именем Эвита (Evita); 7 мая 1919, Лос-Тольдос — 26 июля 1952, Буэнос-Айрес) — первая леди Аргентины, вторая жена президента-диктатора Хуана Перона.