"Ведьма Тоши"/ "Toshi bitch"

Удар. Ещё удар. Неудачная попытка поставить блок и рассечённая губа. Тело покатилось кубарем с лестницы и стукнулось о стену. Удар ногой. С размаху. По лицу. Кровь брызнула из носа, словно праздничный фонтан на открытии одного из пафосных торговых центров. Чёрт. Перед глазами всё поплыло. Чёртовы линзы. Девушка прижалась к стене и, на ощупь двигаясь к пролёту, руками попыталась найти выпавшие линзы. Она их терпеть не могла, ненавидела, презирала. Линзы – шрам позора на её жизни. Уродство. Хитоми приходилось носить линзы с самого детства по причине отсутствия радужной оболочки глаза. При самом рождении врачи, пожав плечами, безразлично вынесли вердикт – аниридия. Болезнь не поддаётся коррекции и порой приводит к смерти. Счастье, что мозг повреждён не в больших количествах, иначе – лежать бы девочке под слоем червивой земли на ближайшем кладбище. Эти страшные, чёрные глаза останутся у ребёнка на всё время его существования. Хитоми была демоном для окружающих – учителя сторонились её, а одноклассники регулярно издевались и доводили девочку до глубокой депрессии. Она им отвечала – они её избивали. - Ведьма!!! – какой-то толстяк с пузом наперевес пинал её в живот. – Мразь японская! Уродина узкоглазая! Мальчик безостановочно и с диким хохотом надрывал свою жирную глотку так, словно бы его жизнь зависела от того, насколько изощренные он на этот раз придумает оскорбления. Толпа старшеклассников с ухмылками наблюдала за происходящим – не в первый, да и не в последний раз. Чёрта с два. Ей надоело терпеть всё это говно. Сколько ещё эти дефекты общества будут измываться над ней? До каких пор она сможет сдерживать себя, прежде чем съездит каждому из этих кретинов по их пустым пробкообразным головам? Осталось ещё совсем немного. С минуту ей осталось тесниться в углу лестничного пролёта. Чуть-чуть. Пять. Совсем ничего осталось-то. Два. Господи, да она и глазом не успеет моргнуть, как всё закончиться, так ведь? Звонок. Хитоми расслабленно опустилась на пол всем своим телом и закрыла глаза. Если эти деграданты думают, что её так просто сломать, пусть собственным языком подавятся – она им в этой жизни даже крошки хлебной не уступит. *** Директор сидел за своим столом и нервно ковырял в носу, видимо, не особо придавая значение тому, что в кабинете он не один, да и не каждому охота наблюдать за таким мерзким зрелищем. Директор одной из частных школ Лондона был весьма трусливым мужчиной лет сорока семи в твидовом пиджаке и идеально отглаженных брюках, на которых постоянно собиралась шерсть его облезлой старой кошки, что странно, ведь педант он был жуткий. Он, с тщательностью чистоплюя, натирал крышки унитазов перед тем, как взгромоздиться своим задом на скрипящий сортир, и каждый раз после пожатия рук выдавливал себе на ладони как минимум пол тюбика скользкого антибактериального средства. Да и сам по себе директор был какой-то скользкий – он скользко ходил, скользко улыбался и шутил точно так же, он скользко разговаривал и при этом неимоверно потел. Короче, если говорить начистоту, он больше напоминал уже немного подтаявшее жиденькое желе из отвратного лакричного сиропа, а потому в этой школе скорее боялись его ядовитой слюны, чего его самого. Так вот этот самый директор, в окружении завучей и учителей всей старшей школы, как уже было замечено, ковырялся в носу, стараясь протолкнуть свой мясистый палец как можно глубже. Даже глаз дилетанта на раз-два вычислил бы, что глава престижной школы дикость, как нервничает. Думаете, из департамента образования нарисовался неожиданный визит? Или кошка его утонула в канализации? - Мистер Воловец, вы, в конце-то концов, учитель философии или не философии? – писклявый голос директора заполнил всю комнату, заставив собравшихся поморщиться, – Где вы растеряли все свои оставшиеся мозги? – директор яростно плевался во все стороны, - Какого чёрта… - на этих словах голос его сорвался, и остальная часть фразы прозвучала, как хрип. - Какого чёрта вы осмелились позвонить её отцу?! Как вам вообще такая дурная идея пришла в голову? Учитель невозмутимо выдержал весь поток обрушившейся на него брани, аккуратно утёр своё лицо платком, убирая с кожи следы вязкой слюны, и высказался: - Если бы вас избивали в переулке, я бы и глазом не моргнул – того вы заслуживаете. Но единственный грех девочки – боязнь врезать этим недоноскам ранее. Три шага, замах руки, и юный учитель философии схлопотал смачную оплеуху за свои слова. Казалось, вся комната наполнилась вонючим паром, исходящим из потовых желез директора школы. - Твоё счастье, глист, - директор шипел, как змея, – Что папаня твой – ректор Лондонского Университета. А пока, - он противно ухмыльнулся. – Я буду тебя просто лупить за такую мерзоту, понял? Учитель, было, открыл рот, чтобы поделиться своими мыслями по поводу подобных телесных наказаний, но неожиданно дверь с шумом распахнулась. Мало сказать, с шумом. Она чуть было с петель не слетела – видать, пинок был гладиаторский. В кабинет первым делом на шпильках влетела секретарша, неуклюже пошатываясь на своих двух, а за ней, огромными шагами, прошествовал рослый мужчина с яростными глазами и кулаками, готовыми бить всё живое и не очень живое. Неизвестный не стал ни представляться, ни здороваться, но первое, что он сказал (точнее уж сказать, выкрикнул), было: - ИДИОТЫ!!! Девушка, до того времени безучастно сидевшая на стульчике в углу, встрепенулась. Она моментально прикрыла припухший глаз и, подняв воротник, чтобы не было видно синяков на ключицах, встала. - Отец,чёрт тебя дери, я просто упала!