Дагоррат для Феанаро

Каждый выбирает по себе Щит и латы, посох и заплаты. Меру окончательной расплаты Каждый выбирает для себя. (с) Ю. Д. Левитанский Двое шли по дороге, казалось начинавшейся из ниоткуда и ведущей все так же в никуда: и за ними, и перед ними вставал, клубился серым маревом густой туман. Впрочем, оба они помнили, что путь их начался в Чертогах и пока не пытались понять, где он может закончиться. Они просто беседовали: обоим им хотелось этого пол жизни и все посмертие, но почему-то получилось только сейчас. – Знаешь, брат, тогда, когда в Лосгаре горели корабли, мы ведь не сразу поняли, в чем дело. Переживали. Боялись, что вы попали в засаду. – Так и было. Сразу же после высадки. Небольшая стычка, но когда она закончилась, на камнях остались лежать не только орки, но и трое из нас – тогда мы еще не знали, что к нападениям нужно быть готовыми всегда. А потом мы поняли, что они успели отправить гонца в Ангабандо. – Ты хотел, чтобы мы остались? – Больше всего. Я надеялся, что вы вернетесь. Мы там были смертниками, у вас еще была возможность спастись. Брат, по моей вине погибали те, кто был мне дорог. И еще больше было тех, кто проклинал меня, как убийцу. Я пытался сделать так, чтобы в этом хоре не было ваших с Арафинвэ голосов. А получилось... – Мы с тобой одной крови: неужели ты бы вернулся? Старший молча качает головой – пряди волос, обрамляющие лицо, бьются всполохами черного пламени. – Ты должен был бы понять уже, что заботиться о дорогих тебе эльфах так, будто они несмышленые дети, не видевшие еще и пятидесяти весен, значит заставлять их считать тебя обуреваемым гордыней. – А если я и был таким, – старший то ли задает вопрос, то ли напоминает о том, что известно давно и всем. – Нет. Поверь, я знаю. И чего ты боялся, знаю тоже. Поэтому Арафинвэ повел тех, кто усомнился, обратно, а я пошел за тобой. Как и обещал. Я сомневаться не мог, слишком хорошо тебя знаю. Они не могли знать этого, но где-то там, за стеной тумана сейчас согласно кивал головой конек, давным-давно вырезанный из дерева для малыша старшим братом. – А остальные пошли за тобой. И я все равно стал убийцей, хотя и пытался избежать этого. – Там во льдах нас убивал не ты. И позже, в Белерианде, ни одна из ран не была нанесена твоим мечом. Феанаро, мы не дети, ты позвал, но пошли мы сами. Почему ты думаешь, что брошенный тобой клич не был тем, чего все мы ждали? Почему не только твои верные выступили из Тириона? Не все мои эльфы шли за мной, многие из них шли в Белерианд. – Как и помнил старший, младший говорил все это спокойно. Просто излагал, а не пытался доказать (в том числе и самому себе), и от этого слова его были более убедительными, чем даже самая горячая и пламенная речь. – А ты еще не устал читать морали? – Старший, произнося это улыбнулся, но младший в любом случае не почувствовал бы обиды. И не только потому, что привык к манере брата. Просто сегодня, когда они наконец-то встретились за порогом Чертогов, его счастья не могло омрачить ничего: даже понимание того, что тот, кто не сможет появиться в мире до самого его конца, сейчас идет рядом с ним. А, может, он пока не хотел делать выводов? А может, знал, что конец чего-то одного всегда бывает началом другого? В любом случае, он улыбнулся в ответ и какое-то время они шли молча. А дорога все не заканчивалась: по крайней мере, они не могли видеть его в тумане, да и не хотели, чтобы она закончилась сейчас, когда они наконец-то нашли в себе достаточно храбрости, чтобы просто поговорить. В конце-концов, устав молчать, старший снова вернулся к беседе: – Я много раз представлял себе нашу встречу, брат... – старший не закончил, но по интонации и по бледному подобию улыбки ясно, что представлял он ее не в самых радужных тонах. – Именно поэтому ты избегал видеться со мной в Чертогах? – вопросительно изогнул бровь младший. – И поэтому тоже. – Кто бы мог подумать? Феанаро – Пламенный Дух, не ведающий сомнений... – старший, не выдерживая подчеркнуто серьезного тона, шутливо-угрожающе пытается пнуть брата в бок. В серых глазах плещется задорная улыбка. – Да есть ли у тебя хоть капля уважения?! И, словно отраженная зеркалом, улыбка в ответ. – К тебе? Целое море. А потом они вспоминали. Рассказывали друг другу о том, что было дорого каждому из них и им обоим. О том, о чем хотели рассказать давным-давно, но почему-то не находили времени. И сами не заметили, как туман куда-то пропал. И в знакомом, но давно забытом смешении золотого и серебряного света ясно стало видно, что дорога подводит их к такому же знакомому обоим дому, у ворот которого их встречает... – Отец! – Радостно, в два голоса. И секундой позже, тоже вместе, не скрывая разочарования: – Владыка, – оба склоняют головы. – Я не пытался обмануть вас, вы обманулись сами. Но теперь вы оба знаете, кого хотите увидеть прежде всего. – Вала Намо, Владыка Судеб больше не кажется похожим на Финвэ, но до чего же он похож на обычного эльфа! Куда исчез ореол Силы, постоянно окутывавший его? – Прежде, чем вы пойдете дальше, а там вас действительно ждут: у вас есть вопросы, задавайте их, я отвечу. Вопросы были, но главным, важнее даже того, что ждало их в доме, сейчас был один: – Мы живы и мы вместе. Но мне не суждено было прийти в Арду до ее конца, значит Дагор Дагоррат... – Это и был Дагор Дагоррат, Феанаро. Только что вы с братом победили в этом бою. Вместе, как должно было быть. У каждого своя последняя битва, но ваша оказалась общей. Братья ошарашено смотрели на того, кого знали как Владыку Судеб. – Ожидали боя с оружием в руках? Не каждую битву можно выиграть оружием, вам ли не знать этого? Вы выбрали правильный вопрос. Ответы на остальные вы способны получить сами. Так пойдите и узнайте их. Намо, так похожий на обычного нолдо, отступил от ворот, перед этим легко толкнув их. Даже не скрипнув, ворота растворились, словно приглашая войти. Оба брата стояли, глядя на уходящего. То ли осмысливали услышанное, то ли собирались с духом перед тем, как войти. Намо был уже далеко, уже почти пропал в тумане, но все же негромко, зная, что те, кому предназначены его слова, обязательно услышат их, сказал: – Возможно, мы тоже сумеем пройти свою дорогу. Спасибо вам, эрухини.