Рассветы... Закаты... Куда я, туда ты...

"Рассветы... Закаты... Куда я... Туда ты..." Плетусь по городским закоулкам, как обычно, один с камерой в кармане и наушниками в ушах. О, замечательно, возвестив о посаженной батарейке плеера, последние оставили меня наедине с городом - последняя подушка безопасности медленно сдулась и спряталась в карман. Глубокий вдох. Не сказать, что я отчаялся или просто опечален чем-то, это мое привычное занятие - бродить по городу, постепенно закрадываясь все дальше и дальше в его гнилое сердце и вырывать из него куски в виде снимков, на которых запечатлено его безумие и апатия одновременно. Сердце любого города - это люди, общество, социум. А, как гласит афоризм, который дословно я не помню, если хочешь узнать общество, узнай, как оно относится к детям и старикам... Что-то в этом роде. Именно поэтому на моих снимках те, кому повезло меньше всех: бездомные, отщепенцы общества, юродивые, своего рода. На душе наступает приятное удовлетворение, когда ты ловишь взглядом стычку двух стариков из-за презрительно брошенной в их сторону мелочи, и успевает щелкнуть затвор твоей камеры, умертвляя этот момент в вечности. Я считаю, что каждое фото это маленькая смерть, падение в вечность, которое сохранит мгновение. Мрачно? Возможно. Моя любимая осень заставляет кутаться в куртку не по сезону, лаская кожу своими ледяными пальчиками. Из моего рта вырываются едва заметные клубы пара. Я готов терпеть этот холод, готов не обращать внимания на отсутствие чувствительности в пальцах, готов шмыгать носом через шаг, чтобы уйти домой хотя бы с одним кадром, достойным вечера. Увы, но, кажется, сегодня все мои жертвы напрасны, так как уже третий час моей "охоты" проходит впустую. Сворачиваю в какую-то узкую подворотню, кажется, таких я видел мало, что ж, интересно. Места здесь едва ли хватит компании из троих, но я прохожу спокойно. Обычно в таких местах бывают темные уголочки, в которых спят бездомные, спрятав свое истерзанное ветром тело под дряхлым покрывалом. Вполне занимательно. Замедлю-ка шаг. За мной раздались какие-то крики и шум, которые мало волнуют меня, меня, поймавшего свою волну... Крики все ближе, и я могу различить в них частые шаги, даже бег и призывы остановиться. Прислушиваюсь, заинтересованный возможной картиной, достаю из кармана камеру и снимаю защитную крышку с объектива, в надежде поймать момент погони. Напрочь забываю про темные углы и секреты, жду приближающийся момент... Из-за угла выпадает, да именно выпадает, потому что еще один метр и отсутствие стены, и он бы точно завалился в грязь, парень. Даже юноша, да точно, моего возраста с короткими, но закрывающими уши каштановыми волосами, очень женской фигурой, тонкими и длинными ногами, облаченными в узкие джинсы и кеды, в футболке и болтающейся на плечах рубашке. Обычный парень, которых сотни тысяч в этом городе, но... Он с горящими глазами, безумной, но одновременно азартной улыбкой удирает от орущих на всю улицу полицейских в летней одежде! Это немного странно, даже для меня. Пока я как загипнотизированный смотрел в его горящие огнем глаза, мой палец чуть сильнее нажал на кнопку спуска затвора, и на светочувствительную матрицу записалась куча пикселей, собравшихся в одно единое фото, которое в будущем изменит мою жизнь, но не об этом сейчас. Преодолев парой шагов расстояние между нами, этот парень в буквальном смысле запрыгивает на меня, обвивая руками шею, а ногами - талию, и впивается в мои губы поцелуем. Я заваливаюсь вперед, прижимая его всем телом к стене. Мое сознание отказывается реагировать и предательски отключается, а тело действует на автомате. Следующие секунды я помню как во сне, но удивительно подробном и детальном сне. Руки сжимают его талию, не давая упасть, губы слишком замерзли, чтобы отвечать на задыхающийся поцелуй, глаза закрыты. К нам подбежали двое полицейских. - О, эм... - Кажется, они не ожидали увидеть целующуюся пару. - Ребятки, я вам не помешаю, но вы тут парнишку не видели? Длинный такой, в рубашке? Мой неожиданный партнер резко переместился на мою шею, скрывая свое лицо от запыхавшихся работников правопорядка, и опалил замерзшую кожу горячим дыханием, отчего мой голос слегка сорвался. - Куда...кхм...то туда улетел, - я махаю рукой в сторону противоположного выхода из улочки между домами. - Ой, ну спасибо. Э, счастья и детишек вам, - пробормотал самый разговорчивый полицейский и побежал в указанном мною направлении. Я все еще стою, прижимая к себе незнакомца, а он бессильно виснет на мне, тяжело дыша в плечо. Понемногу я прихожу в себя, услышав его усмехающийся шепот. - Болваны... Он сползает с меня на землю, все еще держась за шею, словно они гнали его несколько дней как кролика. Странно, но мой мозг не бунтует, а тело не беснуется по поводу того, что я обнимаюсь с каким-то парнем. - Замерз? - тупо спрашиваю, потому что больше ничего на ум не приходит, а звук его рваного дыхания уже действует на нервы. - Согреешь? - он усмехается, поднимая на меня взгляд зеленых глаз. В его глазах какая-то безумная усмешка, такая же, как и в голосе, но она цепляет - я не могу оторваться от него. У меня возникает ощущение, что я смотрю на снимок. Такой, знаете, который нужно долго изучать, чтобы найти то, что так манит твой взгляд, заставляет тратить время на себя, утягивает за собой в мир вечного момента. - У меня до квартиры недалеко, пойдешь? - предлагаю совершенно спокойным голосом, потому что сосредоточен на его лице, таком обычном и необычном одновременно. Не знаю, как объяснить, я не красноречив. - Ты всех преступников зовешь к себе домой или только симпатичных? – иронизирует он и закусывает губу, словно соблазняет, подмечаю в нем какие-то бесовские черты. Я только хмыкнул, опуская его на землю, потому что мне начинает надоедать держать его на руках, хотя он и совсем легкий, как пушинка, случайно принесенная ветром мне на плечо. - Пошли, пока эти придурки не вернулись, - пробормотал он, втянув воздух сквозь зубы. Замерз. - Держи, - я стянул с себя куртку и протянул ему, взглянув еще раз в его изумрудные глаза, которые удивленно смотрят на предмет одежды в моих руках, словно проверяя, можно ли мне доверять, оценивает ситуацию, а затем молча натягивает мою не по размеру куртку и кутается в нее как в одеяло, засунув руки в карманы, а нос в воротник. Когда-нибудь я пострадаю от своей нездоровой тяге к таким как он, к неожиданным проявлениям судьбы. Я чувствую, как пробегает по телу волна неприятных мурашек вместе с новым порывом ветра, ощущая каждый участок своего продрогшего за секунду тела, каждый волосок, вставший дыбом, но мне слишком нравится наблюдать за его реакцией, чтобы просто забрать обратно единственную на двоих куртку. - Почему ты от них убегал? – спрашиваю дрожащим от холода голосом. - Лучше тебе не знать, я закоренелый преступник, и если я тебе все расскажу, ты будешь слишком много знать, и мне придется убрать тебя, - говорит он будто бы серьезно, а потом заливается смехом, шагая по неровному, испещренному трещинами асфальту, который ведет к моему дому. – Мелкие, но многочисленные кражи караются законом, с которым я не дружу. Мои зубы отказываются смыкаться, и я не могу произнести ни слова, пытаясь отогреть хотя бы руки в глубоких карманах. Я был поглощен размышлениями о моем новом знакомом, как вдруг он доктал из кармана блестящую бутыль. В его руке поблескивает стеклянная бутылка с бронзовой жидкостью, а на его губах сияет победная усмешка. Кажется, у него сегодня свой «улов». - На двоих маловато, но, думаю, мы что-нибудь придумаем, - усмехается он и берет меня под руку, убирая бутылку обратно в карман. Я не против, потому что уже не чувствую той руки, на которой он висит, меня занимает только мысль о том, как бы побыстрее дойти домой, где есть тепло. - К слову, меня Александр зовут, - говорю я, глядя на этого зеленоглазого чертенка. - Премногим обязан, Александр, - учтиво произносит он, словно только что не был задорным хулиганом, и заглядывает мне в глаза. – Роман.