Тингдагдаг

Знаешь, манящего в зоне больше, чем пугающего. Разваливающиеся дома, гниющая мебель. После аварии жизнь в Припяти не застыла, она лишь потекла в обратном направлении. Здания уменьшаются, книжные и тетрадные листы скукоживаются, высыхают деревья. Но это тоже какое-никакое движение. Может, именно благодаря этой обратной динамике мне выпал шанс разобраться в нашей с тобой истории: истории двух сестёр, которых так нелепо разделили время и пространство. Когда я получила ту фотографию, я вдруг ощутила, что расстояние между нами не так уж велико. Это чувство усилилось после того, как я отыскала твое сочинение в заброшенной школе заброшенного города. Ты преодолела ради меня время, а я — пространство. Зона любит играть со своими гостями: создавать множество иллюзий. От невозможности покинуть несчастный город до несуразных фантомов. Может, когда-нибудь она сжалится над глупой светловолосой девочкой, что потерянно бродит по серым улицам в поисках неизвестно чего, и создаст твой образ? Отчего бы тебе не выйти из ближайшего подъезда и не объяснить мне, к чему весь этот фарс? И я даже обещаю тебе поверить. Ведь фантомы — копируют людей полностью, без остатка. Они могут воспроизвести любую мысль, которая хотя бы раз мелькала в сознании прототипа, но вот сгенерировать что-то принципиально новое им не под силу. — Я не хочу от тебя уходить, — с завидной регулярностью повторяет моя рыжеволосая спутница, — я хочу помочь тебе найти то, что ты ищешь. Она не отстает от меня, что бы я ни делала, как бы быстро не бежала и где бы я не пряталась. У меня почти не осталось сил смотреть в эти колючие глаза и машинально пересчитывать веснушки на почему-то таком родном лице. Зона вобрала в себя каждый миг моих переживаний. Она знает, что я покрывалась мурашками каждый раз, когда Насте выпадало ехать рядом со мной в машине. Знает, как быстро билось мое сердце, когда Лёша начинал переругиваться со своей девушкой. И как к горлу подступало что-то неприятное, когда голубки мирились. — Тебе лучше вернуться к ребятам, Лёша, наверное, места себе не находит, — сквозь зубы произношу я. — Ничего, потерпит, — чересчур бойкий ответ, как мне кажется, — сначала я должна помочь тебе. А потом вернёмся вместе. Я больше чем уверена, что Настя, не оставляющая меня ни на минуту ненастоящая. Слишком уж бесшумно она ходит, и у неё никогда не урчит в животе. И всё же, какой-то крохотной частичке себя я разрешаю поверить в то, что рыжая оторва действительно готова бросить ради меня друзей и скитаться по зоне в поисках неизвестно чего. Но я всё равно боюсь подходить к ней близко. Ведь защитной реакцией фантомов будет фраза «Не трогай меня». Я не хочу этого слышать. А порой так хочется приласкать её не только взглядом. — На себуанский язык осень переводится как тингдагдаг. Этот язык распространен на Филиппинах. Только представь, для тридцати миллионов людей каждый год наступает не осень, а тингдагдаг. Я люблю, когда она улыбается, люблю, когда говорит что-то, позволяющее узнать её лучше. Ведь если мы выберемся, я смогу лучше понять настоящую Настю. Закрыв глаза, я представляю, как когда-то давно девушка делилась этим незамысловатым фактом с Лёшей. И как эта язва ехидно осведомлялась, что именно Настя курила и почему с ним не поделилась. — Настя, ты любишь Лёшу? — Да. — А меня? — Ты очень красивая и женственная. Я во многом тебе завидую. — Ты ответишь мне? — Я не знаю. Нам нужно продолжить поиски твоей сестры. Улыбка, от которой хочется взлететь как можно выше и слова, пригвождающие к земле. Девочка-парадокс: неуязвимая снаружи и ранимая внутри. Если вести беседы в правильном ключе, скоро я буду знать о Насте столько же, сколько и зона, столько же, сколько и сама Настя. Но мне всё-таки хочется отыскать и тебя. Не думаю, что ты затеяла это всё лишь для того, чтобы разбить мне сердце болезненной привязанностью к почти незнакомой девчонке. Лена, найдись!