Just the human

Пряные запахи увядающей листвы, высохшей травы и вечно зеленой лиственницы сплетались в единый аромат, разносясь по всем уголкам Волшебного Леса. Все знаменитые и незнаменитые художники, а также известные и неизвестные писатели, прихватив свои краски да перьевые ручки, идут сюда, пренебрегая предупреждениями о всяческих опасностях, встречающихся на тропинках нашего Леса. Так и ставь для них предупреждающие таблички: «Остерегайтесь великанов и людоедов!» или «Осторожно! Озеро нимф!» Но разве они послушают? А все это лишь потому, что даже в последние дни октября, когда местами на землю уже ложится мелкими сугробиками первый снег, Волшебный Лес продолжает пестрить яркими красками. Игривый ветерок непрерывно срывает разноцветные листики, кружа их в хрупком танце вальса, медленно роняя на землю, но создается впечатление, что деревья ничуть не редеют. Только в последние дни ноября деревья оголят свои хрупкие ветки, и, когда последний листок упадет с кроны самого старого дуба, зима вступит в свои права. А пока все лесные жители только готовились к холодным месяцам, Волшебный Лес продолжал исполнять свою последнюю песню, перед тем как уйти в долгий покой. Но, конечно, частыми посетителями нашего леса являются не только художники и писатели, но и заблудшие путники, странники и просто искатели приключений. Есть еще один юноша, которого точно знал каждый житель Волшебного Леса, и имя его Джерард. Сын обыкновенного крестьянина одет всегда в потрепанную деревенскую одежку, накинув на плечи шкурку соболя (ведь дни становились все холодней), всегда шел одной дорогой, оглядываясь по сторонам, как если бы искал кого-то, и он действительно искал. Вот и сейчас он идет по той своей тропинке в своей одежке и со своей сумкой, висящей на плече, оставляя на мокрой земле следы своих единственных сапог. Он бродил взглядом из стороны в сторону, иногда поглядывая под ноги, чтобы не провалиться в какую-нибудь чуть примерзшую от холода лужицу и не промочить свою обувь. Юноша погружался в собственные мысли, блуждая по лесу, пока не вздрогнул, услышав хруст позади себя. Он обернулся, всматриваясь в небольшой золотистый кустик на окраине тропинки. Ветер стих, но яркие листочки дрожали от дыхания спрятавшегося за пестрыми веточками существа. Джерард медленно подошел кустику и, наконец, разглядел за ним чьи-то бараньи рожки. — Фрэнки! — вскрикнул он, улыбаясь. Навострив острые ушки, существо откликнулось на знакомый голос, выпрыгивая из своего убежища, вставая перед юношей в полный рост. Фавн, а именно так звалось это создание, крепко обнял юношу своими человеческими руками, переминаясь с копытца на копытце. Он вдыхал своим приплюснутым носиком запах родного ему человека, проверяя действительно ли это он или снова проделки злых ведьмочек, выманивающих у Фрэнка известные только ему старые секреты Волшебного Леса. Но это был самый настоящий Джерард, что всегда пахнет луговыми полями и домашним очагом. — Джерард, мой дорогой Джерард, ты вновь пришел, — улыбнулся Фавн, крепче обнимая юношу. Он прижимался к человеку своим голым торсом (а фавны никогда не носят одежду), чувствуя щекочущую шкурку и теплые руки юноши на своей коже. Он разорвал объятия, подпрыгивая на копытцах. — Идем веселиться? Джерард всматривался в такие знакомые черты лица дорогого ему существа. Эти глаза цвета спелого ореха всегда говорили, что перед ним стоит великое создание, волшебный покровитель лесов и полей, а веснушки на его щеках и плечах грели жарче солнечных лучей. Улыбка горела ярко, словно звезда в ночном небе, что звала за собой заблудшего путника. Он был всегда счастлив и никогда не сидел на месте, находясь в постоянном поиске приключений. А еще он каждый день ждал Джерарда, чтобы вместе с ним осуществить свои замыслы. — Чем займемся сегодня? — спросил юноша, догоняя своего друга, что быстро перебирал своими копытцами, хрустя замерзшим ковром опавшей листвы. — Мы могли бы попеть вместе с лесными птицами! — в его руках неожиданно появилась флейта, которую он мгновенно поднес к губам, начиная наигрывать забавную мелодию. Мгновением позже на звуки музыкального инструмента начали откликаться сойки и соловьи, напевая полюбившуюся за многие столетия мелодию. Джерард вслушивался в эти сладостные звуки, которые он тоже слышал уже множество раз, а задорный Фавн продолжал играть на флейте, прыгая все выше и выше, кружась в собственном резком танце, на который выглянули посмотреть и шалуньи белки, забыв о всех своих заботах, и маленький слепой крот, и олененок, выглянувший из-за ствола могучего дуба, и парочка серых зайчишек, пробегающих мимо. — Волшебно! — воскликнул Джерард, награждая Фрэнка аплодисментами, когда тот завершил свое невероятное выступление, сопровождаемое невероятным хором из сотни и более птиц, а все звери, наконец, разбежались по своим делам. — Благодарю, — важно поклонился Фавн, после чего несдержанно рассмеялся. — А теперь расскажи мне, отчего ты так долго не появлялся в Волшебном Лесу? — Прости меня, Фрэнки, осенью в деревне особенно много работы. Сбор урожая, подготовка к зиме, — он усмехнулся, опуская голову, — но тебе, наверное, не интересно слушать о моей скучной человеческой жизни. — Когда это мне было не интересно тебя слушать? — Фавн развернулся к тропинке, а юноша последовал за ним. — И, если хочешь знать, жизнь человека не так скучна, как кажется. Мне вот тоже порой бывает скучно. — Тебе? — удивленно спросил Джерард, и Фрэнк будто почувствовал его улыбку своей спиной. — Я не шучу! — воскликнул он. — Осенью в этом лесу всем есть чем заняться, кроме меня. Феи собирают волшебную пыль отцветающих цветов, гоблины собирают поспевшие тыквы, гномы и без того всегда заняты, а когда ты перестал приходить ко мне, я готов был умереть со скуки! — Он на секунду обернулся, посмотрев на парня краем глаза, и уголки его губ дрогнули вверх. — Я так скучал по тебе, дорогой Джерард. И если бы Фрэнк знал, как заставили эти слова трепетать хрупкое человеческое сердце, бьющееся в груди юноши. Развернувшись и вглядевшись в лицо Джерарда, Фавн бы заметил, как заливаются румянцем его округлые щеки. Парень тоже скучал, не просто скучал, он всегда жаждал их новых встреч и их новых приключений. Он был привязан к Фрэнку, он был в него влюблен. Он был влюблен в самое прекрасное создание, влюблен в образ своих сновидений. И как ему хотелось бы признаться в своих чувствах, рассказать о том, как он готов продать собственную жизнь за один короткий миг, проведенный с Фрэнком, но, как это глупо, Джерард всего лишь человек. И он родом не из королевской семьи, и не богат, он ведь лишь сын обычного крестьянина. Посмотрит ли великий покровитель всех лесов, волшебное создание на этого мальчишку? «Нет, — подумал тут же Джерард, — но…может, стоит все-таки попробовать?» Хруст ветки под сапогом отвлек Джерарда от его мыслей, заставив взглянуть сначала себе под ноги, а затем на Фрэнка. Тот, приложив палец к губам, занял подстерегающую позу, указывая взглядом в сторону озера. На маленьком пригорке сидели несколько девушек в белых, развевающихся на ветру платьях, плели венки из упавших в воду осенних листьев. Их воздушные локоны легко покоились на плечах, а на белоснежной коже не было ни единого изъяна. Нимфы. Одна за другой они плавно подлетали к воде, мягко вытягивая из нее листочки, отчего по водной глади разбегалась мелкая рябь. Они возвращались к пригорку, о чем-то шептались и тихо хихикали. И скольких путников погубили эти хрупкие создания? Хорошо, что Джерард и Фрэнк, прячущиеся среди густых кустарников, были ими незамечены. Выждав подходящий момент, Фавн резко бросился вперед, пугая своим воплем и громким топотом не только нимф, но и птиц, и зверей, стремительно убегающих вглубь леса. Перепуганные и обозленные девушки скрылись за пригорком и исчезли, будто их никогда и не было здесь. — Дамы! Ну, куда же вы? — рассмеялся Фрэнк, демонстративно взмахивая своей флейтой. — А я хотел наиграть вам одну песенку. — Зачем ты перепугал всех нимф? — спросил Джерард, выглядывая из кустов, хотя он и сам находил это забавным. — А нечего топить поэтов в моем лесу! — Вскрикнул тот в ответ, надеясь, что девушки его услышат. — И не только поэтов! Запрыгнув на пригорок, Фрэнк взял пару венков из листьев, один из которых надел на свою голову, а другой протянул Джерарду, когда тот последовал за ним и тоже обустроился на пригорке. Они сели на небольшое бревно и стали вглядываться куда-то вдаль, где кончалось озеро. Точнее, так делал Фрэнк, а юноша наблюдал за ним краем глаза, очерчивая взглядом его профиль. Он помнил лицо Фавна наизусть: большие, блестящие на солнце глаза, вечно изогнутые в улыбке пухлые губы, о поцелуе которых он не смел и мечтать. — Я тебе кое-что принес, — вдруг произносит Джерард, разрезая тишину своим голосом. Фрэнк посмотрел на него, навострив уши. — Правда? Твои подарки всегда особенны и дороги мне, но не стоило. Я все еще благодарен тебе за… зонтик? Это ведь так называется? — Парень кивнул в ответ. — О, это такое странное название для такого приспособления, я бы назвал его дождевиком или водоотталкивателем, но зонтик мне нравится больше, — он как и всегда ярко улыбнулся, обнажая белоснежные зубы, — но я ведь говорил это уже, правда? — Да, но мне очень интересно тебя слушать. А помнишь, что ты подарил мне взамен? — Конечно, не стачивающийся карандаш моего дедушки. Тебе он понравился? — Это просто невероятная вещь! — воскликнул Джерард, что-то доставая из своей сумки. — Именно с ним и связан мой подарок. Он протянул Фавну потрепанную книжку в темно-зеленой обложке. Точнее, это был альбом с огромным множеством рисунков. Фрэнк открыл первую страничку и увидел себя. Проницательный, добрый взгляд, яркая улыбка, округлые бараньи рожки, приплюснутый носик, венок из цветущих луговых цветов и множество веснушек на лице и на плечах. И на каждый страничке был новый рисунок Фавна. Где-то он смеялся, где-то выглядел испуганным, где-то смущенным. Была пара рисунков, где Фрэнк был изображен со своим зонтиком, и Фавн даже звонко рассмеялся, глянув на них. Каждое новое изображение, словно короткий миг, пойманный за хвост и запечатленный на гладком листе бумаги. — Ты говорил, что родился в канун Всех Святых, осталось всего несколько дней, но я не смог дождаться. — Невероятно, — прошептал Фавн, разглядывая рисунки. — Ты владеешь этим карандашом лучше, чем мой дедушка в свое время. Это прекрасно. — Потому что это ты прекрасен, — ляпнул Джерард, после чего едва слышно ойкнул. Его брови испуганно дернулись вверх, когда Фавн удивленно посмотрел на него, и юноша, покраснев, отвернулся, но продолжил, иногда запинаясь. — В мгновения наших встреч, на секунду мое сердце будто останавливается, после чего оно… оно начинает биться в несколько раз быстрее, и воодушевленно. Я готов найти с тобой любое новое приключение, лишь бы… лишь бы б-быть всегда рядом. Даже в самой опасной ситуации, в которую мы с тобой можем попасть, я знаю, что ты меня никогда не оставишь одного, я доверяю тебе, как даже не доверился бы себе. Твои вечные истории, твой г-голос, смех, я мог бы слушать это до конца своих дней. И порой моя душа просто разрывается от всех теплых чувств к тебе, которые… ох, видимо, я никогда не смогу описать это словами. Я влюблен в тебя, Фрэнк. Фавн внимательно слушал юношу, крепко прижимая к груди подаренный альбом. Его рваный взгляд разглядывал парня, но сам он не мог ничего ответить. Он боролся с собой, пытался произнести хоть одно слово. Одного слова сейчас хватило бы ему, но Джерард не выдержал и пятнадцати секунд его молчания. — Прости, прости, прости, — резко забормотал парень, вставая с бревна. — Конечно, я как всегда все испортил. Я не должен был этого говорить, ведь я всего лишь человек, глупый мальчишка, на что надеялся. Прости. Он быстро спустился с пригорка, резкими шагами отдаляясь от Фрэнка. Он старался не бежать, но и не оборачиваться, только бы не видеть Фавна. Он может сейчас разозлиться на него, посмеяться над ним, что же натворил глупый Джерард. Не разбирая дороги, он шел вдоль берега озера, пока не споткнулся об торчащий из-под земли камень. Он был готов упасть прямо в воду, если бы не чья-то сильная рука, подхватившая его. — Осторожно, не хочешь же ты превратиться в тростинку? — услышал юноша любимый голос и почувствовал дыхание над своим ухом. По его телу пробежалась сладкая дрожь. — Т-тростинку? — запинаясь, переспросил он. — Я не рассказывал тебе эту легенду? — спросил Фавн, улыбаясь. — Бабушка всегда рассказывала мне эту историю в детстве. Правда это или выдумка, но однажды Фавн, могучий лесной покровитель, влюбился в одну прекрасную девушку, был готов на все ради нее, но, к сожалению, она не разделяла его любви и всегда убегала от бедняги, а он все бежал за ней. Случилось так, что когда его возлюбленная снова пыталась от него убежать, то споткнулась об камень и упала в озеро, обернувшись тростинкой. Так они и появились, эти тростинки. — Тростинки, — повторил Джерард. — Возлюбленная… Как возлюбленная? — Любовь всей его жизни, — вновь улыбнулся Фрэнк, когда юноша, наконец, обернулся к нему лицом. — Но она же была всего лишь человеком, — произнес парень, чувствуя как его пробивает дрожь от такого влюбленного взгляда Фавна. — Я тоже всего лишь человек. — Человек, — подтвердил Фрэнк. — Человек, укравший сердце Фавна, как бы тот ни пытался запереть в себе свои чувства. — Чувства? Какие чувства, Фрэнки? — вздрогнув, спросил его парень. — Помнишь, как я пытался спугнуть тебя? Как нагонял панический ужас? Помнишь, как ты бесстрашно продолжал идти вглубь лесов, несмотря на все это? Люди не могут устоять перед такими чарами, но не ты. Ты так силен и это знаешь, как же мог ты и не привлечь мое внимание? — Фавн провел своими мягкими пальцами по румянцу на коже паренька. — Я люблю тебя, мой дорогой Джерард. Он легко коснулся своими мягкими губами губ юноши, вкладывая в поцелуй все свои самые нежные чувства, отчего поцелуй стал таким трепетным, сладким и, конечно, волшебным. Джерарда бросило в дрожь, и он прижался к Фавну, не желая его больше выпускать из своих объятий. Словно сон рассеивался в его глазах и становился желанной реальностью. Ветер игриво шелестел в кронах разодетых деревьев, поэты писали свои стихи, а нимфы все сидели под тем пригорком, наблюдая за влюбленной парой, и тихо перешептывались, хихикая между собой.