Он просто Шут

Он брёл по пыльной дороге. Силуэт его фигуры едва различался в темноте. Никто и никогда не обратил бы на него внимания, пока не произошло это… Ошибка, которая многим стоила титулов, некоторым головы, а кому то и чести. Как раз в то неподходящее время (когда всем благородным милордам и миледи стоило уже забыться сном) этой дорогой проскакали несколько всадников. Возвращавшиеся с охоты, они не обратили внимания на чернь. Не впервой им было упускать из виду то, чем жили их кошельки – их народ. Даже скачущий во главе монарх, который утверждал, что заботится о своём люде, одарил путника лишь быстрым холодным взглядом, отправившись дальше. Всё было бы хорошо. Всё БЫЛО БЫ… Ах, как же порою это бы мешает жизни идти своим чередом. Обстоятельства не всегда таковы, какими мы хотели бы их видеть, и от того эта история имеет столь глубокий смысл. Один из всадников, сальный мужчина с узкими щёлками глаз на красном упитанном лице, проносясь мимо на буром ломовом коне, другое бы бедное животное и не выдержало бы этого господина, случайно задел странника и тот, свалился прямо в грязь. И тут же произошла вторая ошибка: вместо того, чтобы ускакать подальше от этого места, вместо того, чтобы, как обычно, проигнорировать тяжесть участи бедного человека, - вельможи, эти напыщенные мужчины в дорогих костюмах и дешёвыми горделивыми лицами, остановились и громко, во весь свой голос, рассмеялись. Мужчина, кое-как поднялся и присел на траву у обочины, по его серой от пыли одежды стекала противная буро-серая грязь, от чего у её владельца на лице появилось лишь омерзение. - Чего расселся чернь? Иль из-за бедноты своей потерял последние капли самоуважения? – усмехнулся всё тот же упитанный господин, и остальные оскалились в той же ухмылке. «Как, по-глупому, бездарно, они подражают друг другу, как какие-нибудь псы подзаборные, все скалятся, да думают, как облаять погромче, дабы доказать своё превосходство. Глупо это» - подумал странник и отчуждённым взглядом посмотрел на возвышающихся над ним всадников. - Что ты, язык проглотил что ли, чернь? Говори, когда пред тобой важные люди стоят, - с надмением всё продолжал он, всё более пыжась, «лая» и скалясь – этакая шавка не цепи, которой по нелепой случайности дали власть. - Вы разве так важны или стоите? Я ж вижу пред собой лишь сборище разодетых индюков, пытающихся показать свою напускную власть. Но я человек свободный и вам не принадлежу. Так с чего бы мне кланяться вам? – заговорил странец грубым, чуть хриплым голосом, который бывает скорее у старцев, чем у молодых людей… а он был молод. Охотники возмутились, и со всех сторон послышалась ругань. Она становилась всё громче, всадников становилось всё больше. Но голо полный гнева прервал этот гул, как раскатистый гром, или скорее громкий, поросячий визг: - Да как ты смеешь?! Ты всего лишь чернь! Грязный оборванец, который живёт податью таких, как я. Кем бы ты был без нас, нежить?! – он свирепел, с его сального тела градом катился пот и от этого он казался ещё более мерзким, лицо его и без того красное стало багровым, а узкие щёлки глаз, ещё уже, он весь как будто заплыл жиром, - Ах ты, дурной старикашка! – Он замахнулся и хотел было ударить мужчину, но так и навернулся с коня, прямо в ту лужу грязи, из которой недавно выбрался незнакомец. Вельможи, сидевшие на своих жеребцах, все как один ахнули, заржали, ибо настолько громкий и неприличный смех иначе назвать нельзя, и смолкли, видимо понимая всю трагичность ситуации. - И чем вы теперь отличаетесь от меня, о, господин? – иронично произнёс странник, с отвращением посмотрев на мужчину. По его взгляду было видно, что ни в одном из присутствующих не видит он угрозы, и даже более того, он стоит наравне с ними, если не материально, то по силе. И здесь ни в коем случаем не говориться о физической силе, куда уж там хилому мужичку справится с десятком хорошо вооружённых охотником, он был равен им по силе духа, силе характера. Сцена спектакля: сильный характером скиталец, весь в грязи, но с гордо поднятой головой и безразличным выражением лица, а рядом гора шёлка, всё в той же грязи, и с обозлённым раскрасневшимся лицом, больше похожий на порося, запутавшееся в тряпье. Какая комедия и трагедия одновременно. Смешно. Охотник закипал, медленно, краснел, истекал потом, даже, кажется надувался, как пузырь, и в итоге взорвался: - Чернь! Ублюдок! Повесить! Сжечь его! – не умолкал он, валяясь в грязи. Он был похож на большого капризного ребёнка, которого так не вовремя обидели, - Нет, я убью… - Заткнись! – прервал его властный, ледяной голос одного из всадников. Он отличался от остальных большой золотой цепью на шее с не менее огромным крестом, одним словом - монарх, правитель страны Ш. – Это перестаёт быть смешным и порядком надоело. Мне надоело твоё ребячество Ганс, - он с неудовольствием и неким омерзением посмотрел на подданного, - Ещё слово, и ты последуешь за ним на плаху, - он указал на странника. - Но… - начал было Ганс уже более робким и тихим голосом. Но его перебил «товарищ»: - Ганс, заткнитесь, мы не имеем удовольствие лицезреть вашу уродливую голову в корзине, - тихо и чётко произнёс седовласый мужчина на чёрном жеребце, даже не взглянув на валяющегося в грязи вельможу. Тот в свою очередь сконфузился и замолчал. - А теперь вы… - обратился монарх к страннику, - … как вас зовут? Откуда вы пришли и куда идёте? – Его внимание было полностью приковано к этому странному незнакомцу, не принимающему во внимание титулы и не теряющий самоуважения даже валяясь в куче грязи. - Государь, имя моё утеряно в дороге, люди величают по разному, так и вы зовите, как вам угодно, - сказал спокойным голосом мужчина и чуть пожал плечами мол «всё равно мне», - а про путь мой и сам сказать не могу, просто брожу по свету. - Ох и странный ты человек, старец или же молодец? - покачал головой правитель и слегка улыбнулся, своей фальшиво-доброй царской улыбкой, - но, не смотря на то, что возможно мы могли бы встретиться при других обстоятельствах, встретились же именно при этих, поэтому у меня нет выбора, как только повесить тебя, - он говорил это наигранно невинным голосом, часто делая паузы и наблюдая за реакцией мужчины, - но… - тут он сделал многозначительную паузу и продолжил, - ты можешь пойти ко мне в услужение и стать шутом. Странник многозначительно посмотрел на правителя, он долго сидел молча, лишь иногда окидывая взглядом присутствующих, по его слегка исказившемуся лицу было видно, как тяжело даётся ему решение, как невыносима ему мысль о таковом положение и всё-таки, преодолев себя, он ответил: - Если существует так много Шутов, желающих стать мудрее, почему же и Мудрец не может быть Шутом? – в его словах звучала лёгкая ирония, но быть может кто-то прочёл бы в его глазах ту боль, что он испытывал при этих словах. - Ты прав Шут, - качнул головой монарх, внимательно посмотрев на него. Спустя секунду он уже раздавал поручения в своей привычной царской манере. – Поднимите Ганса и усадите на коня, а так же кто-нибудь заберите Шута, нас уже давно ожидают во дворце. Несколько человек соскочило с лошадей и стали помогать вельможе, а «товарищ» Ганса протянул руку Шуту: - Залезай. Не заставляй меня нарушать приказ, - всё было сказано без малейшей эмоции, лишь недобрые огоньки в глазах и еле заметная ухмылочка, которых никто и не заметил. - Какие послушные пёсики живут при дворе, однако, - саркастически заметил странец… Да, он был и будет им… роль шута не для него… Но такова его участь: стать тем, кого он больше всего ненавидел, стать тем, чьи слова будут правдой в глазах лжецов, стать посмешищем и в тоже время высмеивать самому тех, чьи многочисленные лица он возможно мог избежать. Но быть живым посмешищем лучше, чем окончить жизнь так глупо, - многие так думают, но верно ли это. Он запрыгнул на коня, и отправился в путь, как будто минуты назад он ещё не был просто странником – теперь он просто Шут.