Идеальные

"Люди либо любят друг друга, либо нет, и порой любовь возникает между теми, кому не надо бы любить друг друга." Рэй Брэдбери - "Рассказ о любви".

Чай - лучший напиток всех времен и народов. Его можно пить в любом виде, в любое время и в любом месте; не напиток, а иногда палочка-выручалочка какая-то. И от страшной депрессии спасет, а временами может даже в апатию вогнать; потому что когда ты пьешь чай, ты начинаешь думать обо всем на свете: о людях, о событиях - грустных или счастливых, это не так уж и важно. Когда Лаура сидела, потупив взгляд темно-синих глаз, Стивен лишь мог догадываться о том, зачем она вообще затеяла этот разговор. Они встречаются уже почти два года; они сожалели о своем выборе при каждой встрече - дома, на улице, в школе, но не могли расстаться, как бы сильно ни было желание бросить все на текущей ноте. - Слушай, я действительно не знаю, к чему вообще веду весь этот разговор, но, наверное, ты уже понял сам, что именно я хочу сказать, - наконец заговорила девушка, тяжело вздохнув. - Если честно, у меня несколько вариантов, - Стивен изо всех сил старался оставаться сильным и непоколебимым. - То ли ты хочешь закончить наши отношения здесь и сейчас, то ли хочешь бросить все и всех и уехать куда-нибудь далеко, подальше от всей этой суеты и противных стереотипов, взглядов на жизнь, принципов, в общем - непонятно и размыто. - Стив, мне больно говорить это, ты же знаешь. Ты прекрасно понимаешь, что это неправильно, это не воспринимается обществом как что-то нормальное, разве не правда? - Лаура говорила тихо, из глаз вот-вот должны были пойти слезы. Слезы боли и отчаяния. - Неправильно. Я люблю тебя и это чертовски неправильно, понимаешь? - Я тебе говорил. Говорил десятки, сотни, тысячи раз. Мне плевать. Плевать на мнение общества о нас с тобой, но мы по-прежнему скрываем свою любовь от окружающих, только потому, что этого хочешь ты, а я дорожу каждым твоим словом, - парень мягко улыбнулся. - Но мы родные, Стивен, в наших жилах течет одинаковая кровь! - попыталась возразить девушка, повысив голос лишь на полтона. - Мы больше чем просто родные, мы двойняшки! - Господи, мы обсуждали это много раз... - он встал со стула и подошел к окну, встав к Лауре спиной. - Мне надоело. Надоело то, что ты не хочешь воспринимать это как что-то особенное, как... Как другую любовь. Повисло молчание. Угнетающее, сеящее пустоту в сердца, плодящее сомнения даже в самых чистых человеческих душах. Но Стивен быстро нашел решение: сократив расстояние между собой и своей сестрой, он присел рядом с ней на колени. - Лаура, любимая, я... Ты... Ты прекрасна, мы прекрасны, наша любовь прекрасна, разве это так сложно понять с первого раза? - прошептал он, вглядываясь в синеву ее глаз. - Сложно? Она помотала головой. - Тогда зачем ты это делаешь? Зачем творишь хаос в наших головах? Зачем делаешь нам больно? Он не дождался ответа. Лишь легко поцеловал ее в губы, растворяясь в блаженстве совершенно иных ощущений. Он любил ее и ничего не мог с этим поделать. Она ответила; сначала неуверенно, а затем уже втягиваясь в особенный азарт. Казалось, горячий чай уже остыл на фоне их чувств - других, согревающих душу и сердце. - Кошмар! Боже мой! Боже! - послышался женский голос. - Мои идеальные дети, что с вами сделала судьба?! Мои идеальные дети, что с вами сделал это ужасный мир?! - она говорила так, как говорят только в спектаклях, но мать Стивена и Лауры всегда была немного другой. - Мама! - вскрикнула девушка, оттолкнув от себя брата. - Мама, прости! Мама! - Не подходи ко мне! - женщина вдруг потеряла сознание. Благо ее успел поймать отец семейства, стоявший позади. - Папа, я... - начал было оправдываться Стивен, подбежав к эпицентру событий. - Мы... - Не стоит, - мужчина прищелкнул языком, велев замолчать обоим - и Лауре, и Стивену. - Это я виноват. За окном вовсю барабанил дождь. Кто-то сравнивал его с ребенком-проказником, стучащим, отбивающим ритм на повидавших виды, ветхих крышах домов, в попытках стать немного лучше в этом мастерстве - он всю жизнь мечтал стать знаменитым на весь мир барабанщиком, но этот кто-то уже давно исчез в толпе себе подобных фантазеров, неизбежно растворился в серой массе людей. - Ваша мать, дети, тронулась умом еще до вашего рождения. Точнее до рождения тебя, Стивен, - начал свой рассказ мистер Скотт. - Если опустить всякие несовсем нужные подробности, то я скажу: настоящая сестра-двойняшка Стивена умерла еще в утробе матери, но Люси этого не знала, поэтому мне пришлось лгать... Много лгать. - Ч-что это значит? - тихо спросила Лаура дрожащим голосом. - Это значит то, что вы совсем не родные. Вообще. Ни на один процент. Я кинулся искать новорожденную девочку по детским приютам, по больницам, умолял, чтобы организации подождали со своими бумагами и дали мне шанс на самый большой обман в моей жизни, - мужчина откашлялся, - и я нисколько не жалею о том, что принес тебя к моей Люси. Она долгое время не признавала тебя, велела найти ее настоящую дочь, отказывалась кормить тебя грудью, но я... Я... Он замолчал, пытаясь пересилить свои собственные чувства и эмоции. - Я совершил ошибку, обратившись за помощью к психологам. Они сделали ее сумасшедшей, помешанной на вашем благополучии настолько, что она отказалась от третьего ребенка в семье. Она сделала аборт, только чтобы обеспечить вам беззаботную жизнь. Вы знали, что у нее есть отдельный счет с таким количеством денег, что вам хватит еще на ближайшие десять лет безбедной жизни? - его мысли были сбивчивы, как и слова, которые он произносил, кажется, с огромным трудом. - Вот и я не знал, пока случайно не обнаружил у нее в документах кое-какие сведения. Клянусь, я не знал, что все обернется вот так... Хотя догадывался о ваших отношениях последний год. Все-таки, вы не виноваты. В этом виноват лишь я один. - Не надо себя винить, папа... - в унисон произнесли брат с сестрой. Все-таки они считали себя таковыми целых семнадцать лет, считали себя неправильными, считали себя другими. - Нет, все правильно, дети. Вы по-прежнему идеальные, - мистер Скотт вымученно улыбнулся.