***
Кёнсу просыпается в душной, но достаточно уютной и светлой комнате. Через неплотно закрытые шторы проникают яркие лучи солнца. Волнение застревает в самом центре груди, не позволяя предпринимать активные действия для побега явно не из своей квартиры. Скинув свободное одеяло в сторону, он уставляется на свои ноги. Раны обработаны и аккуратно перевязаны свежими бинтами, через которые проступают тёмные капли крови. Он поднимает взгляд вверх по бедрам, минует обнаженную паховую зону и осматривает так же аккуратно перевязанные руки. Воспоминания о минувшей ночи постепенно восполняют память, и Кёнсу смеет предположить, что это квартира его нового знакомого. В подтверждение его мыслей, дверь бесшумно открывается и на пороге появляется парень. Он не сразу замечает, что его гость пришёл в себя. Сделав несколько шагов он замирает на месте именно там, где его можно хорошо увидеть под пробивающимися лучами солнца. Высокий, отлично сложенный, смуглая кожа и чертовски сочные пухлые губы. Глаза чёрные, не смотря на достаточно добрый взгляд. - Очнулся? Он распахивает шторы, что заставляет Кёнсу жмуриться и прикрываться руками, привыкая к яркому свету. - Угу, - Кёнсу неловко кивает, - а я у тебя дома? - Да. Может, ты это, - парень неоднозначно машет рукой, - прикроешься? Я за последние сутки слишком много раз тебя голым видел, думаю, для первой встречи уже слишком. У Кёнсу краснеют даже кончики ушей. Он жмурится и накидывает одеяло, прячась под ним с головой. Обхватив ноги, он прижимает их груди, стараясь спрятать лицо в коленках. - Смутился? Вчера тебя это не так беспокоило, – Ким разводит руки в стороны и подходит ближе, - давай, вылезай, перевязку сделаем. До неловко выглядывает из-под одеяла. Чонин недовольно выдыхает и, сделав резкий выпад выхватывает одеяло из рук, опуская его так, что прикрытыми остаются только ноги и паховая область. - Вот так. Кёнсу внимательно наблюдает за действиями парня, как он бережно снимает повязки, дует, когда приросшие бинты болезненно отдираются от кожи. Когда он смазывает ужасные раны каким-то приятно пахнущим кремом, ему кажется, что они знакомы уже не первый год. Обработав и сделав перевязку, Чонин мимолетно смотрит, на сосредоточенного Кёнсу и возвращается к своему занятию, обрабатывая уже ноги. - Чего тебе? – внезапно разрывает тишину Ким. - А? – вздрагивает До и неловко отводит взгляд, - спасибо. Ты очень добр ко мне. - Спасибо в карман не положишь. - Прости, - мямлит он, - у меня нет с собой денег. Могу я тебе их позднее вернуть? - Да шучу я, - хрипло смеётся парень, - не нужны мне твои деньги, у самого достаточно. - Что ты там делал? Неожиданно для себя спрашивает Кёнсу и после жалеет об этом. Ким туго завязывает последний бинт и нервно встает с кровати, бросив хмурый взгляд на парня. - Что я там делал? Я уже отвечал тебе на подобный вопрос. По позвоночнику опускаются мурашки от внезапно сменившегося тона. Кажется, ранее светлая комната внезапно потемнела, и стены покрылись слоем плесени. - Я, - продолжает Ким, - убил их. - Но, почему ты это сделал? - Заслужили, - коротко обрывает Ким и, развернувшись, уходит из комнаты. Кёнсу ещё долго не встаёт с кровати. Он тупо уставился в повязки на ногах. Неужели они сделали с Чонином тоже самое? Укутавшись в одеяло, Кёнсу выходит из комнаты и, минуя коридор, оказывается в просторной гостиной, за которой, через широкую арку, следует кухня. - Проходи, пообедаем. Кёнсу вздрагивает от внезапно появившегося голоса за спиной и оборачивается, когда мимо него проходит Чонин. Парень проходит в кухню и накладывает две порции риса. На отдельную тарелку он выкладывает мелко нарубленную и хорошо обжаренную свинину, поливая соусом. Кенсу не сдвигается с места до тех пор, пока Ким не проходит в гостиную и жестом не приглашает парня присесть. - А, совсем забыл, можешь переодеться. Я подобрал тебе кое-что из своих вещей, не уверен, что подойдет, но меньше размера у меня нет. Вещи в комнате. - Спасибо, я быстро. - Да-да, иди уже. Кёнсу спешно переодевается, но, как и сказал Чонин, одежда не совсем пришлась по размеру. Светлая футболка, болтается, явно намекая на то, что хрупкому Кёнсу давно пора подкачаться. Штаны брючного типа повисли на бедрах. Осмотрев свой внешний вид в зеркало, он грустно выдыхает и возвращается в гостиную. Стоит До выйти, как Чонин взрывается громким и звонким смехом, от чего Кёнсу неловко цепляется за край футболки, оттягивая её. - Ты так забавно выглядишь, - утирает выступившие слёзы парень. - Между прочим, это твоя одежда, - несколько обозлившись на реакцию, цедит Кёнсу и подходит к обеденному столу. - Да-да, но она на тебе так глупо выглядит. - Мне раздеться? - Ладно, шучу я, ешь давай, - Ким палочками указывает на порцию риса и сам принимается за еду. Они выходят на улицу, когда на город опускается вечернее алое солнце и длинные тени окутывают узкие улочки. Кёнсу старается не отставать за быстрыми и длинными шагами своего спасителя, но тот, кажется, напрочь забыл о его существовании. Выйдя на оживленную улицу, Кёнсу замирает на месте и смотрит в спину удаляющемуся Чонину. Заметив, что его знакомый отстал, Ким оборачивается, вопросительно изгибая бровь. - Ты чего? - Дальше я сам. - Вот как? Тебя не нужно подвезти? - Думаю нет, я знаю эти места, найду дорогу. Ким сокращает расстояние и останавливается в шаге от парня. - Будь осторожен в следующий раз. - Да, спасибо тебе большое, - Кёнсу кланяется в знак благодарности, - можешь мне оставить свой номер? - Зачем? На свидание решил пригласить? Прости, но сейчас я в этом не заинтересован. - Нет, не для этого, - отрицает Кёнсу, - я не люблю быть в долгу, поэтому, я хотел бы вернуть тебе одежду и в будущем отплатить за то, что ты спас мне жизнь и был так добр ко мне. - Забудь, - обрезает Ким, явно не желая больше встречаться с этим парнем. - Я настаиваю. Чонин выдерживает паузу, пристально смотря в большие глаза напротив. Ему кажется, что он без слов, может подействовать на этого парня, одним взглядом заставить его передумать, но тот и не думает отступать. Сплюнув куда-то в сторону, он быстро произносит номер, рассчитывая, что Кёнсу не запомнил его. - Запомнил или нет, не мои проблемы, я дал тебе шанс. - Запомнил, - одно вполне обычное слово, пускает по всему телу Чонина мурашки. Довольно необычный парень. - Вот как? Тогда я пошёл. Постарайся не вляпаться куда-нибудь по дороге к дому. - Не беспокойся об этом. Они расходятся в разные стороны, уткнувшись взглядом в землю. Ни один не обернётся. Никто не окрикнет, чтобы что-то сказать. Они расходятся тихо, как и должны это сделать. И возможно больше никогда не увидятся.***
Кёнсу тихо открывает дверь, боясь потревожить обитателей большой квартиры. Переступив через порог, свет в прихожей автоматически включается, освещая большой и длинный коридор. - Я дома! Выкрикивает Кёнсу в пустоту, а в ответ тишина. Зайдя в гостиную, он, не включая свет, осматривает семейные фото на полках. Он не видит на них своего фото. Раньше это казалось нормальным, но сейчас это причиняет слишком много боли. Он опускается на холодный пол и заваливается на бок, прижимая колени к груди. Обнимая себя руками, Кёнсу ногтями терзает обнаженные руки. Отколупывая корку от едва заживших ран, он шипит, но не останавливается. Он уродует руки, превращая их в кровавое месиво. Поднеся трясущиеся ладони к лицу, он, сквозь слёзы, смотрит на тёмную кровь. Ладони вжимаются в лицо, прилагая слишком много силы, чтобы остановить слёзы. Единственное чувство в груди - это боль, не столько от вскрытых ран, сколько от душевного расстройства. Захлебываясь собственными слезами, он теряет сознание, проваливаясь в бесконечную пропасть, где кажется, что это мгновение никогда не закончится. Утро встречает Кёнсу тишиной и неприятным запахом запекшейся крови. Приложив усилия, чтобы подняться на локтях, он с ужасом осматривает алое пятно растекшееся под ним. Взгляд быстро скользит по изуродованным рукам и в горле застревает неприятный ком. - Ма-а-ам, - тянет Кёнсу, - Па-а-ап, что произо… Не договорив, он вспоминает, что его квартира навсегда останется пустой, и ему никто не ответит, кроме него самого. Слишком тихо. Слишком грустно. Слишком одиноко. Переборов себя, он встаёт и, еле перебирая ногами, бредёт в душ. Закрываться нет смысла, поэтому дверь остается открытой настежь. Сбросив с себя чужие вещи, он отдирает присохшие бинты, пачкая белый кафель алыми пятнами. Неосознанно Кёнсу начинает растирать их ногой и уже только избавившись от повязок он залезает в душ. Струи больно обжигают открытые раны, окрашивая воду в бледно-розовые тона. Уставившись перед собой, он игнорирует судорогу по всему телу и дрожащие от боли руки. Кажется, он потерял интерес ко всему миру. Слишком тихо. Он прижимает ладони к ушам и падает на колени, прижимая голову к ним. Прошу вас, не молчите.***
Звонок в дверь. Кёнсу вздрагивает от неожиданности и, встав с дивана, неуверенно подходит к двери. - Кто? - А что, ты ещё кого-то пригласил? Кёнсу узнает наглый тон и открывает дверь. - Заходи. - Давай, скорее покончим с этим, можешь вернуть мне вещи, если тебя это действительно так беспокоит, про долг можешь забыть. - Проходи, - настаивает Кёнсу, - прошу тебя. - Ты меня пугаешь своей настойчивостью. Несмотря на слова, Чонин заходит в квартиру, осматривая её просторы. - Не дурно живёшь. - Ты не хуже. - Ну, у меня квартира поменьше... Без разрешения, Чонин нагло усаживается на диван. Бросив скептичный взгляд на наглеца, Кёнсу усаживается рядом. - И что теперь? - Тебе не кажется что здесь слишком тихо? – шёпотом произносит старший, что заставляет Чонина почувствовать неприятное волнение внизу живота. - Ну, есть такое. А ты пробовал открыть окна. Ну, там, шум улиц, все дела. Не? Не помогает? - Не в этом дело. Могу я тебя ещё кое о чём попросить? - Тебе не кажется, что я и так слишком многое для тебя сделал? Я пришёл за вещами, чтобы ты меня больше не беспокоил, а, в итоге, ты ещё и что-то от меня хочешь. Не наглость ли это? - Да, ты прав - это наглость, но, - медлит Кёнсу, тупо уставившись перед собой, - у тебя был секс с парнями? - Стоп. Что? – недоумевает Чонин, – что ты сейчас сказал? - Секс с парнями у тебя был? – для особо тупых повторяет До. - Был и что с того? - Выходит ты гей? - Так, давай без этих бирок. Гей - не гей, какая к чёрту разница? И если тебя это действительно беспокоит, то я би, мне не принципиально, куда свой член пихать. И вообще, какая тебе разница? - Можешь заняться со мной сексом? От слов парня, Чонин резко встаёт с места, гневно уставившись на парня, который так же неотрывно смотрит перед собой. - Я понять не могу, ты совсем умом тронулся? Знаешь, это уже слишком. Хватит с меня, оставь мои вещи у себя и прошу, больше не беспокой меня. Сотри к чертям мой номер из своей недоразвитой головы и, вообще, не появляйся больше у меня на глазах. Ким успевает сделать только шаг, когда в его запястье крепко цепляются, удерживая на месте. Он хочет с силой одёрнуть руку, но обернувшись, передумывает. Ладонью Кёнсу прикрывает рот, стараясь сдержать слёзы и тихие всхлипы. Тоненькая струйка крови стекает вниз по запястью, той руки, которой он держит Чонина. - Идиот, - опускается перед ним на колени Ким, закатывая рукав свитера, - Ты раны вообще не обрабатывал? Заражение хочешь получить и умереть? Я для этого тебе жизнь спасал?! – Не выдерживает и срывается на крик, сам не понимает почему. - Прости, я не умею. - Что за безмозглый мальчишка, - выдыхает Чонин и встаёт на ноги, - аптечка есть? - Да, на кухне, в верхнем шкафу. - Кухня где? - Дверь позади меня. - Понял. Ким долго разгребает забитые до отказа ящики, пока в одном из них не находит увесистую коробку с медикаментами. "Видно этот парень очень хозяйственный, продуктов у него навалом", - отмечает про себя Чонин. - Как рука? - Болит. - Серьёзно, я не смогу с тобой возиться постоянно. - Я понял. Ким опускается на колени перед Кёнсу, долго и внимательно изучая содержимое аптечки. Выудив из неё всё необходимое, он бережно обрабатывает каждую рану, обвязывая свежими бинтами. Кёнсу, как зачарованный, наблюдает за аккуратными действиями парня и не смеет даже взгляда отвести. - Штаны. - Что? - Штаны снимай, будем ноги обрабатывать. - Хорошо. Кёнсу стягивает домашние штаны и только после поднятого недовольного взгляда вспоминает, что не надел бельё. - Ты мне скажи, сколько ещё раз ты передо мной своим достоинством светить будешь? - Прости-прости, - тараторит Кёнсу, прикрываясь уже снятыми штанами. - Садись давай и вытягивай ноги. До слушается и делает так, как его просит парень. Одна рана особенно сильно жжёт, когда Чонин её обрабатывает какой-то жидкостью. Заметив тихое шипение, Ким дует на чувствительную рану, унимая болевые ощущения. Когда все раны обработаны, он складывает всё на место и поднимает взгляд на наблюдающего за ним Кёнсу. - Ладно. - Что ладно? - Я пересплю с тобой. От удивления Кёнсу расширяет глаза и неловко сжимает край штанов, которыми все это время прикрывался. Ким нагло выхватывает их из рук и откидывает в сторону. Встав на ноги, он пропускает колено между ног Кёнсу, разводя их в стороны, и нависает над ним, прижимая к спинке и опираясь об неё руками. - Ты сам попросил, - оправдывает себя Чонин. - Да. Ким требовательно впивается в пухлые губы и удивляется их мягкости. Тело наполняется желанием, стоит языкам сплестись, а узкой ладошке прикоснутся к груди Чонина. Ким скользит ладонью по внутренней стороне бедра, заставляя Кёнсу дрожать от интимных прикосновений. Разорвав поцелуй, он опускает взгляд, внимательно наблюдая за действиями своей руки медленно скользящей по возбуждённому члену. Вернув взгляд на уже обомлевшего от его ласк Кёнсу, он довольно улыбается и втягивает парня в терпкий поцелуй. Ладонь уверенно скользит и вырывает из груди До первый стон. - Нравится? Этого ты хотел? Ким оголяет худое тело, стягивая с парня растянутый свитер, и прикасается губами к обнажённой шее. Кёнсу выгибается. Нежно исследуя руками оголённую кожу, Ким опускает поцелуи вниз по груди, минуя впалый живот. Он целует ранку на бедре и задерживается у возбуждённого члена. Кёнсу пальцами цепляется за накаченные плечи и с силой их сжимает, ожидая действий. Пухлые губы обхватывают возбуждённую плоть, медленно погружая её во влажный рот. Резкие движения головой заставляют Кёнсу вскрикнуть и податься на встречу. Чонин выпускает член изо рта и ещё несколько раз облизывает его, проводя языком по всей длине. Пошло причмокнув головку, Ким возвращается на уровень лица До. Он дарит смазанный поцелуй в губы и отстраняется. Ловко расстегнув пуговицу на узких штанах, он опускает их до колен и укладывает Кёнсу горизонтально, удобнее устроившись на диване. - Ах, я всё-таки тоже не железный. Ким приставляет головку к пульсирующему отверстию и грубо толкается. Из груди Кёнсу вырывается душераздирающий крик. Чонин быстро выходит из отверстия, в ужасе хватает парня за плечи и, притягивая к себе, обнимает. - Что? Что случилось? - Больно, очень больно, - шепчет сквозь слёзы. Кёнсу дрожащими руками цепляется за влажную от пота футболку Чонина, и тянет на себя, сильнее прижимаясь к нему. В груди Кима всё болезненно сжимается и он утешающе поглаживает парня по голове, целуя в макушку. - Прости, - одолевает непонятное чувство вины. Когда Кёнсу успокаивается, то неуверенно вылезает из объятий Чонина. Потупив взгляд, он решается поднять его. - Могу я, прикоснуться к тебе? - Хочешь продолжить? - Да, но не совсем так, как должно быть. Смутившись, Кёнсу прикасается к уже опустившемуся члену Чонина и неуверенно обхватывает его, начиная медленные движения. Ким обнимает парня за плечи, облокачивается на спинку и прижимает его к себе. Он внимательно следит за его действиями, получая от одного вида невероятное удовольствие. Тонкие пальчики неуверенно, двигаются, но очень умело надрачивают, заставляя Кима томно дышать куда-то в область виска. Ким не сдерживается и свободной рукой обхватывает возбужденную плоть Кёнсу. Быстрыми движениями он сбивает парня, вырывая из его груди сдавленный стон. Постепенно движения становятся синхронными, а хриплые стоны смешиваются воедино. Чонин прижимает к себе такого нежного Кёнсу и периодически целует в ушко. Напряжение скапливается внизу живота и вспышкой расходится по всему телу. Кёнсу изливается в ладонь Чонина и сильнее сжимает свою, не останавливая движения. Следом кончает Чонин: он гортанно рычит и откидывает голову на спинку дивана. Мирно устроившись на груди парня, Кёнсу уставился на стену, теряясь в собственных мыслях. - Что они сделали с тобой? Изнасиловали? От неожиданного вопроса Кёнсу вздрагивает. - Да, - тихо отвечает он. - Вот как. Что тогда произошло? - Сейчас все это кажется нереальным. - Продолжай. - Мы ехали на конференцию с родителями. Их пригласили, как важных гостей. Они были безмерно рады этому. Мы были в пути, когда нам на встречу выехал автомобиль. Лобовое столкновение, но не достаточно сильное, чтобы убить кого-то. Родители ещё были живы. Тогда я успел увидеть только, как через голову моей матери проходит пуля и кровь пачкает лицо отца. Вторым выстрелом убивают и его. Я не видел, кто стрелял. А потом наступила темнота. Очнулся я, когда меня уже насиловали двое мужчин. Внутри все нестерпимо горело и казалось, что там сдирают кожу и режут живое мясо. Так продолжалось всю ночь. А потом, с первыми лучами солнца меня начали бить. Били долго, я не знаю, сколько именно всё это продолжалось, но, в итоге, я снова потерял сознание. Когда я проснулся, никого не было, и я не мог даже пошевелиться. Знаешь, казалось, что с меня сорвали кожу и бросили под палящее солнце. Ужасное чувство. Чтобы не сойти с ума я считал про себя, решал в уме математические задачи, каким учил меня отец. Но, с того самого дня я потерял чувство жизни. - Вот как. Значит, я появился очень вовремя. - Спасибо, что убил их. - Будешь должен. - Знаю. Словно опомнившись, Ким выпускает парня из объятий и встаёт с места. Натянув штаны, он уходит на кухню, бросив быстрый взгляд на растерянного Кёнсу. Смыв сперму с рук, Ким мочит полотенце, оказавшееся под рукой, и возвращается. В гостиной он находит Кёнсу, который на коленях рассеяно собирает свою одежду с пола. - Вставай, - Ким протягивает руку. Подняв парня на ноги он стирает с рук и живота сперму. - Мне надо идти. - Да, я понял. Спасибо. И прости. Я сейчас принесу вещи. - Не надо, - обрывает Ким, - у меня тоже никого нет, поэтому, если вещи останутся у тебя, это будет повод для встречи. Оставив шокированного Кёнсу в гостиной, Чонин спешно собирается и бросает, уже стоя на пороге: - Можешь не провожать. В замешательстве, Кёнсу несколько раз осматривает пол вокруг себя, словно что-то выискивая. Чертыхнувшись, он скидывает одежду на диван и уходит в комнату, чтобы поскорее уснуть и не мучить себя догадками.***
В следующий раз Чонин появляется внезапно, когда Кёнсу уже успел забыть о случившемся и отвлечься от своих переживаний. На его мобильном появился знакомый номер, который он так и не успел записать. - Да? - И где ты? - М, - медлит Кёнсу, осматриваясь по сторонам, - на крыше. - Что, решил убиться? - Нет, - раздраженно сопит в трубку Кёнсу, - Подышать вышел. - Как к тебе забраться? - Попробуй по пожарной лестнице. - Ты серьёзно? - Нет. Но было бы интересно на это посмотреть, а вообще, поднимайся на лифте, потом пешком, там открыто, вход свободный. - Понял. Сбросив, До ещё долго смотрит на гаснущий экран, но, так и не объяснив себе, зачем Чонин решил к нему прийти, кладёт телефон в задний карман. Опираясь о заграждение, он переводит взгляд на вечереющее небо. - И забрался же ты. За спиной слышится знакомое ворчание и Кёнсу оборачивается. - Зачем пришёл? - Захотел, а что, только ты можешь по своей прихоти звать меня? - Ладно, понял. Чонин подходит к бордюру, останавливаясь слева от Кёнсу. - Чем тебе тут нравится? - Не знаю, отсюда видно город. Мне почему-то не так одиноко, когда я наблюдаю за людьми со стороны. - Какие у тебя отношения были с родителями? Я не видел твоих фото в квартире. - Какие? – Кёнсу прячет взгляд, разворачиваясь к Чонину спиной, - никаких. Они не относились ко мне, как к сыну, скорее, я был тем, кто должен исполнять все их прихоти, быть идеальным отпрыском. Я должен был быть примером. Если так подумать, я не испытываю горечи от их смерти, даже какое-то облегчение, но… Мне никогда прежде не было так одиноко, даже слышать их разговоры за дверью было облегчением. А сейчас нет и этого. - Тебе грустно? – Чонин хочет надавить на больное. - Нет, мне больно от этого. Ким подходит со спины и, опустив голову на плечо, касается груди пальцами. - Тут больно? - Нет. Чонин хмурится и обходит Кёнсу, оказываясь к нему лицом. - А где? - Всё тело болит. Ломит. Кажется, даже кости выворачивают. Болит всё, кроме сердца. - Ты точно больной. - Наверное. А что насчёт тебя? - Насчёт меня? Я пришёл получить удовольствие. Занимался, когда-нибудь сексом на крыше? - Что? Не успевает Кёнсу опомниться, как его прижимают к не устойчивой ограде и втягивают в терпкий поцелуй. Страх от падения с такой высоты, в случае если металлический бордюр не выдержит его веса, смешивается с диким плотским желанием, не понятно, откуда появившимся. Он прижимается к мускулистому телу, привставая на носочки и сливаясь в бешеном ритме сплетённых языков. Ловкие пальцы Чонина быстро расправляются с ширинкой, и ладонь скользит под бельё, сжимая напряжённую плоть. Кёнсу выдыхает и спешно проводит языком по пухлым губам напротив. - Не беспокойся, сегодня я не допущу ошибки, как в прошлый раз. Чонин опускается на колени и нагло стягивает джинсы Кенсу. Он пошло обводит языком по головке и заглатывает член во всю длину. Влажная и жаркая теснота вырывает из груди Кёнсу громкий стон и уже не важно, увидят их или услышат. Длинные пальцы касаются яичек и нежными поглаживаниями только дразнят маленького Кёнсу, заставляя шире разводить ноги. Сейчас так хочется, попросить Чонина взять его грубо, на этой чёртовой крыше, но даже в таком состояние он понимает, что не сможет стерпеть боли, раны ещё не зажили. Он кончает в грешный рот, пачкая спермой пухлые губы. Ким пошло слизывает каждую капельку, заставляя парня напротив, получить нескрываемое удовольствие от подобной пошлости. Кёнсу не удерживается на ногах и падает на колени. Он подаётся вперёд, и его заключают в тёплые объятья. Приняв на крыше горизонтальное положение, Кёнсу удобно устроился на груди Чонина. Тот наматывает тёмные волосы на палец, неотрывно наблюдая за вечереющим небом. - Сколько тебе лет? – Первым разрывает тишину Чонин. - Двадцать один год, а тебе? - Вот как? Я младше, мне девятнадцать. - Так, я твой хён? - Выходит так. - И ты так неуважительно ко мне относишься? - Я наглый, правда? - Это точно. Снова повисает молчание, разрываемое лишь тихим дыханием и шумом машин вдалеке. - Как раны? Обрабатываешь? - Да, пытаюсь. Из моих наблюдений за тем, как это делал ты, я кое-что усвоил. - И как успехи? - Хожу без бинтов, обхожусь мазью. - Да отсутствие бинтов я заметил. У тебя очень красивое тело, мне жалко, что его так изуродовали. Подобное смущает, но в тоже время и льстит Кёнсу. - Что насчёт тебя? Что произошло с тобой, зачем ты убил их? До чувствует, как напрягся Чонин и уже успевает мысленно отругать себя, за вторую попытку выудить из него хоть что-то. - Твои родители, кем они были? – игнорирует вопрос Чонин. - Они, - мгновение Кёнсу думает, стоит ли рассказывать всю правду, но, в итоге, решается, - они были одними из создателей ядерного оружия, участники ядерного проекта. Думаю это и послужило причиной их убийства. - Вот как. Солнце быстро заходит за горизонт, погружая шумный город в сумерки. Чонин вскоре уходит, оставляя Кёнсу одного у дверей его большой квартиры, он не целует его на прощание, не говорит, каких-то ободряющих слов. Он уходит молча, уткнувшись взглядом в пол и спрятав руки в карманах.***
- Твои раны заживают. Ким ведёт под водой ладонью по корочке, образовавшейся на месте открытой ранее раны. Притянув Кёнсу ближе к себе, он прижимается грудью к узкой спине и целует в область виска. - Да, надеюсь, шрамов не останется. - Останутся, - Ким, кажется, проглатывает это слово. Сегодня Кёнсу впервые увидел тело Чонина полностью без одежды. Идея вместе принять ванную пришла спонтанно, когда промокший от дождя парень, появился на пороге его дома. Кёнсу, как зачарованный, наблюдал за его медленными движениями, идеальными изгибами тела, мускулистым рельефом. На спине у Чонина было несколько длинных шрамов, которые он, кажется, никому ранее не показывал. Тогда младший посмотрел через плечо, вспомнив о присутствие парня, и одарил его холодным непроницаемым взглядом, пугающим до дрожи в коленках. - Тебя они пугают? – спрашивает внезапно Чонин. - Что? - Мои шрамы. - Нет, - моментально отвечает Кёнсу, - меня подобное не пугает. - Не удивительно, видя, что творится с твоим телом. - А тебя не пугает моё тело? – Кёнсу прижимается к мускулистой груди и пальцами обхватывает коленки сбоку от себя. - Нет. Я уже говорил, что мне всё равно, куда вставлять свой член. - Но, ты же не... - не договаривает Кёнсу, его обрывает Чонин. - Вот именно, поэтому мне особенно всё равно. - Ясно. Струи стекают по худощавому телу вместе со слоем пены и мыла. Чонин ладонями смывает с тела Кёнсу остатки геля и шампуня. Осмотрев парня, он помогает ему вылезти из ванной и пихает в руки махровое полотенце. Сам быстро моется и выходит следом. - Я сегодня останусь у тебя, - за ужином произносит Чонин. - Это не похоже на вопрос. - Потому что это утверждение, - Ким выгибает бровь, смотря на Кёнсу, как на последнего идиота. - А, то есть, выбора у меня нет? - Можно и так сказать. - Почему ты вдруг решил остаться? - Не хочу быть один, так же, как и ты. Ким быстро доедает и встаёт с места, бросив быстрый взгляд на Кёнсу, он удаляется в спальню. И когда он успел выучить расположение комнат? Кёнсу спокойно допивает чай, смотря на разбросанные, на полу вещи младшего. - Чонин, ты такой неопрятный. Сделав последний глоток, Кёнсу рывком встаёт с места. Собрав вещи, он аккуратно складывает их на стул и уходит в спальню. Чонин лежит на спине, уставившись взглядом в потолок. Заметив вошедшего Кёнсу, он выходит из размышлений, устремляя настойчивый взгляд на парня. Тот неспешно подходит к кровати и садится на край. - В чём дело? Широкая ладонь прикасается к спине, чувствуя выступающие позвонки через тонкую футболку. Кёнсу с грустью в глазах оборачивается к парню. - Спасибо, что остался. Шепчет До и ложится рядом с парнем, не решаясь придвинуться ближе. - Давай, иди ко мне. Ким подставляет руку и тянет Кёнсу на себя, укладывая на груди. До обнимает его за талию и кончиком носа прикасается к широкой шее, пуская по телу парня мурашки. Спокойствие и тепло Чонина позволяют быстро утонуть во сне, а младшему ещё долго приходится мучиться от бессонницы тупо уставившись в потолок. Утро встречает душным застоявшимся воздухом и тёплым телом под боком. Кёнсу открывает глаза, лениво потягиваясь. Рядом лежит взъерошенный Чонин, лицо находится всего нескольких сантиметрах от лица Кёнсу. До протягивает руку, чтобы коснуться спутанных волос, но, словно, опомнившись, одергивает её. Заставив себя встать, он уходит на кухню, на пороге убедившись, что спящий парень не проснулся. Кёнсу сам не понимает, когда успевает приготовить завтрак и почему он вообще это делает. Кажется, это своего рода благодарность, что Чонин не ушёл вчера, а остался с ним. Он накрывает две порции, и садится за стол, лицом к спальне. Сколько прошло времени, он не знает, когда в одних штанах из комнаты выбрел Чонин. Коротко махнув рукой, парень, вопросительно изгибает бровь и косится на стол. - Это что-то вроде завтрака в постель, который так и не доехал? - Тебе что-то не нравится? – зло отвечает Кёнсу. - Да нет-нет, всё отлично, - разводит он руками. Сев за стол, Ким, как ни в чём не бывало, хватается за палочки и приступает к еде. - Даже не умоешься? - После того, как поем. - Как хочешь. Завтрак проходит в полной тишине, ни один не решается нарушить повисшее молчание. Ким изредка бросает быстрый взгляд в сторону Кёнсу, зацикливший своё внимание на сведённых бровях и хмурой морщинке. Убрав со стола, Кёнсу возвращается в гостиную. Он вздрагивает, когда Чонин рывком встаёт с места и в несколько шагов сокращает расстояние. Пухлые губы накрывают чувствительную шею, а бесстыжие ладони подхватывают под бедра, усаживая на себя. Ким усаживает старшего на стол, не отрываясь от шеи. Он грубо заводит руки над головой, перемещая поцелуй на губы и жадно терзает их. Немой ужас охватывает Кёнсу, когда парень нагло валит его на обеденный стол, прижимая всем телом. Мускулистое тело, нависает над худым Кёнсу, сильными руками прижимая запястья к деревянной поверхности. Губы требовательно целуют ключицы, а коленка уверенно упирается в пах. - Что ты делаешь? – спокойно выдыхает Кёнсу, отворачивая голову. - Боишься меня? - Да. Парень нагло ухмыляется. - Ты влюбился в меня, Чонин? - Нет, - страсть сменяется нежностью, выпустив запястья из грубой хватки, он обхватывает нежное личико широкими ладонями, - А ты любишь меня? - Тоже нет. - Вот и отлично. Однажды я исчезну, словно меня и не существовало. Было бы проблемно, если бы мы влюбились друг в друга, не считаешь? - За что ты убил тех людей? Гневно блеснув глазами, Чонин отталкивается от стола, в попытке уйти от разговора, но Кёнсу с силой сжимает плечи и тянет на себя, не позволяя сбежать от разговора. Снова этот требовательный взгляд, от, которого невозможно уйти. Он продолжает: - Они убили твоих родителей? Ты говорил, что у тебя никого нет, так же как и у меня. Я прав? Что произошло? - Я не хочу об этом говорить. Неужели так и не понял? – глаза Чонина чернеют и кажется, он вот-вот ударит Кёнсу за его наглость. - От чего ты прячешься? Выходит не честно, я рассказал тебе о своём прошлом, а ты нет. Не забывай, что мы равны. Расскажи мне, за что ты убил их? Ким грубо отталкивает руки Кёнсу и выпрямляется, уничтожающим взглядом прожигая парня. Кёнсу теряется, но не отступает. - Чонин. - Мои родители так же, как и твои были участниками ядерного проекта. Но, в отличие от тебя, у меня были любящие родители, которые больше всего любили своего единственного сына, – Кёнсу присаживается на край стола и разворачивается к Чонину, который присел на соседний стул, опустив взгляд в пол, – я так и не понял, когда все началось. Они изнасиловали мою мать на моих глазах и заставляли отца смотреть на это, а потом убили её одним ударом, топором в висок. Следующим они издевались над отцом. Прежде чем убить, они вырвали ему все ногти, я до сих пор помню, как много было крови. Следующим был я. Они изнасиловали меня на родительской кровати. Кажется, это длилось целую вечность. Пока они уродовали мою спину, я смотрел в пустые глаза отца. А в ушах всё ещё слышал их с матерью крики. Я не уверен, возможно, это были мои крики. Я не знаю. - Когда это было? - Три года назад. - Выходит, тебе тогда было всего шестнадцать лет? - Да. - Вот как. Тебе пришлось тяжелее, чем мне, - Кёнсу тупит взгляд в пол. - Не думаю, что это тот случай, когда можно сравнивать, кому пришлось тяжелее. - Сколько их было? - Пятеро. - Значит, осталось ещё двое? Ты же тогда убил троих, верно? - Ага. - А что, если они придут за нами, чтобы убить. - Они придут. Кёнсу вздрагивает. Ранее ему не приходила эта мысль в голову, но сейчас она кажется такой реальной, от чего тело охватывает нескрываемая дрожь. - С чего ты это взял? - Они уже приходили за мной. Не единожды. Я слишком много раз переезжал по этой причине. Я ждал момента, когда осмелюсь оказать им сопротивление. Но не дождался и сам нанёс первый удар, избавившись сразу от троих. - Поэтому ты так много времени проводишь у меня? Они узнали о той квартире и, возможно, уже ищут тебя там? - И это тоже. Но не забывай, теперь искать начнут и тебя. - Чонин-а, - тянет Кёнсу, опускаясь на ноги, и поднимает испуганный взгляд, - мне страшно. Он обхватывает себя руками, сжимая едва зажившие раны. - Заканчивай, - отрезает Чонин, бросая хмурый взгляд. Кёнсу грустно кивает. Ким поднимается со стула, разминая затёкшие плечи. - Я ухожу. - На совсем? - Возможно. - Хорошо. - Можешь не провожать. Хлопок двери и мир Кёнсу неожиданно становится серым. Без сил упав на стул, он вслушивается в звенящую тишину, надеясь услышать шаги за дверью, надеясь, что Чонин вернётся. Тишина.***
Прошёл месяц после ухода Чонина из жизни Кёнсу. До снова выходит на улицу, каждый раз нервно озираясь по сторонам. Он держится подальше от людей и вздрагивает каждый раз, когда кассир в магазине просит его оплатить товар. Ненависть к людям с каждым днём становится всё сильнее. Дни тянутся мучительно медленно и иногда кажется, что вся жизнь так и пройдёт. Деньги, оставленные в наследство от родителей, закончатся ещё не скоро, а значит, нужды выходить на работу нет. Мир Кёнсу ограничен только этой квартирой, в которой он рано или поздно умрёт в гордом одиночестве. Неожиданный звонок в дверь, отвлекает Кёнсу от приготовления ужина. Выключив газ, он без задней мысли спешит открыть, в надежде, что Чонин вернулся. Дверь распахивается и вместо холодного взгляда парня, он сталкивается с двумя грубыми на вид мужчинами. Тот, что правее и более крупный, делает резкий выпад и, схватив Кёнсу за грудки, заталкивает его в квартиру. Второй, поджарый мужчина, спокойно входит следом, бесшумно прикрывая за собой дверь. Грубый толчок и Кёнсу падает на пол, с ужасом смотря на незваных гостей. - А вот и его дружок нашёлся. - Кто вы?! – срывается на крик Кёнсу. - Мы? Серьёзно не знаешь? Быстро вспомнив рассказ Чонина, он в ужасе осознаёт всю серьёзность данной ситуации. Первая и единственная мысль мелькает в голове Кёнсу: «Чонин! Прошу, помоги!». Выудив из кармана мобильный, он спешно вызывает единственный контакт в записной книжке. Следует удар с ноги по лицу и телефон отлетает в угол комнаты. - Плохая идея звонить в полицию, они тебе не помогут, – злобно шипит мужчина, наносивший удар. - Забудь об этом, он не успел, подумают, что дети развлекаются, - второй, тот, что заходил последним, жадно осматривает Кёнсу, - А он ничего. - Это точно, перед смертью парни, видать, хорошо повеселились. От слов волосы подымаются дыбом, а ужас сковывает тело, не позволяя сдвинуться с места. Тот, что был более упитанный и наносил Кёнсу удары, наклоняется к нему, хищно скалясь. Схватив До за грудки, он ловко поднимает его на ноги и разворачивает к себе спиной, прижимаясь всем телом. - Пусти! – Кёнсу мечется и бьёт руками, чувствуя внезапный прилив сил. - Тише будь, - тихий голос у самого уха, пускает по коже мурашки. Руки проникают под свободную футболку, наслаждаясь мягкостью кожи. Влажный язык жадно облизывает ушную раковину. Кёнсу из последних сил бьёт локтями в грудь, но мужчина даже не замечает его ударов. От прикосновений, вызывающих тошнотворный рефлекс он вспоминает день, когда его изнасиловали. Ноги сами собой подгибаются и сил сопротивляться просто не остаётся. Кёнсу жмурится, когда на его пах ложится мужская рука, начиная поглаживать. Ладонь проникает под резинку трусов, жадно обхватывая плоть. - Ну как? Он готовенький? - Ага, - самодовольный голос, и наглая ухмылка, - можем начинать. Громкий хлопок выводит Кёнсу из бессознательного состояния. Мужские руки исчезают, и он больно падает на пол, ударяясь головой. Слышится громкий крик. Кёнсу приподнимается на локтях и наблюдает картину, как Чонин в руках с кухонным ножом рассекает кожу на шее худощавого мужчины. Захлебываясь в своей крови, тот падает на пол и ещё какое-то время мерзко хлюпает. В этот момент, второй наносит сильный удар по лицу Кима. Парень шатается, но не падает. Взмах ножом рассекает грудную клетку, и кровь попадает на смуглую кожу. Чёрные глаза Чонина жаждут мести и крови. Он вспарывает ножом живот и накидывается на мужчину, заваливая на пол. Жизнь уже покинула бездыханное тело, но Чонин жаждет большего. Удары сыпятся один за другим. Ким яростно вбивает нож в грудную клетку, превращая тело в кровавое месиво. Кёнсу с ужасом наблюдает за происходящим, боясь даже приблизиться. - Никогда не прощу! Никогда! Умри!– удары наносятся с новой силой, а глаза Чонина становятся всё чернее. - Чонин, - шепчет Кёнсу. - Никогда! Не позволю вам и пальцем его тронуть! - Чонин! Сорвавшись с места, До хватает Чонина за плечи, оттаскивая от трупа. - Уйди! – рычит Чонин, отмахиваясь руками. - Чонин, хватит! - Уйди! Грубый толчок и Кёнсу падает на пол. Встав на колени, он вторично цепляется за обезумевшего парня. - Прошу тебя, остановись! Его не слушают. - Чонин, он мёртв! Хватит! Прошу тебя! Он прижимается к спине парня, обнимая за талию. - Хватит, - шепчет Кёнсу и, сам того не замечая, начинает плакать. Нож выскальзывает из рук, глухо падая на деревянный пол. Пальцы дрожат от напряжения, а кровь струями стекает по запястьям. Ким с ужасом осматривает собственные руки и опускает взгляд на руки, обнимающие его. Кёнсу, что есть силы, держит Чонина за талию, разодранными руками цепляясь за его одежду. Широкая ладонь, ловит маленькие ладошки и пачкает их кровью. - Прости, - выдавливает из себя Чонин. - Отойди от него, - Кёнсу тянет на себя, стараясь стащить парня с изуродованного тела. Они падают на пол и какое-то время не сводят глаз с трупов. Кёнсу в слепую находит руку парня и накрывает ладонь своей, крепко сжимая её. - Спасибо, - сквозь слезы шепчет Кёнсу. - Как они нашли тебя? – Ким мотает головой, стараясь отогнать гнев охвативший его. - Я не знаю. - Цел? - Да. Встав на ноги, он поднимает за собой Кёнсу. Сжимая узкую ладошку в своей, он выводит парня из комнаты, прячась от кровавого месива. Развернув старшего, он хватает его за плечи и с нескрываемым волнением заглядывает в глаза. - Кёнсу-я, давай уедем? – не привычно ласково произносит Чонин. - Куда? - Далеко, подальше от города, ты же боишься людей, а мне просто наплевать на них. - Ты убил пять человек, что если тебя будет искать полиция? - Не будет. - С чего такая уверенность? - Эти люди не существуют на самом деле, они нигде не числятся, ни в каких документах, их не существовало для этого мира с самого начала. Полиция не станет разбираться с подобным. - Ты уверен в этом? - Да. - Хорошо. Поехали, как можно скорее.***
Дорога длиной в неделю подошла к концу. Серебристый «BMW» останавливается у конечного пункта, далеко за пределами большого Сеула. Одинокий дом с видом на озеро, что может быть лучше для таких, как они? Водитель выходит первый, тихо прикрывая дверь. Пассажир выходит следом. Кёнсу подходит к парню и пальцами прикасается к ладони. Невесомое прикосновение выводит Чонина из мыслей, обращая внимание на стоящего рядом парня. - Красиво здесь, да? – любуется пейзажем Ким. - Угу, а главное - никаких соседей. - Ты доволен? - Очень. - Идём, - тянет за собой, поднимаясь на невысокий холм. Чуть выше озеро открывается в полной красоте. Тяжёлые ветви деревьев опускаются к воде, прогибаясь под тяжестью. Лёгкая рябь проходит по лазурной поверхности, а порыв ветра ударяет в лицо. - Вытяни вперёд руки и закрой глаза. - Зачем? – удивляется Кёнсу, недоверчиво косясь на парня. - Просто сделай, как я говорю, - злится Чонин. - Ладно. Вытянув руки, Кёнсу забавно оттопыривает пальчики. Лёгкий ветерок проникает под одежду, пуская по позвоночнику мурашки. - Чувствуешь что-нибудь? – тихий голос Чонина у самого уха. - Нет. - А так? Крепкие мужские руки обнимают за талию, прижимаясь всем телом. Горячее дыхание опаляет пухлые губы, а кончики носов едва соприкасаются. Кёнсу обнимает парня за шею и едва заметно улыбается. - Чувствую. - И что? - Я снова чувствую жизнь, - открывает глаза и широко улыбается Кёнсу. - Я рад. Впервые за эти годы, я действительно рад. Ким улыбается, и это впервые, когда Кёнсу видит его улыбку. Такая непринужденная и добрая. Встав на носочки, пухлые губы накрывают губы Чонина. Яркая вспышка чувств и Кёнсу давится воздухом. В одно мгновение руки Кима ловко подхватывают и усаживают на бедра. Он прижимает к себе такого маленького До Кёнсу и маленькими шагами двигается по направлению к машине. Он толкает его на заднее сидение, нависает сверху и ставит руки по бокам. Губы скользят по чувствительной шее, и Кёнсу тяжело дышит, закидывая голову назад. Ловким движением Чонин расправляется с ширинкой и запускает руку в бельё, обхватывая напряжённую плоть. Уверенные движения сводят с ума, и желание охватывает всё тело до дрожи в коленках. Резко отстранившись, Чонин стаскивает с Кёнсу штаны и тут же пухлые губы обхватывают головку члена. Грубый толчок в этот грешный рот и Кёнсу протяжно стонет, сжимая пальцами обивку кожаного дивана. Язык снова и снова скользит по всей длине члена, заставляя извиваться под ласками и желать большего. Старший запускает пальцы в волосы и грубо тянет на себя, сплетая языки и сталкиваясь зубами. Выпрямившись, Чонин дрожащими от возбуждения руками расстёгивает штаны и опускает их до колен. Кёнсу тянется, чтобы прикоснуться к этой желанной плоти, но его руки перехватывают и заводят над головой, удерживая одной рукой. Возбуждение туманит разум и заставляет его пошло развести стройные ноги, призывая Чонина к действиям. Чёрные глаза жадно изучают тело, каждый изгиб, каждое движение и каждый вздох, срываемый с этих чувственных губ. Ким медленно проникает, наслаждаясь, тем, как сжимается Кёнсу. Он ловит тихий всхлип, слетаемый с губ, и прикасается лбом ко лбу. Медленные движения раскрепощают и, повинуясь животным инстинктам, Кёнсу двигается навстречу нарастающим толчкам. Чувствуя отдачу, Чонин ускоряется, грубее вбиваясь в хрупкое тело. Он жадно впивается губами в тонкую кожу, оставляя на ней алые засосы. Влажные шлепки и хриплые стоны, такие пошлые на заднем сидение автомобиля, заполняют салон. Быстрый темп доводит Кёнсу до высшей степени наслаждения и, хрипло простонав, кончает, пачкая свой живот спермой. Ким ещё делает несколько особенно глубоких толчков в дрожащее тело и изливается в Кёнсу, запрокидывая голову и тяжело выдыхая. Ким ещё долго не слезает с парня, большим пальцем поглаживая обнаженное бедро. Равномерное дыхание До убаюкивает и он бы уснул, если бы не тихий голос парня. - Чонин, мне холодно. - Боишься заболеть? - Нет, просто не люблю холод. - Вот как. Чонин лениво приподнимается на руках и нависает над Кёнсу. - Кстати, наш первый полноценный секс. - Как бы нелепо не звучало, но ты прав. Ким вылезает из машины, неспешно застегивая джинсы. Парень рывком садится, и неотрывно наблюдает за действиями младшего. Солнце окрашивает небо в сочно-рыжие тона, делая кожу Чонина ещё более золотистой. Капелька пота скользит по шее и теряется за краем свободной футболки. Кёнсу сдавлено выдыхает.***
- Уже прошло три года, верно? - С чего именно? - С момента, когда мы переехали сюда. - Ага, где-то так, - Кёнсу делает глоток горячего шоколада. - Время так быстро летит. Знаешь, я до сих пор никого не хочу видеть, кроме тебя, - Ким переплетает пальцы, скрепляя в замочек. - Было бы неправильно, если бы ты не хотел видеть своего мужа. Я бы ушёл и ты сам бы готовил себе еду, а, зная твои кулинарные способности, ты бы голодал и в конце концов умер. - Вот тебе надо было так испортить романтику? Ким отодвигает парня расположившегося у него между коленями и недовольно фыркает. Кёнсу больно сжимает пальцами его лодыжку, устраиваясь обратно. Спиной прижимается к широкой груди и запрокидывает голову, направляя взгляд на Чонина. - Что? – недовольно фыркает Ким. - Заканчивай, ты, когда злишься - похож на своего пуделя. - Это не пудель, а Джангу, - огрызается Чонин. - Не важно. - Почему ты тогда согласился выйти за меня замуж? – внезапно для самого себя спрашивает Чонин. - Я должен был отказать? - Нет. Но, ты же не любил меня. - Ты единственный, с кем я могу жить, как прежде. Не боясь людей. - Вот как. А сейчас? - Что сейчас? - Любишь меня? – Ким разворачивает лицо Кёнсу к себе за подбородок. - Да, наверное, это можно так назвать. Я думал об этом. Если бы ты сейчас умер, я бы пошёл за тобой. - Почему? - А что мне остаётся? – Кёнсу переплетает пальцы. - В любом случае, я не умру. И вообще! Хватит говорить о смерти! - Прости. Кёнсу невинно улыбается и целует пухлые губы напротив. Развернувшись, он обвивает шею руками и прижимается всем телом, наслаждаясь близостью. Два года прошло с момента их неофициального вступления в брак. Они не расписывались, не праздновали, никому не сообщали. Это была лишь формальность, обмен строгими обручальными кольцами и короткий поцелуй в губы. Они закрылись от всего мира в большом доме, за пределами Сеула. С высокого холма отлично видно заходящее за горизонт солнце, окрашивающее небо в алые тона. Это маленький мир для двух парней, в который они никого не пустят. Им достаточно того, что они есть у друг друга, такие похожие, но такие разные. Они будут вместе до последнего вздоха. А дальше их ждёт целая вечность на двоих.