"Я - кто?! Сенсей?": Изменяющий судьбы (Книга 2)

Погодя, тот фыркнул и чуть ли не в двух словах рассказал о том, что когда от клана Сенджу осталась лишь Цунаде и погиб Дан, та сорвалась и раздробила ногу Араигуме, безуспешно пытавшегося спасти ее жениха, и осложнила уже имеющийся у Енота перелом. Впрочем, они и до этого были не особо близки. Она была гением с доступом к знаниям клана, а он — простым трудягой-ирьенином, да еще и бывшим полевым шиноби, ставшим медиком поздно и только из-за ранения. Кивнув, поблагодарил и сказал, что подробности узнаю сам у Енота, если позволит ситуация. — Это не все. Что насчет Джирайи? Да, рано лыжи навострил. Ладно, и чего же тебе, Леший, рассказать? Сначала я хотел поведать историю о том, что Джи (особенно на фоне Цунаде) показал себя с лучшей стороны, но потом кое-что вспомнил: — Он снова подверг джинчурики опасности, ловя преследователей на живца. Пока Джирайя отсутствовал, я и джинчурики вступили в... — замолк, потому что «бой» — это слишком пафосно для нашей засады, слепленной из палок и одной коричневой субстанции неприятного запаха. Что было после, я уже говорил: младший Учиха, его бой с братом, Джирайя и Майто посланный предупредить и вернуть Саске в Деревню, потому повторять не стал. — Кхм, — задумавшись, я дополнил доклад, — при помощи ловушек мы смогли задержать двух представителей организации «Рассвет» до возвращения Джирайи. А на короткое «кто?» назвал имя Итачи и описал акулью рожу явно из клана Хошикаге с мечом, пожирающим чакру. — Хорошо, можешь идти. — Да, Данзо-сама, — кивнул и тут же вышел. Медленно прикрыв за собой, я рванул по коридору с такой скоростью, будто за мной гнались всадники Апокалипсиса и налоговая инспекция в придачу. О, с последними я имел сомнительное счастье познакомиться лично уже здесь: дотошные надоедливые гады, которым будто специально приказано действовать на нервы! Стоило промозглому сквозняку катакомб смениться духотой снаружи, как меня резко заклонило в сон. Я даже не смог додумать интересную мысль об Орочимару, и что Данзо им совсем не заинтересовался. Домой я плелся на одной силе воли, если бы упал, уснул бы прямо посреди дороги. Но в родные пенаты меня влекла не только постель, точнее она, но не пустая! Сегодня Анко должна была остаться у меня (именно это должен был передать ей Наруто), но я так устал, что вырубился, так и не дождавшись прихода Митараши. Снился мне странный сон, в котором я видел себя и Анко у Ибики в конторе, в окружении ее сослуживцев. Слов не разобрать, но радость Анко и кислые мины ее коллег женского пола намекали, что сон о нас с ней. Но что же «я» ей сказал? И тут, будто специально для меня, включили звук: — Я согласна! Дальше пошло мельтешение картинок, щедро приправленное теплой радостью, и я проснулся от того, что этот калейдоскоп перегрузил мозг. Оглядевшись, я нашел около себя свернувшуюся под боком калачиком Анко, во сне она чему-то улыбалась и смешно гримасничала. Сегодняшний день я собирался провести в компании медицинских справочников, коллег, которым бы я очень скоро надоел вопросами, и учителя Монтаро, к которому я бы пошел после выпроваживания из Госпиталя друзьями, но это было вчера. Они все подождут, я еще успею их достать своими вопросами. Да, надо качаться, но личной жизни тоже нужно уделять внимание. Днем, когда Анко уверенно смогла поджарить гренки и не спалить их и котлеты, я полюбопытствовал, чему Митараши улыбалась во сне, а она, жутко смутившись, умчалась на работу, не сняв передника. Ну, хоть сковородку оставила, и то хлеб. — Что это с ней? — с набитым ртом пробубнил мелкий. — Опаздывает, наверное, — посмеялся я, запечатав бенто с ее порцией, ведь сама Анко свои кулинарные успехи только попробовать успела, но не позавтракать. Клон просто кивнул и помчался доставить завтрак. Отпросившись с работы, я развил кипучую деятельность: отправив клона в цветочную лавку, сам почесал к Ибики. Секретарши… да что там! Двери в кабинет Ибики не наблюдалось тоже, потому я постучал в косяк, привлекая внимание: — Не помешал? Кстати, где-то я уже видел косяки без дверей… Только не помню где. — Работы подкинуть решили, Ирука-сан? — жутко ухмыльнулся Ибики. — Сожалею, пока что ничего такого. У меня небольшая просьба… Выслушав, глава отдела дознания потер подбородок и кивнул, расплываясь в широкой шкодливой улыбке, на мгновенье напомнив Наруто. Дикая мысль, учитывая «расписанное» лицо Ибики-сана. — Зайдешь через десять минут, отсчет пошел. Глядя на часы, мандражировал сильнее, чем перед первым серьезным боем, но перестать глупо улыбаться не мог. Когда истекла последняя минута, толкнув дверь, я зашел в главный зал и остался незамеченным. Коллеги Анко шумели, терялись в догадках по поводу внезапного собрания, и до меня им просто не было никакого дела. Повезло, что сейчас некого допрашивать и я со своей затеей не помешал. Хотя арестанты были бы рады такой передышке. Анко я заметил сразу, она стояла в небольшой группке куноичи, которые громче всех возмущались тем, что их оторвали от важных дел. Судя по запаху лака для ногтей, дела были ну «очень важные»! Когда я позвал Анко, на меня обернулись все сотрудники отдела и сам Ибики под хенге уборщика с бельмом на глазу. Колоритный такой дедок получился, запоминающийся. Чую, влетит всем за невнимательность. — Митараши Анко, ты выйдешь за меня замуж? — из-за хлопка распечатавшегося из открытки букета я повторил еще раз, посчитав, что меня не услышали с первого раза, но это просто Анко дар речи потеряла. Она смотрела таким диким взглядом, что меня начали терзать сомнения по поводу того, что я правильно понял сон любимой. — Да, — тихо выдохнула Анко в огромный букет бордовых, похожих на тяжелый бархат, роз и начала заваливаться вперед, закатив глаза. Подхватив ее, я забыл от радости, что собирался делать дальше, пока меня не привлекли в чувство хлопки и подбадривающие выкрики. Но эйфория никуда не делась, я бы горы свернул и не заметил, так сильно меня распирало от счастья. Уже не уборщик, Ибики начал хлопать первым, это я заметил, а затем аплодисменты подхватили его подчиненные. Азартнее всего хлопали парни, некоторые даже свистели, а вот девушки — как для галочки и с кислыми минами. В кабинете Митараши, нет… моей невесты я больше десяти минут потратил на то, чтобы убедить ее в реальности происходящего, а потом плюнул и ущипнул за попу. — Больно? В ответ она покивала, надув губы. — Вот! А гендзютсу снимается болью. Значит, это не морок, не сон и не глюки! А теперь отвернись на секунду, у меня еще кое-что для тебя есть. Анко послушно, даже немного обреченно отвернулась. — Хорошо, обернись, а теперь вытяни руки. В ладошки девушки я вложил потертую коробку, оклеенную цветастой тканью и золотой тесьмой по краю: — Это принадлежало моей матери, Умино Майн. Недоверчиво пожевав губу, Анко без понуканий открыла коробочку и замерла. Само собой, один букет я подарить не мог, потому вторым подарком была мамина заколка для волос в виде распустившегося цветка пиона. Тонкая работа из золотой проволоки и прозрачных лепестков, выточенных из фиолетово-лилового камня. Скорее всего, это был аметист, не очень разбираюсь в минералах. Я не скупой и с удовольствием подарил бы что-то новое, но Ино, умная девочка, подсказала, что дарят в таких случаях. Точнее, что подарить уместнее всего. Традицию дарить кольца я отмел сразу, логически рассудив, что у шиноби должно быть что-то иное, потому как кольца, даже самые тонкие, могли мешать складывать печати, а на артефактные — вроде тех, что использовали Акацуки, — мало у кого хватит денег. Серьги могут звенеть, браслеты — тоже мешаться. Хотя Асума вроде бы носит браслеты, но не суть! Все мешается, а вот заколка — нет. Тем более, что такие вещи, как мамина заколка, носят по большим праздникам и в мирное время, а там сражаться не нужно. Вспомнил Орочимару и грядущее нападение Пейна. Ну, как правило, не нужно… Пока Ибики отчитывал свою банду, я под шумок умыкнул мое ошарашенное чудо. Естественно, она была против. — Да никто не заметит! — убеждал Анко. — А Морино-сан не заругает и в угол не поставит. — Откуда ты знаешь?! — рвалась Митараши обратно. — Не в угол! Я на работе! — Иначе бы он не согласился мне помочь! Пока Анко удивленно таращилась, быстро взвалил ее на плечо и притащил домой. После такой прогулки от лица девушки можно было прикуривать, но недовольной она не выглядела, скорее наоборот. Дальше порога уйти не смогли, словно в разлуке были несколько лет: опрокинули подставку для зонтов, раскидали обувь, сломали крючок для плащей, скинув дождевик под ноги. — Погоди, — я оторвался от жадных до ласки губ, — кажется, мы не одни. И действительно, на диване сидел красный как рак Наруто, замерев со свитком на коленях и набитым ртом. Он ел печенье, когда мы ввалились в квартиру, и даже сказать ничего не смог. Хорошо, что запить не успел! Хихикая, словно дети, заперлись в ванной, скинули шмотки и поняли, что развернуться тут просто негде. — Давай просто помоемся, а остальное в спальне? — прошептал я, чудом не задев полки локтем. — Сейчас-сейчас! — засуетилась девушка, а потом шепотом спросила: — А как мы выйдем? Вылезли под хенге, быстро прошмыгнули зал и коридор и заперлись в спальне, врубив барьер, заглушающий звуки, рассмеялись. — Я боялась, что он скажет «кай». — Было бы неловко, — я весело фыркнул в ответ, а затем притянул Анко к себе. — Так на чем мы остановились? За окном замерцали звезды, когда желудок настойчиво заурчал, мешая спать и угрожая разбудить Анко. Сев на край постели, перед тем как встать, я залюбовался своей… да, теперь уже точно своей любимой. А ведь совсем недавно слова «любимая», «милая», «люблю» и им подобные казались мне чем-то наигранным, фальшиво-пластиковым, как улыбки героев рекламных роликов. Сейчас, глядя на Анко, я понимаю, что дело не в словах, а в отношении. Вон раньше думал, что не смогу уснуть, даже если кто-то будет просто лежать рядом. Но меня не раздражает тихое уютное посапывание Анко под боком, как не бесят и холодные лапки, которые она тянет ко мне даже во сне. Что-то нежно проворковав, Анко попыталась утянуть меня обратно в кровать, но я не поддался, а, сказав «скоро вернусь», почесал к холодильнику. После постельных упражнений желудок напоминал черную дыру, сколько ни съешь — мало. За уничтожением бутербродов меня и застала Анко. Завернутая в тонкое белое одеяло, как греческая богиня в тогу, она подошла к столу и стала водить пальцем между крошек. — Ты это серьезно? — она опустила глаза. — О чем? — поперхнулся я, теряясь в догадках. Унылый настрой девушки озадачивал не меньше, чем вопрос, учитывая, какое благодушное настроение у нее было минуты две назад. — О свадьбе, — спокойно пояснила она. — Твой клан будет против… — У них есть выбор между «Да, мы согласны» и «Нет, мы согласны», — пошутил я. — Но это же одно и то же! Анко была убийственно серьезна. — В том и суть! — вручил бутерброд, — С курицей и сыром. Попробуй. Вздохнув, будто успокаиваясь, она спросила: — А свадьба? — Честно говоря, — я неловко улыбнулся, — я про свадьбу что-то где-то слышал, но не помню что, где и когда. Я надеялся, что ты мне с этим поможешь. Думал, что будут восторженные писки и обнимашки, а Анко покусала губу и тихо сказала: — Можно просто расписаться… У меня кусок изо рта выпал, так широко челюсть отвисла. Вот почему так?! Мне кажется, что я ее понял, а она словно головоломка, которая с каждым уровнем становится лишь сложнее! — А как же это… ну, платье там, гости, ритуалы всякие? Ты что, тоже не знаешь?! — яростно зачесав в затылке, я пробормотал: — У кого же спросить... Все друзья холостые… Точно! В госпитале есть женатые знакомые! — Ирука, — вернув еду на тарелку, положила Анко ладони поверх моей руки, — свадьба — это очень дорого. Здрасте, приехали! Почему старый Ирука вылезает в самых неожиданных местах даже теперь?! — Ты передумала выходить за меня замуж?! — наигранно возмутился я, скрывая истинные эмоции. — Нет! Я не… это все как сон! Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ой, — испугавшись своих слов, она закрыла рот ладошками. — Горе ты мое, — я притянул ее к себе, вздохнув, — и что же сделать, чтобы ты мне наконец поверила? А вместо ответа — тишина, только Анко прижалась ко мне с такой силой, будто кто-то у нее отнять может «сокровище» такое… Если посмотреть со стороны: жадное, с говнистым характером, со сдвигом по поводу чистоты и прицепом в виде мелкого джинчурики. Вот уж действительно, самый «завидный» жених на Деревне! Мимо прошлепал Наруто, легок на помине, с закрытыми глазами и вытянутыми перед собой руками, а потом так же — обратно, но вдруг замер, принюхиваясь. — А что это вы ночью едите? — сонливость с мелкого спала почти моментально, а глаза нацелились на тарелку, как орел на жирного зайца. — О, бутеры! Можно? Я не оставлял мелкого голодным, просто он в душе Акимичи и всегда не прочь поесть. Кивнул, улыбаясь, и оставил кухню захватчику, а сам унес Анко обратно в комнату на руках. Уже там я поставил ее перед фактом, что жить мы будем у меня и это не обсуждается. А на робкие возражения отвечал так: «Ты моя жена, это наш дом, а еще тебе отсюда до работы ближе». Мне абсолютно непонятны сомнения Анко после того, как она уже сказала «да» (тем более при таком количестве свидетелей), так что лучше ее пока не оставлять одну, мало ли, может ведь и передумать! А мне оно надо? Нет, я ее отпустить не смогу. Даже если разлюбит, не смогу уступить ее другому. — Моя, — не сдержавшись, пробормотал я, сжимая ее в объятьях, — только моя! — Твоя, только твоя, — хихикнув, ответила Анко, а затем вздохнула и через паузу тихо сказала: — Мне так сложно поверить… то есть я хотела сказать, что раньше ты бы такого не предложил! — она сжалась, будто ожидая удара, словно не куноичи вовсе. — Ирука, я говорю что-то совсем не то… Боги, ну почему за все то говно, которое сотворил предшественник, стыдно мне?! — Анко, — позвал я как можно ласковее, — я стал другим человеком, меня ты можешь не бояться. — Я тебя не боюсь! — она упрямо фыркнула и отпихнула меня от себя. Смутилась. — Просто забудь, каким гадом я был раньше. Сам многое хочу забыть. — Ты был нормальным, — вскинулась она и снова испугалась. — Хотела сказать, что ты сейчас тоже нормальный! Ты не был плохим! И я решил солгать, но сказав так много правды, как мог себе этого позволить: — Раньше я был не в себе… Оборвав фразу, недоверчиво бросив взгляд на одну из четырех печатей, заглушающих звуки около подоконника, и решил перестраховаться: руки сами собой сложились в последовательность из несколько знаков. — Тайное искусство: Покров тайны. Анко подобралась, словно осторожный хищник, почуявший опасность, и бросила взгляд на окно. — То, что я сейчас расскажу, должно остаться между нами. Девушка недоуменно обернулась и серьезно кивнула, вероятно, она сначала посчитала, что на нас кто-то собирается напасть, как тогда, на Каменистом. — Это не шутка и не преувеличение, если об этом кто-то узнает… — я замолк, не зная, как закончить. — Я буду молчать, — кивнула Анко. Предо мной была куноичи, готовая услышать и унести секрет с собой в могилу. Я ободряюще ей улыбнулся. — Мой отец и остатки клана были тесно связаны с Корнем. Но это было не просто сотрудничество ради общей выгоды, как в случае с многими кланами. Можно сказать, что мы служили Данзо. Я не особо много помню из детства, но этот шрам мне оставил инструктор, которого отец попросил за мной присмотреть. Это был несчастный случай. Анко слегка расслабилась, посчитав, что это все откровения на сегодня, но я жестом попросил ее помолчать. — Когда погибли родители, мой мир рухнул, чужие люди отняли клановую библиотеку, сказав, что отдадут ее, когда я стану умнее и старше, а имущество клана, разрушенное Лисом, продали, бросив на ограбленные счета пару монет, объяснив это тем, что деньги мне нужнее, чем земля с развалинами. А затем пришел Данзо… Он казался тем человеком, который мог мне помочь, решить все мои проблемы, и я с радостью согласился его выслушать. Он не только предложил мне уникальную возможность гарантированно войти в элиту шиноби, но и стать его учеником. Мне казалось, что это пустяк — закончить курс подготовки на офицера Корня. Зато потом стать героем, как родители. Я был наивен и глуп. Анко судорожно охнула, бросив полный сожаления взгляд, и потянулась взять мое лицо в ладони, но я перехватил ее руки. — Это был экспериментальный курс, — я задумчиво поглаживал изящные пальцы, чувствуя, как они становятся теплее от моих рук, — который должен был сделать из нас идеальных шиноби. Превратить в прекрасных тактиков и непревзойденных шпионов, — проговорил устало, но с сарказмом. — Но в природе не существует ничего идеального. Успокоив Анко, я продолжил рассказ: — Одним из основных элементов обучения стала работа с сознанием и подсознанием. Идея была великолепная: разделить «Я» на две части — на ядро личности и на маски, которые мы носим ежедневно, примеряя их по ситуации. Целью было научиться полностью контролировать свою психику, в совершенстве лгать и притворяться, быть неопределимыми шпионами и безжалостно рациональными командирами. Также, в теории, эта методика должна была сделать нас практически неуязвимыми для стрессов, связанных с работой шиноби. — Сплетни про спящих агентов, которые живут как нормальные люди до тех пор, пока не получат приказ… — голос Анко дрогнул и сорвался на шепот. — Это правда? Ну да, узнать, что главная страшилка ее конторы, внезапно давным-давно существует в реальности — это жутко. Особенно если такой «спящий» — это кто-то близкий тебе. Не знаю, как бы сам на такое отреагировал: спящие агенты, оборотни, живые орудия, которые способны пройти все или почти все проверки, улыбаться тебе сейчас и ударить в спину через мгновение, получив сигнал. Такое знание кого угодно встревожит. Было видно, что Анко борется с желанием рассказать об этом начальству, но, вздохнув, она обмякла, словно уйдя в себя. — Понимаю, что Ибики-сану было бы полезно о таком знать, — услышав меня, девушка вздрогнула, — но если... — я замолк на мгновение. — Нет, когда Данзо выяснит источник утечки, то… Ужаснувшись, Анко крепко сжала мои руки, и не дав закончить зачастила: — Нет-нет! Я никому никогда не расскажу! Никогда! «Конечно, не скажешь, — подумал я. — Иначе бы этого не говорил даже ради доверия своей будущей жены и спокойствия собственной совести». Анко мялась, кусала губу и отводила взгляд, будто судорожно думала о чем-то. Медленно кивая, я поднял ее лицо к себе, заглядывая прямо в глаза: — Некоторым тайнам лучше навсегда ими и остаться. Для всех лучше. Блин, чуть не сказал: "ради Общего Блага". Анко вздохнула, но промолчала. — Хотя у меня сильное подозрение, что Третий и Советники были в курсе этого проекта Данзо. Я сказал это в первую очередь затем, чтобы Митараши не терзали совесть, сомнения и чувство долга. Пусть моя куноичи считает, что не в ее силах что-либо изменить. И сделать что-то хорошее и важное для Деревни все равно не выйдет, даже если побежит докладывать Ибики вот прямо сейчас. А сделав уступку сейчас в этой ситуации, она с большей легкостью пойдет на сделку с совестью в другом случае. Я не слышал никаких намеков на подозрения руководства о части сокрытой от него информации и о том, что о полной версии наших приключений на востоке Огня кому-то стало известно. Однако ставки слишком высоки, я должен полностью доверять Анко и хочу быть на сто процентов уверен, что моя будущая спутница жизни выкинула из головы всю эту чушь про родную Деревню, свой долг шиноби и прочий бред, выгодный лишь высоко сидящим кукловодам. Делить ее внимание с долгом и верностью Конохе я не собираюсь. Она должна быть верна только мне, думать прежде всего о нас и о нашем будущем... Поймал себя на мысли, что рассуждаю так, как на моем месте поступил бы Прошлый: жестко и эгоистично. Но вынужден был признать, что иначе никак. Либо Анко будет всецело разделять мои убеждения, либо станет змеей на груди, сливая мои секреты своему начальству.